Авторская аналитика (Комментарии): Россия в тени войны и технологической революции

  Как правило, современники склонны выделять яркие и актуально важные события в ущерб долговременным, определяющим жизнь стран и народов, процессам. Обычно главное внимание уделяется политике, экономике, а технологические вопросы остаются на втором плане.

 

Между тем, именно технологии, в конечном счете, оказывают определяющее влияние и на экономику, и на политику, и на повседневную жизнь каждого из нас. Минувший 2014 год стал годом полноценного развертывания Третьей производственной или промышленной революции. Своим названием она обязана международному бестселлеру Джереми Рифкина «Третья промышленная революция», который недавно была переведен на русский язык. Ее автор признан одним из наиболее влиятельных экономистов современности. Наряду с книгой Дж.Рифкина, Третьей производственной революции посвящены еще два бестселлера — книга Питера Марша «Новая индустриальная революция: потребители, глобализация и конец массового производства» (The New Industrial Revolution: Consumers, Globalization and the End of Mass Production) и бестселлер Криса Андерсона «Производители: Новая промышленная революция» (Makers: The New Industrial Revolution).

 

Третья производственная революция по своим масштабам, последствиям и сдвигам стоит не только наравне, а возможно и превосходит первую и вторую производственные революции. Первая производственная революция конца XVIII — начала XIX века была связана с текстильной отраслью, энергией пара, углем, железными дорогами и т.п. Вторая производственная революция конца XIX — первой половины XX века стала детищем электричества, двигателей внутреннего сгорания, триумфом машиностроения и конвейера, как метода организации производства.

 

Уже на начальных стадиях Третьей производственной революции можно выделить несколько определяющих ее черт:

 

— во-первых, одновременное широкое производственное применение различных независимых кластеров технологий. Прежде всего, робототехники, 3D печати, новых материалов со спроектированными свойствами, биотехнологии, новых информационных технологий и, конечно же, диверсификация энергетического потенциала производства и общества;

 

— во-вторых, постоянно возрастающее взаимодействие между отдельными технологическими кластерами, их своеобразное «слипание», взаимное кумулятивное и резонансное воздействие друга на друга;

 

— в-третьих, появление на границах технологических кластеров принципиально новых, не существовавших ранее технологий и семейств технологий, в которых кластеры взаимодействуют между собой.

 

Основа основ превращения отдельных технологических кластеров или паттернов в единую технологическую платформу — это информационные технологии. Они буквально пронизывают все стороны технологической и производственной жизни, связывая между собой отдельные технологические блоки. Наиболее яркими примерами этого являются такие технологические паттерны, как биотехнологии, робототехника, управляемая на основе больших данных и т.п. По сути, уже на начальном этапе индустриальной революции можно говорить о формировании единой технологической платформы Третьей производственной революции. В рамках этой платформы различные составляющие ее технологические пакеты развиваются неравномерно. 2014 год стал поистине годом роботов.

 

Ключевым направлением Третьей производственной революции является стремительная автоматизация и роботизация производства. Как отмечают эксперты, многие элементы автоматизации и роботизации могли быть внедрены в промышленное производство еще в 90-е гг. прошлого и первое десятилетие нынешнего веков. Однако в те времена экономически выгоднее оказалось использовать вместо роботов практически дармовой труд рабочих из Китая и других азиатских стран. Однако по прошествии времени ситуация изменилась. С одной стороны труд в Азии заметно подорожал. С другой стороны деиндустриализация Америки, многих стран Европы и частично Японии нанесла сильнейший удар по экономике этих стран. Наконец, в последние годы появились принципиально новые программные и микроэлектронные решения, позволяющие в разы повысить эффективность и функционал роботов при снижении себестоимости их производства. Сегодня, например, типовой американский робот на конвейере окупается в течение полутора, максимум двух лет.

 

В 2014 г. в Америке действовало или готовилось к пуску более 15 тыс. полностью автоматизированных производств. Уже в настоящее время в Соединенных Штатах на 10.000 рабочих мест в производстве приходится более тысячи комплексно автоматизированных рабочих мест, в Японии — менее 500, в Корее — почти 400, Китае — более 150. Не менее впечатляющая статистика имеется по так называемым человекоподобным индустриальным роботам всех типов.

 

В настоящее время безусловным лидером по производству промышленных, высокотехнологичных роботов являются Соединенные Штаты. В 2014 г. на предприятия США поставлено чуть менее 20 тыс. единиц высокотехнологичных антропоморфных роботов. В нашей стране в промышленности занято менее одной тысячи роботов. Из них примерно 70% поступило из-за рубежа.

 

Ради справедливости надо сказать, что США не являются лидером по уже установленным промышленным роботам. Первое место уверенно держит Япония. Второе место занимает Китай. И лишь на третьем месте — Соединенные Штаты. Лидирующую пятерку замыкают Южная Корея и Германия. При этом по оценкам специалистов китайские роботы менее технологичны и применяются в основном на элементарных сборочных работах, связанных с выпуском традиционных гаджетов и бытовой техники.

 

Согласно отчету Robotic Industries Association, продажи роботов в прошлом году в Северной Америке выросли более чем на 35% и составили 1,5 млрд. долларов. Особенно быстро внедрение роботов идет в автомобильной отрасли, электронике, пищевой и легкой промышленности, а также в машиностроении. Здесь продажи роботов увеличились на 40-50%. Интересно, что роботов закупают не только промышленные гиганты, но и малые предприятия. Кстати, последние в основном используют не американских роботов, а роботов «секонд хэнд», успевших ранее поработать в Японии. Японцы прочно занимают второе место в производстве высокотехнологичных роботов и увеличивают свой отрыв от Южной Кореи. В 2014 г. впервые активно начали применяться роботы и в промышленности Европы, особенно в Германии и Великобритании. При этом если в Америке развитие робототехники в основном — дело частного бизнеса, то в Европе картинная иная.

 

В прошлом году в Европейском Союзе была принята программа SPARC. Она предусматривает создание частно-государственного партнерства по развитию промышленной робототехники и льготному кредитованию на приобретение промышленных роботов. Общий объем программы — 3,8 млрд. долларов. Свою программу RAS 2020 приняла Великобритания. Государство собирается израсходовать в ближайшие 6 лет более 3 млрд. фунтов стерлингов для того, чтобы вернуть при помощи роботов Британии былую славу «Мастерской мира». Аналогичные программы приняты Францией, Южной Кореей, Китаем. В России подобные программы отсутствуют, также как, и впрочем, сами отечественные промышленные роботы высокого класса.

 

Наряду с робототехникой активно развивается 3D печать, новые материалы, гибкие формы организации труда и производства, принципиально новые формы хозяйственного взаимодействия, типа «совместной экономики» и т.п. Иными словами, в глобальном мире происходит Третья производственная революция. И в этой связи очень важно обратить внимание на одну историческую закономерность, как правило, ускользавшую из поля зрения не только политиков и аналитиков, но и профессиональных историков.

 

В 1774 г. в России в самом разгаре была Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева, о которой Александр Пушкин емко написал, как о «русском бунте — бессмысленном и беспощадном». В том же 1774 г. в Британии был изобретен революционизирующий тогдашнюю ведущую отрасль — легкую промышленность, ткацкий станок, а Д.Уатт внес решающие изменения в свою паровую машину, которая собственно и возвестила начало решающей стадии Первой производственной революции. В декабре 1825 г. на Сенатскую площадь вышли войска, возглавляемые мятежниками, которые в последующем превратились в героев-революционеров. Осенью того же 1825 г. Д.Стефенсон запустил первый локомотив на первой общедоступной железной дороге в мире Стоктон-Далингтон на северо-востоке Британии. Железные дороги сделали Первую промышленную революцию необратимой.

 

В 1905 г. началось сооружение завода Генри Форда, где впервые в мире было применено массовое конвейерное производство, сформировавшее облик современной индустрии. В 1908 г. из стен завода выехал знаменитый Форд-Т, первый массовый автомобиль в мире, который собственно и ознаменовал начало Второй производственной революции. Россия же в 1903-1905 г. участвовала в трагически закончившейся Русско-Японской войне. А затем на три года погрузилась в пучину смуты и первой русской революции.

 

В 1923 г. в США главным энергетическим источником для индустрии, транспорта и т.п. стала нефть. К этому моменту на США приходилось 72% мировой добычи. Америка стала лидером Второй производственной революции. Что же касается России, то страна, на которую в 1913 г. приходилось почти 20% мировой добычи нефти, и которая успешно конкурировала с ведущими державами в электротехнике, энергетике, авиастроении и т.п., к 1923 г. в результате кровавой смуты, двух революций, Первой мировой и Гражданской войн откатилась в дикость, по сути, уничтожив свою промышленность и транспорт. Показательно, что в 1923 г. в СССР добывалось менее 1,5% общемировой добычи нефти.

 

В 1979 г. в Соединенных Штатах большая часть компаний, входящих в список Fortune 500 стала использовать в коммерческой и инженерной деятельности электронно-вычислительные машины. В 1981 г. IBM создал первый персональный компьютер. Стартовала информационная революция. СССР в 1979 г. втянулся в войну в Афганистане, где его войска находились до 1989 г. В 1991 г. стал общедоступным интернет. Мир вступил в эпоху информационной революции. Этот год в наших календарях отмечен демонстрациями, митингами и августовским путчем. В декабре 1991 г. в результате Беловежского сговора с политической карты мира исчез СССР и страна погрузилась в очередную смуту. С 1993 г., с появлением первого браузера, интернет из прибежища высоколобых гиков превратился в доступную для всех виртуальную реальность. У нас в этот год случились октябрьские бои в Москве и расстрел Белого Дома.

 

Сегодня, как мы старались показать, мир стоит на пороге начала решающей стадии Третьей производственной революции. Соответственно значительная часть западных наднациональных и национальных элит использует против России, своего конкурента, апробированные, успешные в прошлом, методы отбрасывания нашей страны назад. Россию в очередной раз хотят погрузить в смуту, беспорядки, разрушение экономики и инфраструктур, с тем, чтобы в последующем обречь на бесперспективное догоняющее развитие. В этом нет ничего метафизического или конспирологического.

 

Поэтому сегодня первостепенная задача — избежать втягивания страны в военные конфликты, предупредить возможность каких-либо беспорядков и бунтов и сосредоточить усилия народа и государства, прежде всего, на технологическом рывке, на вопросах созидания и преобразования, а не на политических вопросах дележки власти, доходов и полномочий.

Подробности: http://www.regnum.ru/news/polit/1882689.html#ixzz3OAQiXscb 
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM