Виктор Мизин о речи Лаврова в Минске: Россия должна договариваться с Европой, а не хлопать дверью

Решение кардинальных проблем, в том числе и для Европы, без Москвы невозможны.

Министр иностранных дел России Сергей Лавров сегодня заявил, что сейчас Москва не думает над тем, как вести дела со структурами Евросоюза, а хочет понять, стоит ли вообще взаимодействовать с ними.

«Журналистская правда» попросила прокомментировать это заявление Лаврова Виктора Мизина, политолога института международных исследований МГИМО, публициста. Он являлся участником многочисленных двусторонних и многосторонних переговоров по разоружению (стратегическим вооружениям, РСМД, Конференция по разоружению) и сессий международных организаций.

«Дело в том, что, вопреки тому, что у нас модно говорить, что Россия – это отдельный остров по философу Цымбурскому, естественно, Россия – это не просто евразийская, но и великая европейская держава.

Я всегда говорю, что без вестернизации Петром Великим России мы бы сейчас были или колонией Польши или Швеции, или раздробленной. А так мы всё-таки стали великой страной, великой державой и империей.

И естественно, что Россия всегда со времён Александра Благословенного, когда он освободил нас от Наполеона, была важным фактором в Европе. И все это признавали, тем более по итогам Второй мировой войны.

Другое дело, что сейчас (что у нас не очень модно признавать) дело не в русофобии какой-то. Я часто бываю в Европе, разговариваю. Я процитирую одного депутата: «Виктор, мы не русофобы, мы любим Россию, русскую культуру, Толстого, Чайковского, Рахманинова. Но что мы ненавидим, так это нынешний режим, который мы считаем квазилегитимным. Потому что у вас не было ни того демократического транзита, ни люстрации, ни запрета на профессии, который был у нас в бывшей ГДР, когда все сотрудники Штази оказались или на улице, или под судом. А у вас бывшие сотрудники КГБ не только не прошли никакую чистку, но и фактически правят государством. Конечно, с вами нельзя не иметь дело, но мы будем ждать, пока этот режим уйдёт. Если придётся, мы подождём».

Вот такая у них линия. Естественно, у нас это никакого понимания не вызывает, поэтому Лавров неоднократно говорил о том, что в отношении России новая политика сдерживания. Понятно, что НАТО, которое всё приближается к российским границам, у нас рассматривается не просто как вызов, а как военная угроза. Никакого диалога после событий 2014 года нет.

Присоединение Крыма положило грань в отношениях: были введены санкции, которые будут только усиливаться или сохраняться в отношении Крыма, присоединение которого там не признают.

И вообще, в НАТО стал моден такой тезис, что Россия стала реваншистской токсичной державой, которая стремится подчинить себе всё бывшее постсоветское пространство, что нависает над странами Балтии и Польши, которые надо защищать.

Естественно, всё это приводит к страшному охлаждению отношений.

Но надо сказать, что, конечно, в ЕС не совсем единый голос, хотя всё и решается консенсусом. Конечно, одни страны Россию просто не приемлют исторически. Это страны Балтии и Польша, молодые члены НАТО, которые и определяют во многом антироссийскую повестку в ЕС и НАТО. Но есть и те, кто к нам традиционно относится хорошо: это Балканские страны, Сербия, страны Юга Европы, Кипр и Греция. Но при всём этом разноголосии в целом позиция ЕС едина.

Но в любом случае, я считаю, как бывший воин холодной войны, что даже в самой сложной ситуации надо пытаться налаживать диалог и избегать каких-то пауз.

Это касается и вопроса контроля над вооружениями. Проще всего хлопнуть дверью и сказать по-детски «забирай свои игрушки, уходи из моей песочницы». В искусстве дипломатии надо уметь не хлопать дверью, не бить кулаком по столу, а даже в самых сложных ситуациях уметь доводить свою точку зрения, свою повестку дня для собеседников, для контрагентов.

Тот же Молотов или Громыко и целая плеяда выращенных блестящих дипломатов умели договариваться с западными партнёрами в самые худшие года холодной войны налаживать диалог и добиваться компромиссных решений без какого-либо ущемления наших интересов или умаления российских позиций или авторитета.

Мне сложно примириться с такой позицией, что мы с ними сейчас диалог вести не хотим.

Да, у нас отношения не простые, но надо стремиться продолжать говорить, хоть это и не просто. Но и не позволим нас унижать, ущемлять наши интересы.

В нашем отношении они тоже руководствуются докладом Армеля 60-х годов. Он говорил, и сейчас возрождается эта теория, что политику в отношении Москвы надо строить двуединую: с одной стороны, это сдерживание её «агрессивных поползновений», а с другой стороны, это стремление к налаживанию диалога. Да, Европе что-то не нравится, Россию осуждают за то, что они считают авторитаризмом режима, ущемлением прав человека, разгромом несистемной оппозиции или не вполне прозрачными выборами, но всё равно там понимают, что с Россией надо разговаривать. Потому что решение кардинальных проблем, в том числе и для Европы, без Москвы невозможны.

Нам бы сам бог тут велел не уклоняться от диалога, а пытаться его поддерживать в новых условиях. Я считаю, что это даже интересно, потому что это вызов. И любой вызов, любое препятствие должно не вынуждать нас уходить, а наоборот, выдумывать какие-то инновационные подходы, ходы и продвигать дальше нашу позицию.

Ещё раз скажу. Может, Европа становится не таким центральным экономическим партнёром, но всё равно для России это, несмотря на санкции, источник инвестиций и, главное, новых технологий, которых у нас иногда не хватает. Даже в тех же нефте- и газодобывающей отраслях.

Конечно, санкции – это не сахар, они больно ударили, и России сейчас не удаётся получать долгосрочные кредиты, и это тоже сказывается на экономике. Естественно, мы на это отвечаем своими зеркальными санкциями. Но всё равно это не повод для того, чтобы хлопать дверью.

Тем более, что есть такие темы, как избежание и предотвращение опасных инцидентов, которые множатся в акваториях Балтийского и Чёрного морей, таких вещей, как приближение НАТО. Надо избегать каких-то инцидентов, договариваться о мерах доверия, если уж не о контроле над обычными вооружениями, поскольку договор сейчас похоронен.

Я даже написал однажды такую заметочку, что худой мир лучше доброй ссоры, как в старой русской поговорке. Вот из этого, я считаю, надо исходить.

Что было, когда Россия пыталась изолироваться? Например, во время голосования по Корее, когда Россия ушла из Совета Безопасности, в результате получила интервенцию под флагом ООН и войну на Корейском полуострове. Для советской дипломатии это был хороший урок, что нельзя никуда уходить.

Второй раз это было при издыхании советского режима во время генсеков Андропова и Черненко, когда мы тоже пытались уклоняться от диалога по контролю над вооружениями, и тоже ничего хорошего из этого для нас не получилось. Произошло только обострение гонки вооружений, которое тяжёлым бременем легло на советскую экономику.

Я за то, что надо не хлопать дверью, а даже в сложной ситуации не сгибаться, не преклоняться, не поступаться нашими принципами, как писала незабвенная Нина Андреева, но, тем не менее, отстаивать нашу позицию и буквально навязывать нашим западноевропейским партнёрам, партнёрам по Евросоюзу нашу повестку дня. Даже если первоначально они будут пытаться нас игнорировать – это будет делать данную задачу для российской дипломатии только интереснее.