Минэнерго: текущая себестоимость добычи нефти в России составляет $25 за баррель

Фото: Пресс-служба Минэнерго РФ/Global Look Press Москва, 22 февраля - "Вести.Экономика". Заместитель министра энергетики РФ Павел Сорокин отметил значимость сделки ОПЕК+ для нефтяного сектора страны, подчеркнув при этом, что доходы от нефтегазовых ресурсов России должны использоваться для стимулирования других секторов экономики. В интервью изданию "Ведомости" Павел Сорокин обозначил ряд ключевых ценовых уровней для нефтяной отрасли России, в частности, заявив о том, что "при $40 за баррель большая часть отечественных НПЗ убыточна". При этом, текущая сравнительно низкая себестоимость добычи нефти в России, которая, по оценкам Минэнерго РФ, находится на уровне $25 за баррель, в дальнейшем будет расти по мере освоения более дорогих запасов нефти. Замминистра энергетики отметил, что Минэнерго, Минфин и Минприроды "работают по дорожной карте по стимулированию добычи нефти и над мерами по стимулирования добычи". В рамках данной дорожной карты в дальнейшем будет проведена оценка запасов нефти России. По предварительным оценкам Минэнерго РФ, "почти половина запасов из уже разведанных не будет разработана без соответствующих льгот". Павел Сорокин также привел ситуация с месторождениями Западной Сибири в качестве примера "огромного потенциала" поддержания темпов добычи нефти и увеличения объема инвестиций. По его мнению успешный опыт Российского фонда прямых инвестиций позволит привлечь инвесторов в российские промышленные и сервисные активы. – Нет ли опасения, что всю добычу, которую сократим мы, компенсируют США? – Отголоски кризиса 2014–2016 гг. мы будем чувствовать достаточно долго. Где-то с 2020 г. начнет ощущаться то недоинвестирование, которое случилось в эти годы. И США не покроют выпадающую добычу, которая сформировалась в тот момент. Нужно понимать, что происходит и естественное падение добычи на отдельных месторождениях, которое составляет примерно 4–5% в год, которое нужно также покрывать новыми проектами в дополнение к росту спроса на 1–1,3% в год. При низких ценах и таких колебаниях, какие были в 2014–2016 гг., не все возможные инвестрешения были приняты. Поэтому здесь встает вопрос долгосрочного планирования и сценарного анализа. У ОПЕК+ нет задачи таргетировать цену, но есть задача снизить волатильность рынка. Мы понимаем, что добровольное ограничение добычи поможет создать более предсказуемый рынок, особенно с учетом, что в этом добровольно участвуют почти все страны, обладающие свободными мощностями по добыче. При этом, конечно, фактор сланца США теперь является крайне важным, и мы были бы неправы, если бы сказали, что он несущественен, – конечно, риск того, что рост в США окажется выше прогнозов, существует. Важно всегда держать руку на пульсе и оперативно реагировать. Итоговая цель – это рынок. Но вот вам и еще один важный вопрос: что лучше – иметь на 2% больше добычи нефти и на 40–50% меньше выручки или наоборот? Публичная отчетность компаний за 2017 и 2018 гг. красноречиво отвечает на этот вопрос – EBITDA компаний выросла на 15–40%. И еще один момент – при $40 за барр. большая часть отечественных НПЗ убыточна, что еще больше обостряет ситуацию и снижает стимул к инвестированию. Конечно, рынок все равно диктует свои правила и без кооперации производителей, рано или поздно он восстановился бы, но это создало бы намного большую волатильность и неопределенность, крайне болезненно сказалось бы на экономическом состоянии и многих компаний мирового ТЭКа, и стран. – Но доля России на этом рынке тем временем начинает снижаться... – Что такое доля рынка? Доля рынка в первую очередь – это сколько ты зарабатываешь. У России нет проблемы с тем, чтобы продать свою нефть на рынке. Поэтому потерей доли это назвать точно нельзя. Как только мы решили восстановить добычу в июне 2018 г. – мы сразу же разместили всю дополнительную добычу на рынке, а это почти 0,5 млн барр. Если бы доля рынка была потеряна, мы бы не смогли этого сделать. У России есть преимущество – низкая себестоимость. В среднем в России операционные затраты – это $3–10 на барр., еще $5–10 – капитальные затраты, транспорт – $5. Итого $25 за баррель – наша себестоимость. При девальвации рубля себестоимость тоже снижается. Все остальное – налоги. Это значит, что налоговой системой мы можем регулировать наше положение на кривой предложения и нашу конкурентоспособность. Поэтому долю рынка мы можем потерять, только если сами будем вести безграмотную налоговую политику и терять добычу. Это один из вызовов, с которым мы будем бороться совместно с Минфином. У нас сейчас с ним налажен очень хороший диалог. То, что Россия обладает такими нефтегазовыми ресурсами, – подарок судьбы, они дают нам ту ресурсную ренту, которой мы можем распорядиться для роста других секторов экономики. Но по мере роста конкуренции в мире между производителями и источниками энергии эта рента будет снижаться, это неизбежно. Время, когда мы можем использовать наше конкурентное преимущество, не безгранично. Страна постепенно переходит к освоению более дорогих запасов. Это означает, что себестоимость будет расти, и налоговая система под это должна подстраиваться: если вчера и сегодня $25 за баррель было достаточно, чтобы развиваться, то для освоения запасов завтра при цене на нефть ниже $60–70 этого уже не хватит. Сейчас мы совместно с Минфином и Минприроды работаем по дорожной карте по стимулированию добычи нефти, подписанной председателем правительства, и над мерами по стимулированию добычи. Будет проведен аудит запасов, ведь сегодня, по нашим предварительным оценкам, почти половина запасов из уже разведанных не будет разработана без соответствующих льгот. При применении мер стимулирования капитальные затраты нефтяников могут увеличиться еще на 40–50% к 2024 г., т. е. более чем на 600 млрд руб. в год, и привести к росту добычи относительно текущих планов. Это создаст дополнительный спрос на продукцию отечественной промышленности, что уже даст мультипликатор, который нужен для выполнения планов роста ВВП. Западная Сибирь в этом плане идеальный пример – там существует огромный потенциал по замедлению темпов падения добычи и наращиванию инвестиций. Я также хочу отметить, что это позволит нам создать спрос на российские промышленные и сервисные активы у иностранных инвесторов – успешный опыт РФПИ, Кирилла Дмитриева в привлечении инвесторов в те сферы, где виден долгосрочный спрос и технический потенциал, показывает, насколько эффективным инструментом может быть слаженная работа суверенного фонда и промышленности. Это особенно справедливо по отношению к предприятиям, поставляющим технологические решения для ТЭКа.