Как живет Северная Корея – одна из самых закрытых стран на планете
В Северную Корею мне довелось впервые попасть чуть более десятилетия назад. Тогда центральный аэропорт страны все еще был бетонным бараком, а рисовые поля и огороды вплотную обступали взлетную полосу. В глаза бросались лишь пара старых самолетов с винтами и акварельные горы с редкой растительностью. Вместе с шокирующими слухами об этом государстве и отсутствием иных признаков современности вокруг все это почему-то с ходу заставило меня вспомнить голливудские фильмы об испуганных призывниках вьетнамской войны, только что вырванных из привычной цивилизации и очутившихся на полевом аэродроме посреди чужой и непонятной Азии.
Впрочем, город Пхеньян открывается глазам буквально через несколько минут по дороге от аэропорта. Не успел впервые попавший на Север Кореи удивиться тщательно обработанным полям, занимающим все возможные пространства вплоть до самых крутых склонов, как накатывает удивление от невероятной чистоты и пустоты неожиданно открывшегося большого бетонного города.
За неяркими «хрущевками» начинаются такие же небоскребы, а нарочитая, столь нехарактерная для азиатских городов третьего мира чистота удивляет даже раньше, чем отсутствие коммерческой рекламы. Впрочем, ее отсутствие компенсирует реклама политическая – от множества стел и портретов вождей до плакатной агитации то против американского империализма, то на иные, столь же актуальные для северокорейского режима темы.
Следующий приступ удивления настиг вечером, когда двухмиллионный город вдруг погрузился в полную тьму. Лишь где-то за рекой Тедон одиноко алел электрический факел памятника идеям чучхе – северокорейскому аналогу марксизма-ленинизма. А по тротуарам в полной темноте привычно передвигались массы людей. Это было очень странно – стоя на темном тротуаре, вдруг понять, что абсолютно темный город не уснул, просто в стране энергетический кризис, и на улицах с выключенными для экономии фонарями остаются потоки невидимых людей, буднично спешащих куда-то по своим делам в полной мгле.
Утро породило еще одно удивление. Заводские гудки по утрам вместо будильника и крошечные пионеры в красных галстуках, спешащие в школу, – это хотя бы имеет аналог в нашем советском прошлом. Зато целеустремленные стайки очень маленьких, буквально по колено среднему европейцу, детишек явно дошкольного возраста вызвали вопросы и поразивший ответ. Дети, самостоятельно идущие по утрам в детские сады, – такое было невозможно даже в СССР… В КНДР это норма. Сегодня никто в мире, кроме нескольких старожилов в ЦК Трудовой партии Кореи, не знает истинных раскладов на северокорейском олимпе, поэтому не будем гадать о неизвестном. Правящий внук, естественно, не имел опыта деда и отца, понятно, что во многом «короля играла свита», но сама система власти устояла без заметных потрясений.
О Киме-внуке можно привести лишь несколько личных впечатлений, основываясь на том, каким его видел автор этих строк на массовых мероприятиях, частых и регулярных в КНДР. Весной 2012 года наследник был откровенно подавлен смертью отца и свалившимся на него высоким назначением, волнуясь и запинаясь при чтении публичных речей. Но за минувшие годы молодой человек явно освоился в роли первого лица государства и нации.
Кстати, о массовых мероприятиях, так характерных для КНДР. Здесь тоже есть немалая доля очень практичного подхода, свойственного корейцам. Различные парады, миллионные факельные шествия, массовые танцы «ариран» и т.п. – в реальности это очень недорогое действо с отработанной за десятилетия технологией. Но при этом они впечатляют даже на киноэкране, и, уж поверьте на слово, эти живые картины из десятков тысяч участников еще больше воздействуют при личном наблюдении. У властей бедной страны нет возможностей и денег Голливуда, чтобы поражать сознание масс дорогими блокбастерами, поэтому «Голливуд» им с успехом заменяют массовые действа на площади имени Ким Ир Сена в самом центре Пхеньяна.
Что сказать о Севере Кореи в последние годы? Еще пятилетку назад мобильные телефоны при въезде в страну сдавали на хранение таможеннику в опечатываемый бархатный мешочек, а человек с мобильником в Пхеньяне был такой же экзотикой, как в Москве конца прошлого века. Теперь же мобильник – это обыденность для столицы и не редкость для провинций КНДР.
Мобильная связь в КНДР перестала быть экзотикой, доступной только иностранцам Ian Timberlake/AFP/East News
За минувшее десятилетие уровень жизни в стране заметно вырос. На месте бетонного барака возник вполне современный аэропорт. Центр Пхеньяна внешне все более походит на благополучный мегаполис из ярких небоскребов (правда, в целях экономии электроэнергии лифты во многих из них работают только с 9-го этажа). Интенсивность автомобильного движения увеличилась в разы, еще чуть-чуть – и на улицах в центре появятся пробки. Прежний абсолютно темный по вечерам город, кажется, уходит в прошлое.
Что будет дальше, гадать сложно. Но факт – политическая система и экономика Северной Кореи сумели пережить затяжной постсоветский кризис.
Секрет стойкости чучхейского социализма
В чем же секрет если не успеха, то выживаемости этого необычного государства? Во-первых, надо понимать, что северокорейский социализм, скажем так, гораздо ближе к Сталину, чем к Брежневу. Во-вторых, северокорейский социализм густо замешан на корейском национализме, а КНДР со статусом ядерной державы – это фактически первое реально самостоятельное корейское государство за несколько последних веков корейской истории.
В-третьих, социализм на севере полуострова, как ни странно на первый взгляд, укрепляет сам факт наличия рядом враждебного капиталистического Юга. Это в перестроечном СССР элиты могли в обмен на отказ от идеологии стать основными собственниками, а правящая элита КНДР понимает, что в случае отказа от своего «чучхе»-социализма ей такое счастье не светит – главными капиталистами Севера тут же станут не они, а куда более богатые южнокорейские «братья». Так что элитам КНДР, в отличие от советских элит, сдавать свой социализм просто невыгодно.
Если после распада мирового соцлагеря в 90-е годы минувшего века Северная Корея переживала жесточайший кризис, то за последнее десятилетие северные корейцы, так же, как и россияне, «стали более лучше одеваться». Их социализм справился с кризисом, и простые граждане КНДР действительно за последние годы ощущают рост уровня жизни. Это богатому московскому туристу он кажется пугающе аскетичным. Но северокорейские граждане меряют свою жизнь совсем другими показателями – в 90-е была проблема найти еду, а сейчас проблема найти модную модель мобильного телефона.
Еще один немаловажный момент. Жителя брежневского СССР повсеместно настигали противоречия между официальной идеологией и реалиями жизни. Пресловутые «сорок сортов колбасы» в западном магазине для советского человека означали крах пропагандистской иллюзии о «самой большой и лучшей стране». Зато переживший голод гражданин КНДР эти «сорок сортов» где-то в Европе или соседнем Китае воспримет без потрясений – он прекрасно знает, а официальная пропаганда объяснит ему дополнительно, что он-то родом из маленькой, небогатой, но гордой страны, осажденной зловредными империалистами.
Одним словом, идеология правящего режима КНДР пока не вступает в противоречие с мироощущением среднего корейца Севера. Более того, пока северокорейский официоз дает вполне правдоподобные ответы на главные вопросы, возникающие при столкновении гражданина КНДР с реалиями внешнего мира.
При этом не надо преувеличивать закрытость КНДР изнутри. Трудовая миграция граждан Севера на работу в соседние страны дает внушительные для небольшой страны цифры. За минувшие четверть века сотни тысяч корейцев поработали хотя бы в ближних России и Китае, где они успели заметить не только все плюсы «капитализма», вроде товарного изобилия, но и многие его минусы. Поверьте, для северного корейца, у которого ребенок самостоятельно по утрам ходил в детский сад, кажется дикой та страна, в которой подростка ради безопасности родителям надо сопровождать в школу.
