Стройка без надзора. Зачем архитекторов лишили авторского права?
"С сентября этого года вступили в силу поправки в Федеральный закон №223 «О закупках товаров, работ некоторыми видами юридических лиц» в той его части, которая регулирует заключение договоров в сфере архитектуры, градостроительства и садово–паркового искусства. Теперь заказчик произведения архитектуры получает право на его многократное использование без согласия автора, автор не имеет права требовать проектную документацию на свое произведение, а также получать право разрабатывать эту документацию на внеконкурсной основе. Разрабатывая концепцию проекта, архитектор больше не может рассчитывать на продолжение работы над ним или на то, что его задумка не будет изменена до неузнаваемости.
Если сформулировать проще, то в сфере архитектуры отменили авторское право и авторский надзор. Отдельного закона об авторском надзоре или архитектурных конкурсах у нас до сих пор не было, и это обстоятельство, вне всякого сомнения – один из факторов, определяющих в среднем низкое качество архитектурного проектирования. С новыми поправками авторский надзор не просто не будет обязательным, он станет невозможен.
Сложившаяся ситуация равносильна – с некоторыми оговорками – упразднению профессии архитектора. Действие закона распространяется на все закупки, совершаемые с привлечением государственных средств, включая гранты. На частных заказчиков действие закона не распространяется, но большинство из них до сих пор редко ратовали за качество архитектурных проектов, не видя в нем никакой выгоды для себя. Архитектору официально отвели роль человека, подающего интересные идеи и не имеющего возможности следить за претворением их в жизнь.
Что это означает, можно представить себе на примере любой другой «творческой» профессии. Например, продавая рукопись, писатель автоматически соглашался бы на то, что она может сколько угодно печататься каким угодно тиражом и как угодно редактироваться и переписываться – все без его ведома. Такое положение вещей пагубно сказалось бы не только на писательском самолюбии и кошельке, но и на самой рукописи. Тактически современные нормы охраны авторского права защищают авторов, но стратегически – качество их работы.
В архитектуре авторский надзор существовал задолго до появления гуманистических представлений об интеллектуальной собственности. Он, собственно, не представлял собой какой–то специальной дополнительной деятельности – естественно, создав проект, до конца проследить за его реализацией. Даже самым авторитарным заказчикам в истории едва ли пришло бы в голову добровольно от этого отказаться – ведь в таком случае некому было бы отвечать за возможные ошибки. И сегодня ситуация сходная: практика доказала, что ни один участник процесса не заинтересован в безупречности результата так, как архитектор, и никто другой не обладает компетентностью, позволяющей обеспечить результат в полной мере.
Законодатели явно смотрят на авторское право как на бессмысленную привилегию некоторых профессионалов и считают возможным лишить их ее ради государственной пользы. Формулировка, разрешающая использовать произведение многократно без разрешения автора, подсказывает, что поправки к закону могут быть связаны с давно обсуждаемыми планами Минстроя внедрить типовые проекты в жилое строительство. Практика типовых проектов была популярна в мире в послевоенные десятилетия, сейчас она много где запрещена, поскольку несет в себе слишком много плохих побочных эффектов – однообразие в среднем признано недостатком среды. Реализовывать типовые проекты заказчики, в том числе муниципальные, могут одним из двух способов. Во–первых, авторское право не имеет силы, если человек создал произведение, будучи сотрудником на зарплате. Если архитекторы разрабатывают проект в департаменте градостроительства, то все права на них автоматически принадлежат этому департаменту. Во–вторых, возможность многократного использования произведения может быть отдельно обговорена условиями контракта. На практике в Европе архитекторы почти никогда не передают заказчику все права на произведение: как правило, клиент получает эксклюзивную лицензию на использование произведения.
Понятно, в чем идея чиновников: если все строят «кто во что горазд» и получается плохо, то надо заставить всех строить одно и то же, заранее продуманное. А архитекторы могут потрудиться на общее благо, раз ситуация того требует. Происходит попытка воспроизвести в ситуации как бы свободного рынка советскую систему, когда определением облика городов занимались крупные институты, а частных офисов не было вовсе.
Помимо во многом нынче проглядывающего полуосознанного желания вернуться к коммунистическому укладу, можно объяснить подобные стремления и рациональными наблюдениями. Качество советских жилых единиц во многом превосходило современное. Ошибка в том, что это достоинство приписывают наличию больших проектных организаций и централизованной системе управления – в то время как некоторые несомненные достижения советской архитектуры следовало бы приписывать скорее преемственности школы. Руководителями мастерских в том же «ЛенНИИпроекте» даже в поздние годы его существования были архитекторы, учившиеся у архитекторов, учившихся до революции. Ленинградский архитектор Александр Жук, автор здания аэропорта Пулково и серии типовых пятиэтажек, был студентом Льва Руднева, учившегося в Академии художеств у Леонтия Бенуа.
Архнадзор в СССР осуществлялся государством и был на бумаге крайне жестким. Даже не имея никаких прав, руководитель мастерской в проектном институте мог следить за «своей» стройкой. Но из–за изоляции от мира, крайне ограниченных возможностей самореализации внутри государственного учреждения и давления «сверху», выражавшегося в требованиях партии строить то слишком пышные, то, наоборот, слишком дешевые и простые дома, дисциплина постепенно деградировала. В 1920–е годы советская архитектура шла впереди прогресса. В 1950–е представляла собой интересную местную школу, все еще сохраняющую связь с общим контекстом. К 1980–м превратилась в явление, привлекающее внимание разве что самобытностью. Упадок 1990–х и 2000–х годов был следующим звеном в этой последовательности.
За прошедшие десять лет так или иначе делались попытки, и не вполне безуспешные, улучшить положение вещей. При нынешнем главном архитекторе Москвы стали устраивать международные конкурсы на важные постройки, открылась школа МАРШ, где архитекторов учат мыслить вне академических стереотипов, образовательные программы в институте «Стрелка» ведут лучшие преподаватели мира, работы российских бюро стали публиковать в главных архитектурных СМИ мира. Новые законы ставят все эти пока еще очень хрупкие достижения под удар. Возрождать архитектурную школу, лишив архитекторов возможности зарабатывать и реализовывать свои замыслы, не получится. В самом лучшем случае можно получить еще одну плеяду «бумажных» архитекторов: они могут выставляться в музеях от Токио до Лос–Анджелеса, никак не влияя на качество построенного в России.
Помимо стратегического разворота назад, новое законодательство будет иметь и непосредственные последствия. Всем учреждениям, в любой форме пользующимся государственным финансированием, – а к ним относятся театры и музеи, – будет крайне сложно сотрудничать с зарубежными бюро – потому что те едва ли согласятся на условия контракта, игнорирующие общепринятые стандарты взаимоотношений архитектора и заказчика. Про Рема Колхаса, модернизирующего Третьяковскую галерею, придется забыть. Крайне сложно будет проводить международные конкурсы и еще сложнее – реализовывать победивший в них проект. Конкурс на парк Зарядье, организованный правительством Москвы пять лет назад, сегодня с юридической точки зрения был бы невозможен. Да что там – даже красивый сквер разбить будет крайне затруднительно.
Найдутся местные молодые бюро, которые будут готовы на невыгодных для себя условиях продать хорошую идею. Но и в таком случае исполнение оставит желать много лучшего.
Всего два месяца назад Владимир Путин на Московском урбанистическом форуме впервые, кажется, за все годы, публично произнес слово «архитектура». С шумом готовятся планы улучшения качества среды в городах. Минстрой совместно с институтом «Стрелка» только что запустил большую образовательную программу для архитекторов. Если уж говорить в терминах эффективности, то принятие грамотно составленного закона об архитектурных конкурсах и закона, регламентирующего авторский надзор, одно сделало бы для качества среды больше, чем все программы и стратегии вместе взятые. И наоборот: новые правила закупок сводят коэффициент полезного действия любых инициатив, уже существующих и будущих, к нулю."
Текст: Мария Элькина
Написал murajhon на architects.d3.ru / комментировать