Дом Второго Каменноостровского товарищества устройства постоянных квартир на Кронверкском пр., 5 признан памятником регионального значения
В соответствии с распоряжением председателя КГИОП Сергея Макарова «Дом Второго Каменноостровского товарищества устройства постоянных квартир (с кирпичной оградой и скульптурами львов)» (Кронверкский пр., д. 5, лит. А) включен в единый государственный реестр в качестве объекта культурного наследия регионального значения.
Дом Второго Каменноостровского товарищества – яркий пример постройки в стиле неоклассицизма и образец богатого петербургского жилого дома начала XX века.
К тому времени высокие цены на квартиры в доходных домах создали предпосылки для возникновения жилищных кооперативов, членами которых был обеспеченный средний класс.
Первый жилищный кооператив «Общество собственников жилищ» появился в 1903 году. Им было построено два дома: небольшой деревянный дом в Нарвской части, а в 1909-1910 годах – пятиэтажный жилой дом на 52 квартиры на Кавалергардской улице, д. 3. В 1909 году «Санкт-Петербургское товарищество для устройства постоянных квартир» построило дом на углу Большой и Малой Посадской улиц.
Участок по Кронверкскому проспекту, где расположен дом №5, в 1913 году был выкуплен Вторым Каменноостровским товариществом устройства постоянных квартир, и в течение двух лет по проекту гражданского инженера Александра Ивановича Клейна на месте деревянной застройки рядом с особняком М.Ф. Кшесинской был построен жилой дом Второго Каменноостровского товарищества устройства постоянных квартир.
|
Александр Иванович Клейн является соавтором проектов больницы им. Петра Великого в Петербурге, больничного комплекса в имении Захарьевых в Москве. В 1915-1917 годы возглавлял кафедру архитектуры в Высшей технической школе в Петербурге. В 1921 году архитектор эмигрировал в Германию, в 1933 году переехал во Францию. Много лет он работал в Европе в области малоэтажного жилищного строительства, преподавал в Политехническом институте в Хайфе. |
Жилой дом Второго Каменноостровского товарищества постоянных квартир А.И. Клейн разворачивает боковым фасадом в сторону Кронверкского проспекта, а его парадный вход и курдонер смотрят на особняк М.Ф. Кшесинской. Парадный вход стерегут две скульптуры спящих львов. Дополнительным декором служат пристенные фонтаны в виде львиных маскаронов.
В доме проживали состоятельные петербуржцы, при залоге дома был составлен список жильцов с номерами занимаемых ими квартир. Так, например, сам архитектор А.И. Клейн занимал квартиру №8 на пятом этаже.
В разное время в доме проживали горный инженер, технический руководитель реконструкции Лысьвенского металлургического завода на Урале Фёдор Фосс, инженер-механик, директор общества «Электропровод» Леон Гольдштауб, полный товарищ торгового дома на вере «Кафталь и Ко» Иван Кафталь.
Одним из самых интересных жильцов дома, по мнению исследователей, был Анатолий Ефимович Шайкевич – выдающийся театральный критик и коллекционер. О его квартире остались яркие и подробные воспоминания балерины Нины Тихоновой, попавшей в квартиру Шайкевича (№3) уже после революции, в 1919 году. Этот текст представлен ниже.
После 1917 года здание некоторое время продолжало использоваться как многоквартирный жилой дом. В 1924-1925 годах его занимал городской Институт социального индивидуального воспитания при психоневрологической академии с общежитием. В 1930 году здание было передано Ленинградскому Кораблестроительному институту, здесь же находились жилые квартиры для профессоров. С 1931 по 1952 годы в доме располагалось студенческое общежитие.
После 1952 и по настоящее время в здании находится приборостроительный факультет ФГБОУ ВПО «Санкт-Петербургский морской технический университет» (до 1990 года – Ленинградский кораблестроительный институт).
Лицевые фасады сохранили историческое оформление, но находятся в неудовлетворительном состоянии: имеют утраты штукатурной отделки, богатого лепного декора, оголения кирпичной кладки, оконные заполнения из древесины хвойных пород требуют реставрации. Исторические элементы отделки сохранились на парадной лестнице и в помещениях бывших квартир: лепной декор со вставками из натурального камня и ракушек, лепные барельефные композиции и потолочные розетки, камины, деревянные филенчатые двери с резным орнаментом.
На 2018 год по программе КГИОП запланированы работы по реставрации крыши, лицевого фасада и арочного проезда здания на общую сумму 57 млн. рублей.
***
Из воспоминаний балерины Нины Тихоновой:
«Извозчик довез нас до незнакомого нарядного дома. По просьбе «на минуточку» (так тогда думали) уехавшего в Финляндию Анатолия Ефимовича Шайкевича, мать и отец, бывшие с ним в дружеских отношениях, переехали в его квартиру-музей, чтобы сохранить ее от разграбления. Старший сын банкира Ефима Григорьевича Шайкевича ...был в Петербурге известной фигурой. Красивый, элегантный, умный, он окончил два факультета и посвятил затем свою жизнь приятному времяпрепровождению. Человек большой культуры, эстет, философ, друг Волынского и Бердяева, тонкий знаток искусства, он был блестящим собеседником, эгоистом и игроком....
Молодой денди, Анатолий Ефимович объездил все страны Европы, которые тогда полагалось посещать. Всё запомнил, изучил каждый камень Италии. Главной страстью его была коллекция старинной мебели и картин. На это была мода, и в Петербурге появились первые антиквары. При больших средствах, познаниях и бесспорном чутье, он постепенно превратил свою квартиру в доме на Кронверкском проспекте в настоящий музей. Дом этот (кажется, номер пять) до сих пор существует между бывшим особняком балерины Кшесинской (с балкона которого Ленин произнес в апреле 1917 года свою знаменитую речь) и мечетью.
С первого шага в квартире Анатолия Ефимовича я попала в невиданный дотоле мир. В большом холле, одной ногой опираясь на подставку, почти парил в воздухе деревянный позолоченный флорентийский ангел. Напротив, между двух стульев, обитых старинной тисненой кожей, двери расписного иконостаса и элегантно выгнутая арфа также поблескивали старинной позолотой.
Справа монументальная дверь вела в гостиную, обставленную мебелью из карельской березы — одним из лучших образцов русского ампира. На столике красовались бронзовая ножка Тальони и какой-то сувенир Пушкина. Рядом помещался еще более обширный кабинет. Ренессансный скульптурный стол и шкаф поражали своей красотой и роскошью. Большой «Стейнвей», ковер на всю комнату, виолончель, редчайшая хрустальная люстра дополняли его убранство.
Дальше шел салон венецианской работы восемнадцатого века. Анатолий Ефимович говорил, что ансамбль этот был уникален. Приземистые золоченые кресла со спинками и сиденьями в виде перламутровых раковин, витрина, подобной которой нет и в Венеции, вся мебель, черномазые фигуры перед камином, рамы, зеркала, люстра и даже картины — все было сделано из перламутра, ракушек и позолоченного резного дерева. Жить в этой комнате было бы немыслимо, зато эффектна она была чрезвычайно. К счастью, за ней следовала столовая, величественная, но уютная. Стены в ней были гладко-синие. Вдоль высоких окон и дверей висели темно- красные шелковые портьеры. Красного дерева мебель времен Петра Великого, громадный буфет с потайными ящиками, вывезенный из Голландии... Над камином портрет Екатерины Второй во весь рост не слишком чопорно смотрел на обедающих. Часы с гравированным медным маятником и гирями отбивали каждые четверть часа, и каждый час сопровождался музыкой, заканчивающейся легким хрипом. Над столом громадная люстра из множества хрусталиков... Из столовой одна из дверей вела в зимний сад и дальше, в круглую библиотеку с белыми колоннами и стенами, обтянутыми красным шелком, между застекленных, доходивших до потолка книжных шкафов. Собрание книг Анатолия Ефимовича было на уровне всей его коллекции. Его спальня принадлежала когда-то Екатерине Второй. Несколько умывальных и гардеробных вели к мраморной ванной комнате в античном стиле с мозаичным полом и стенами. Вода текла прямо из стены - из пасти льва, увенчанной позолоченными кранами. Центральное отопление тогда, конечно, не действовало, а из львиной пасти не всегда шла вода, хотя бы и холодная. Из высоких окон ванной комнаты вид был на Неву и на Летний сад на другом ее берегу.
По всему фасаду тянулась терраса. С нее я однажды наблюдала, как в соседнем дворе особняка Кшесинской мальчики из колонии дефективных детей, которая там почему-то помещалась, забавлялись, рубя топором большой белый рояль, и швыряли о стену фарфоровые статуэтки. Не нужно удивляться, что я так подробно могу восстановить в памяти квартиру Анатолия Ефимовича: родители показывали мне ее как музей...».