Цена подвига – 2,5 миллиона советских рублей: от Минска до Орла с мешками денег и двумя наганами
Герои бывают разными. Даже на войне. Милиционеры Косило и Семенчук совершили героический поступок, о котором сегодня СМИ раструбили бы на всю страну. Но тогда, в 1941-м, он не попадал в раздел фронтовых сводок, тем более на фоне развернувшихся трагических событий. Установить хронологию подвига помогли уникальные документы, хранящиеся в фондах Центрального музея МВД России.
От зажигательной бомбы загорелась крыша Сбербанка, пожар быстро распространялся по старому деревянному зданию. Медлить было нельзя, а команды, как действовать в подобной ситуации, ждать неоткуда.
Вечером 21 июня 1941 года милиционеры Волковысского городского отдела милиции (ГОМ) УНКВД Белостокской области, вошедшей совсем недавно в состав Белорусской ССР, Петр Косило и Павел Семенчук заступили на службу по охране городского отделения Госбанка. В пять утра город подвергся налету: сначала немецкие самолеты разбомбили военный аэродром, размещенный на окраине, а спустя несколько минут обрушили смертоносный груз на спавший Волковысск, расположенный, увы, так близко к новой границе. Где-то там, среди пламени и разрывов находились семьи милиционеров. У 35-летнего Косило с матерью осталось трое детей, причем младшему – Пете шел всего третий месяц, у его напарника Семенчука – молодая жена и первенец Машутка.
Три рубля на двоих
В воспоминаниях Петра Косило читаем: «Когда верх Госбанка загорелся, невозможно было больше охранять, так как горький дым забивал дыхание…»
Вскрыв вместе с управляющим и одним из инкассаторов деньгохранилище, милиционеры стали грузить пачки купюр и ценных бумаг в мешки, вынося их из охваченного огнем здания. Остановив случайную полуторку, Косило приказал водителю встать под загрузку. Сверху на шесть опечатанных сургучными печатями мешков и уселись вооруженные лишь наганами милиционеры. Они понятия не имели, сколько денег было в мешках, а в кармане у Косило, как вспоминал позже Петр Иванович, было два рубля. У Семенчука – рубль.
“Зарплату за июнь и июль 1941 года милиционеры так и не получили”
Двигать решили на восток, в сторону Минска. Когда вырвались из города, почти сразу попали под авианалет – пришлось свернуть в лес, где участники экстренной экспедиции дождались темноты. Когда стало понятно, что впереди сплошные неясности, а назад дороги нет, созрел заговор. Об этом ветеран МВД вспоминал так: «Банковские работники и шофер стали о чем-то договариваться втроем, стращать нас, что немецкие танки в Столбцах, мол, давайте наберем денег, сколько сможем, а остальные с машиной спалим».
Милиционеры отказались от предложения, пресекли панику гражданских лиц, убеждая их, что никаких танков впереди нет. Однако это не помешало банковским работникам раствориться в ночи. В бега ударился и пожилой водитель полуторки, которая не заводилась. Пришлось милиционерам, выйдя на дорогу, ловить попутки. Первыми остановились военные. Старший шедшей в тыл колонны майор согласился подбросить сотрудников НКВД с ценным грузом, однако далеко они не уехали, так как опять начался налет.
Пришлось снова сворачивать в лес, где скопилось несколько машин. Кто-то пустил слух, что мост через реку разбомбили и придется возвращаться. Так милиционеры спустя два дня оказались со своим грузом в прифронтовых Столбцах, еще не занятых, однако, немцами. Косило попытался сдать деньги в местное отделение Госбанка, но финработники наотрез отказались принимать ценный груз. Милиционерам удалось пробиться к начальнику ГОМ и рассказать ему о своих перипетиях. Тот, несмотря на сложную обстановку, оценил важность груза, помог найти машину и даже выделил в помощь сотрудника из местных, который хорошо знал окрестности и брался вывезти их полевыми дорогами на Минск.
«А зарплата потом»
Однако столица Белоруссии к тому времени подверглась варварским бомбардировкам, город пылал. Попетляв с полчаса по горящим улицам, они вырвались за город, надеясь добраться до Могилева, однако отъехав не более 20 километров, снова попали под бомбежку – немцы, уничтожив в первые часы советские самолеты на аэродромах, хозяйничали в небе. Снова выручил лес, в котором пришлось прятаться до темноты.
О том, что было дальше, Косило пишет так: «Мой товарищ Семенчук заболел в дороге от этого всего. Мы стали его уговаривать не падать духом: война скоро кончится и мы будем дома при своих семьях». Милиционеры третий день ничего не ели. На их скромные карманные расходы купить было нечего и негде.
Наконец к утру инкассаторы в погонах добрались до Могилева, где сутки ожидали решения, надеясь избавиться от своего груза. Но управляющий отделением областного Госбанка принимать деньги отказался даже под угрозой нагана. На вторые сутки, чтобы отделаться от слишком настойчивых милиционеров, их отправляют в расположенный восточнее райцентр Шклов.
На шестой день скитаний под бомбежками голодные, но в самом высоком смысле выполнившие долг до конца Петр Косило и Павел Семенчук сдали наконец ценный груз в Шкловское отделение Госбанка. При пересчете и приеме денег оказалось, что в мешках находится 2 миллиона 574 тысячи рублей – просто огромная по тем временам сумма. О чем был составлен акт, который всю войну хранил старший милиционер Косило, а ныне он находится в фондах музея.
Потрясает и следующий факт, приведенный в воспоминаниях ветерана: «Он (управляющий отделением банка. – Р. И.) спросил нас: «Получали ли мы зарплату или нет?». Мы не получали зарплату за июнь. И он нам дал своих денег по 50 рублей на питание и сказал: «А зарплату получите потом» – и оставил нас охранять Госбанк».
Как признался позже автор воспоминаний, зарплату за июнь и июль того рокового года они с напарником так и не получили. Впрочем, о ней милиционеры тогда думали, кажется, меньше всего. Когда груз, свалившись с их плеч, был сдан, с удвоенной силой заболело сердце об оставленных в тылу семьях: что с ними, живы ли?
Награда свыше
Но на этом, как оказалось, служба милиционеров по охране государственных ценностей была не окончена. Фронт быстро приближался (уже 11 июля немцы заняли Шклов), и им было поручено сопровождать материальные ценности эвакуируемого в тыл местного отделения Госбанка. Конечным пунктом этого боевого пути стал казавшийся тогда тыловым Орел, где наконец удалось отделаться от засургученных мешков, ради которых пришлось столько вытерпеть. Поступили милиционеры, почти неделю бывшие настоящими миллионерами, тогда единственно правильно, хотя за этот самый настоящий подвиг их так ничем и не наградили. А ведь каждый из них потенциально мог стать Остапом Бендером.
Зато судьба была милостива к нашим героям. Через Орловский военкомат их призвали на действительную военную службу. По окончании войны оба вернулись на Родину, где воссоединились с семьями. Это ли не награда?! Их родные подвергались репрессиям со стороны оккупантов как члены семей сотрудников милиции, но спасло, видимо, то, что с начала войны оба числились пропавшими без вести.
Глядя из дня нынешнего на этот всего лишь эпизод войны на фоне развернувшихся грандиозных событий Великой Отечественной, начинаешь лучше понимать, почему в итоге победа осталась за нами. Мы были нравственнее, а значит, сильнее наших противников.
Сегодня официально война нам не объявлена, но битва добра со злом продолжается. И каждый, особенно тот, кто облечен властью, носит погоны, может приблизить нашу победу. Или ускорить поражение.
***
Буханка ржаного хлеба стоила в 1940 году в среднем 75 копеек.
Примерная зарплата младшего начальствующего состава милиции в 1941 году составляла 250–300 рублей.