Милия Алексеевича Балакирева: Восточная фантазия «Исламей»

Восточная фантазия «Исламей» по праву считается лучшим из фортепианных произведений замечательного русского композитора Милия Алексеевича Балакирева (1837—1910). Сочинение написано им в 1869 году и озаглавлено по названию кабардинского народного танца (разновидность лезгинки). Основу музыкального материала составляют две темы: дикая мужская пляска, подражающая звучанию народных щипковых инструментов, и певучая «женственная» часть. Благодаря пропаганде выдающегося венгерского пианиста и композитора Ференца Листа произведение почти сразу получило широкую известность в России и за рубежом.Композиторы «Могучей кучки» - кружка, сформировавшегося вокруг Милия Алексеевича Балакирева - взяли курс на создание академической музыки, имеющей русскую национальную основу. Однако русский музыкальный фольклор был для них главной, но не единственной сферой интересов. Следуя традициям, заложенным Михаилом Ивановичем Глинкой, кучкисты использовали в своих произведениях интонации и образы Востока: «В Средней Азии» Александра Порфирьевича Бородина. «Шехеразада» Николая Андреевича Римского-Корсакова, и даже в «Хованщине» Модеста Петровича Мусоргского, сюжет которой, казалось бы, располагает к этому менее всего, появляется «Пляска персидок». Восток в творениях кучкистов остается пленительным и манящим, даже когда его представляют персонажи-антагонисты (половцы в «Князе Игоре». Шемаханская царица в «Золотом петушке») - такова его привлекательность. Отдал дань увлечению Востоком и основатель «Могучей кучки». Если одним из лучших его симфонических произведений стала поэма «Тамара», то высшей точкой фортепианного творчества следует признать восточную фантазию «Исламей».Балакирев трижды побывал на Кавказе - в 1862 г., 1863 г. и 1869 г. Разумеется, его интересовал музыкальный фольклор кавказских народов. В этом ему очень помог некий местный князь, с которым композитор общался во время последней поездки. Этот человек умел играть на народном инструменте (названия его Балакирев не сообщает, но отмечает его сходство со скрипкой) и познакомил Милия Алексеевича со множеством местных народных мелодий. Одна из них привлекла особое внимание Балакирева, работавшего в то время над симфонической поэмой «Тамара», и композитор обработал ее для фортепиано. То была кабардинская танцевальная мелодия - разновидность лезгинки, известная под названием «Исламей».К записанной на Кавказе народной плясовой мелодии Балакирев вернулся, будучи в Москве. В поэму «Тамара» она не вошла, но стала основой самостоятельного произведения - не симфонического, а фортепианного. В ту пору композитор достаточно близко общался с Николаем Григорьевичем Рубинштейном - блестящим пианистом-виртуозом, и при создании своей «восточной фантазии» во многом ориентировался на исполнительские возможности этого музыканта, и это обусловило исключительную виртуозность и пианистическую сложность произведения.Летом 1869 г. замысел фортепианной фантазии сложился окончательно. Балакирев нашел вторую тему, избрав в качестве таковой любовно-лирическую народную песню крымских татар.К записанной на Кавказе народной плясовой мелодии Балакирев вернулся, будучи в Москве. В поэму «Тамара» она не вошла, но стала основой самостоятельного произведения - не симфонического, а фортепианного. В ту пору композитор достаточно близко общался с Николаем Григорьевичем Рубинштейном - блестящим пианистом-виртуозом, и при создании своей «восточной фантазии» во многом ориентировался на исполнительские возможности этого музыканта, и это обусловило исключительную виртуозность и пианистическую сложность произведения.Летом 1869 г. замысел фортепианной фантазии сложился окончательно. Балакирев нашел вторую тему, избрав в качестве таковой любовно-лирическую народную песню крымских татар.«Исламей» - произведение блестяще виртуозное и монументальное, в духе творений Ференца Листа, однако при разработке тем композитор учитывает их отличительные особенности. Индивидуальный облик тем не только не утрачивается, но и выявляется очень рельефно. В смешанной форме фантазии сочетаются черты сонатности, трехчастности и двойных вариаций (в последнем можно усматривать следование традициям Глинки, заложенным в «Камаринской»: вариации на две контрастные темы - плясовую и лирическую - не располагаются попеременно, а группируются).Первая тема - стремительный, энергичный плясовой наигрыш с упругим ритмом - при первом проведении излагается одноголосно, словно в исполнении народного инструмента. Традициям фольклорного музицирования соответствует и характер ее дальнейшего варьирования: первоначальная основа темы сохраняется. Постепенно обогащается фактура: появляются двойные ноты, присоединяются аккорды. Вариационное развитие достигает кульминации, за которым следует поэтапная модуляция, приводящая ко второй теме.Томная и напевная вторая тема контрастирует первой не только своим характером и жанровой природой, но и фактурой - мелодию сопровождают аккорды. Контрастность тем подчеркнута и сопоставлением далеких тональностей, находящихся в малосекундовом соотношении: ре-бемоль мажор в первой теме и ре мажор в сочетании с параллельным си минором во второй. Тема имеет неквадратную структуру, а в ритмическом рисунке встречаются синкопы. В разработке энергичный ритм первой темы подчиняет себе вторую, которая утрачивает свою лиричность, вовлекаясь в стремительную пляску. В репризе она звучит, по указанию композитора, в темпе трепака (эта авторская ремарка указывает не только на темп и даже не только на характер исполнения, но и на идею сближения русского и восточного начал, что находится в полном соответствии с тенденциями творчества Глинки и кучкистов).«Исламей» - монументальная «картина», написанная широкими мазками. В фантазии множество эффектных пианистических приемов - октавное и аккордовое изложение, пассажи, перебрасывание рук. Это произведение очень ценил Ференц Лист, очевидно, чувствовавший близость творения Балакирева к своему собственному творчеству, пианист охотно исполнял восточную фантазию и нередко давал своим ученикам. «Исламей» и сегодня занимает достойное место в репертуаре пианистов.