Консервативное обновление: Исторический шанс Русской Церкви

На протяжении всей своей тысячелетней истории Русская Церковь пережила немало испытаний: от времен ордынского ига до польско-литовского и наполеоновских нашествий, и конечно же, кровавого Раскола XVII столетия, а также агрессивно-богоборческих гонений века XX-го. Однако во всех этих испытания наша Церковь не только выстояла, но укрепилась, явив миру множество святых, в том числе – новомучеников и исповедников недавнего прошлого. Сегодняшняя смута, начавшаяся на Украине, и из-за действий Константинопольского патриархата перекинувшаяся на весь Православный мир, не менее опасна и трагична. Но в то же время предоставляет Русской Церкви уникальный исторический шанс. Шанс, который позволяет проделать серьезную работу над ошибками новейшей церковной истории, совершив подлинное консервативное, святоотеческое обновление всего Мирового Православия. Однако, прежде чем определиться, каким должно быть это обновление, необходимо сделать небольшой исторический экскурс. Фанариотская смута. Предыстория Казалось бы, то, что происходило в России столетие назад – революционная смута, гражданская война, безбожные пятилетки, насаждение обновленческого раскола и постоянные репрессии в отношении православных клириков и мирян не оставляли надежд на сохранение Русского Православия. Как известно, к началу Великой Отечественной войны на территории современной России не было ни одного действующего монастыря, а большинство архипастырей Русской Церкви были либо уже расстреляны, либо находились в лагерях и тюрьмах. Фото: www.globallookpress.com И в то же время на территории Советского Союза действовали псевдоправославные обновленческие секты. Еще в 1920-х годах они были созданы большевистскими властями (при «моральной» поддержке Константинопольских патриархов) в качестве «прогрессивной альтернативе» контрреволюционному «черносотенному» духовенству Московского Патриархата. Количественно обновленцы всегда уступали «староцерковникам» (так именовались подлинные христиане), однако им удалось захватить немало православных храмов. Участие Константинопольского патриархата в советских антицерковных гонениях 1920-30-х годов является отдельной темой, подробно разобранной в книге священника Александра Мазырина и Андрея Кострюкова «Из истории взаимоотношений Русской и Константинопольской Церквей в XX веке». Стоит лишь заметить, что уже вскоре после гражданской войны именно Фанар инициировал целый ряд автокефалистских и автономистских церковных проектов, в результате которых от Московского Патриархата были оторваны Польская, Финляндская, Латвийская и Эстонская Церкви. Более того, именно Фанар активно покушался на русские православные общины и приходы в диаспоре, «Русском Зарубежье», а также спровоцировал первые раскольнические проекты на Украине и в Белоруссии. В итоге, как совершенно справедливо отмечает священник Александр Мазырин, еще в первой половине XX века: Своей политикой в отношении Русской Церкви Фанар до предела дискредитировал себя, даже в глазах... неуемных эллинофилов... Константинопольский патриарх как «верховный судья для православных христиан всех стран» остался в прошлом. Неуместность такого судейства в Православной Церкви должна стать для всех очевидной. Словом, трагедия, разворачивающаяся сегодня в землях Юго-Западной Руси, уже была отрепетирована столетием ранее. С теми же сценаристами и режиссерами и практически теми же декорациями. Однако прошло лишь несколько десятилетий, и Русская Православная Церковь возродилась практически в том же величии. Фото: www.globallookpress.com Ревность не по разуму и ревность о вере Русское церковное возрождение рубежа веков, по сути, Второе Крещение Руси вызвало поистине нехристианскую ревность у того же Фанара. Чьи восточно-папистские властолюбивые устремления не позволяют турецкоподданным первоиерархам смириться с положением «первых среди равных» в равноправной семье Православных Поместных Церквей. Фото: www.globallookpress.com Именно эта ревность не по христианскому разуму, ревность не о вере, а о собственных амбициях и привела Константинопольский патриархат к поддержке украинского раскольнического автокефалистского проекта. А соответственно – к разжиганию братоубийственного конфликта в землях Юго-Западной Руси. В свою очередь Русская Церковь никогда не претендовала на лавры Церкви Константинопольской. Более того, получила свою автокефалию, церковную независимость, исключительно из-за впадения Константинополя в середине XV века в латинскую ересь – Флорентийскую унию. А затем, как следствие, окончательного падения былой Империи Ромеев (Византии) под ударами турок-османов. И даже идея Москвы как Третьего Рима не была горделивой, поскольку не предполагала особых властных полномочий Русских Первосвятителей. Вот как разъяснил в интервью телеканалу «Царьград» доктор исторических и кандидат философских наук, заместитель председателя Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО) профессор Николай Лисовой: Когда старец Филофей сказал, что "Москва – Третий Рим, а четвертому не бывать", это было не горделивым лозунгом, мол, "мы – самые лучшие и самые высшие". Смысл этого был иным: "ребята, мы – последний окоп, отступать некуда, если нас не станет, то и Православия не станет". И это понимание постепенно восторжествовало во всем Православном мире. Вплоть до того, что те же Восточные Патриархи, которые после этого поехали в Москву – кто за милостыней, кто – за политической поддержкой – сами признали нас Третьим Римом, а Русскую Церковь – последним оплотом Православия на Земле. И это тоже было ревностью. Но ревностью подлинной, христианской – ревностью о православной вере. О том, что даже в условиях тотальных вызовов окружающего мира, мы должны сберечь святоотеческое Православие, свободное от западных еретических суемудрий и защищенное властью христолюбивого «Белого Царя» от восточного ига. Консервативное обновление: не данность, но задание И вот сейчас мы подходим к самому главному и интересному. Вся церковная история последних столетий показывает: под давлением с Запада и Востока всем Поместным Церквам, включая Русскую, приходилось идти на компромиссы с духом века сего. Нам удалось сохранить богословско-догматическую чистоту, но в следовании канонам, а также самому святоотеческому духу многое было утрачено. Фото: www.patriarchia.ru Увы, это соблазняло многих последовательных традиционалистов. Так, во второй половине XVII века русские «ревнители древлего благочестия» категорически не приняли церковную реформу, совершавшейся в значительной степени по западно-христианским и новогреческим лекалам. Тотальное, под страхом смерти, запрещение древних богослужебных книг, чинов и обрядов привело к самому страшному в нашей истории расколу, гибели многих тысяч русских людей. В итоге западнические реформы XVIII века, включая секуляризацию социально-экономической и культурной жизни России, легли на уже подготовленную почву. И только во второй половине XIX – XX веках, в том числе – в тяжелейших условиях богоборческих гонений, Русская Церковь постепенно стала возвращаться к святоотеческим основам. Символов тому достаточно много – от переводов на современный русский язык творений святых отцов первых веков христианства до деяний Поместного Собора 1971 года, отменивших антистарообрядческие постановления 300-летней давности (к которым в значительной степени были причастны греческие иерархи того времени): Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об упразднении клятв Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года, наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно-верующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие. Освященный Поместный Собор Русской Православной Церкви любовию объемлет всех свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную православную веру. Однако если на протяжении почти полувека об этих соборных решениях знали лишь немногие, то сегодня они обретают особую актуальность. Сама логика этих деяний позволяет пересмотреть многие события русской церковной истории, освободившись от либерально-западнических напластований последних столетий. И ровно то же мы можем предложить всему Православному миру, испытавшему такие же западные влияния в значительной степени под давлением Константинопольского патриархата. Напомним, в 1923 году Константинопольский патриарх Мелетий (Метаксакис), либеральный русофоб, греческий националист (и вместе с тем – член масонской ложи) инициировал «Всеправославный конгресс», начавший календарную реформу. Именно либерально-обновленческая реформа церковного календаря в западном стиле тогда породила целый ряд консервативных «старостильнических» расколов (к которых относится многомиллионная «Православная старостильная церковь Румынии», а также афонские «зилоты» во главе с крупным святогорским монастырем Эсфигмен). Увы, как и любой другой раскол, старостильники очень быстро стали дробиться дальше, но сама идея сопротивления либеральному обновленчеству была справедливой, и вплоть до сегодняшнего дня ее поддерживают многие клирики и миряне Православных Поместных Церквей. В их числе был и архимандрит Епифаний (Феодоропулос) – один из самых известных богословов Элладской Православной Церкви второй половины XX века, ныне почитающийся в Греции как святой старец. Встреча Патриарха Афинагора и Римского папы Павла VI в Иерусалиме в январе 1964 года. Фото: www.globallookpress.com Последовательный критик либерально-обновленческого курса Константинопольског" патриархата, но вместе с тем – противник крайнего зилотства, борец за церковное единство. Отец Епифаний до последнего надеялся на покаяние патриарха Афинагора (ученика патриарха-масона Мелетия, также обновленца, масона и активного филокатолика, учителя сегодняшнего патриарха Варфоломея), которому писал письма, исполненные искренней скорби: Вы зашли уже слишком далеко. Ваши стопы касаются потоков Рубикона. Терпение тысяч благочестивых душ: священнослужителей и мирян – непрерывно истощается. Ради Господней любви, поверните назад! Не надо производить в Церкви расколы и разделения. Пытаясь не замечать разногласия, Вы добьётесь одного – разорвёте единое и вызовете появление трещин на почве, доныне твёрдой и монолитной. Осознайте это и опомнитесь! К сожалению, во второй половине XX века православных консерваторов слушали мало. Но именно сегодня, когда главный очаг либерального обновленчества – Константинопольский патриархат – совершает ошибку за ошибкой, преступление за преступлением, у Русской Православной Церкви, уже прекратившей молитвенное поминовение патриарха Варфоломея появляется возможность возглавить консервативное сопротивление. Да, для этого требуется определенная экклезиологическая (церковно-политическая) смелость, подобная той, которая в 2007 году привела к воссоединению с Русской Зарубежной Церковью. Но продемонстрировать консервативному большинству всего Православного мира, что существует Церковь, сказавшая «стоп!» компромиссам с модернистским духом века сего, сегодня можно и должно.