«Мы – это коннектум». Нейрохирург Дмитрий Штадлер – о главной функции мозга, операциях с пробуждением и служении людям
«Мы – это коннектум». Нейрохирург Дмитрий Штадлер – о главной функции мозга, операциях с пробуждением и служении людям
Районная больница в маленьком городе на севере Свердловской области, конец 90-х. Молодой врач, недавний выпускник пермского медвуза, дежурит совсем один – его коллега-хирург пьян. «Мне привозят ножевое ранение прямо в сердце, и я просто делаю, что помню. Получилось! Человек, которого я оперировал, сбежал через неделю из больницы. Это неплохой показатель при ранении в сердце!», - вспоминает заведующий отделением нейрохирургии горбольницы №4, кандидат медицинских наук, врач-нейрохирург Дмитрий Штадлер и добавляет, смеясь: «Не дай бог кому-нибудь так провести свою первую операцию!». Тогда он, 28-летний хирург, и не думал, что увлечется нейрохирургией, «защитится» в Екатеринбурге, вернется в Пермь и станет одним из первых проводить уникальные операции на мозге и позвоночнике.Дмитрий Штадлер вырос в городе Серове Свердловской области и мечтал стать врачом с самого детства – он видел, как работает его бабушка-терапевт. «Меня впечатлило, как она решает проблемы людей, сходу, быстро, четко, ясно. Так я стал врачом и выбрал нейрохирургию, как одно из самых сложных направлений в медицине», - говорит он.
Сегодня за его плечами – более чем 20-летний опыт работы: сперва хирургом, потом травматологом, затем – нейрохирургом. Доктор говорит, что именно этот «багаж знаний» помогает ему нетривиально подходить к лечению пациентов.
Из Екатеринбурга в Пермь его «переманил» главврач «четверки» Андрей Ронзин. Приехав в больницу и увидев ее высокий уровень оснащения, Дмитрий Штадлер принял приглашение и в 2015 возглавил отделение нейрохирургии.
«Мой рабочий день начинается в 7.30. Я еще зубы дома чищу, а мне уже из больницы названивают. А завершается множеством документов, бюрократия, но без нее никуда», - говорит доктор. Он много оперирует: проводит по две-три, иногда по четыре операции в день. «В прошлом году мы выполнили около 700 операций, а сколько конкретно сделал я – не считал», - объяснил Дмитрий Штадлер. Он говорит, что ему не привозят пострадавших в авариях и катастрофах, его команда оперируют пациентов с разорвавшимися аневризмами, внутримозговыми кровоизлияниями, с опухолями головного и спинного мозга, заболеваниями позвоночника, эпилепсией, которую невозможно вылечить медикаментами.
О том, как он и его команда спасают пациентов, часто пишет Telegram-канал «четверки» и пермские СМИ. Недавно врачи под его руководством выпрямили позвоночник пациентке и ее рост увеличился на 8 см, а несколькими годами ранее Дмитрий Штадлер спас поступившую к ним молодую девушку: он «выключил» разорвавшуюся аневризму из кровотока, предотвратив повторное кровоизлияние в головной мозг. По словам доктора, за последние 10-15 лет технологии и оснащение нейрохирургических отделений продвинулись далеко вперед и у врачей появилось больше возможностей оказания помощи пациентам.
Нейрохирург Дмитрий Штадлер рассказал, почему не бывает сложных и простых операций, о гуманизме и служении людям и о том, что общего у мозга и нейросети.
Почему не бывает сложных и простых операций
У нас нет градации на простые и сложные операции. Когда ты молодой специалист, хочется максимально проявить свое хирургическое мастерство. Но с возрастом понимаешь, что иногда ты решаешь сложную проблему простой манипуляцией и наоборот. Наша основная цель – служить людям, оказывая технически сложную помощь.
Нейрохирургия – одна из самых закрытых и сложных отраслей медицины. Большинству людей она непонятна. Техническое оснащение данной отрасли – самое мощное. Нейрохирургия – это также интеллектуальная хирургия, потому что во время операции приходится принимать много решений и даже их менять. У нейрохирурга всегда есть план А, В, С, D и их различные вариации. Мне нравится в нашей профессии то, что несмотря на прописанные стандарты и правила мы стараемся уйти от категорийного мышления и смотреть на проблемы шире. Мы не противоречим стандартам, но они написаны так, что позволяют нам действовать творчески, свободно. Во главу угла мы всегда ставим решение проблемы пациента.
На операции нейрохирург выполняет функцию «мозгового центра». Ему поступает очень много информации из приборов, из навигационного оборудования, от функциональных диагностов, визуальные данные из микроскопа. Нейрохирург держит в голове общую клиническую картину, представляет, что будет дальше, какой результат, какие варианты кровоснабжения данной зоны мозга. На основе этой информации он должен быстро принять единственное правильное решение. Сложные проблемы невозможно решить стандартными способами. Поэтому наша работа – творческая.
Об интеллектуальном напряжении и ответственности
Самое тяжелое в нашей профессии – это большая степень ответственности. Вопросы на грани жизни и смерти возникают часто, а ты должен принять единственно правильное решение, чтобы спасти пациента. Можно уйти в равнодушие, действовать по шаблону или, напротив, погружаться в проблемы каждого пациента настолько, что не сможешь выполнять свою работу. Нужен баланс между этими двумя крайностями, но нащупать его очень сложно.
Если случай неблагоприятный, я никогда не скажу себе: «я сделал для пациента все, что смог». В нашей профессии нет такого подхода, в этом и сложность. Я ощущаю себя естественным участником процесса, откуда я знаю, смог бы я еще что-то сделать для него или нет. Как нейрохирург, я постоянно нахожусь в интеллектуальном напряжении. Оно как струна: если ослабишь, то будешь совершать ошибки.
«Постарайтесь поработать там, где вы реально нужны»
Я крайне благодарен системе наставничества, которая была у нас в институте. Нет ничего зазорного в том, что после окончания медвуза ты уедешь работать непосредственно сразу с людьми. В большинстве случаев, работая там, ты принесешь реально больше пользы. Какая разница, как и где помогать людям. Либо ты сидишь в поликлинике в первичном звене и выполняешь свою работу, помогая десяткам или тысячам людей, либо ты находишься в операционной. Вопрос в технических возможностях того или иного процесса, но суть врачебной деятельности остается одна и та же.
Рекомендую выпускникам медвузов: «Стремитесь найти работу не там, где это престижно. Постарайтесь сперва поработать там, где вы реально нужны. Тогда у вас появится чувство своей значимости и важности. Может быть, за это время вы захотите заниматься какими-то другими более технологичными вещами, никто дорогу не закроет, а, наоборот, вам помогут освоить другие специальности, в которых вы тоже добьетесь успехов. Но это первоначальное ощущение того, что ты сделал, спас, что ты нужен, и за твоей спиной в тот момент не стоял никакой профессор, это важное ощущение и его нужно поймать молодым».
Об операциях с пробуждением
В операционной могут находиться максимум 9 человек. Как правило, это сложная операция, например, с пробуждением пациента. Когда мы оперируем на головном мозге, то во время операции будим пациента от наркоза и просим его решить какие-либо задачи, что-то нарисовать. Это необходимо, чтоб нам не повредить функционально-значимые зоны мозга. Поэтому вместе с нами работают команда психологов, а также нейрофизиолог, анестезиологи, бригада хирургов.
Некоторые операции могут длиться 9-10 часов. Но мы не работаем в космосе, когда время ограничено и ты должен все успеть. Поэтому я могу спокойно выйти и попить чай, переодеться и вернуться в операционную. Никакого героизма здесь нет. Нужно создавать себе не экстремальные, а комфортные условия, тогда ты будешь хорошо работать. Понятно, когда ты находишься на перекрытом сосуде, то должен быстрее наложить анастомоз (соединение между сосудами, - прим. ред.). Но если во время операции нужно выйти, то пожалуйста, у нас взаимозаменяемая бригада: один хирург пришел, другой ушел.
«Важно услышать обратную связь от человека, которого я спас»
Мы поддерживаем обратную связь с пациентами, в том числе, потому что после операции проводим ряд исследований. Думаю, что благодарных пациентов намного больше, чем неблагодарных. Мне важно услышать обратную связь от человека, которого я спас. Скорее всего, это самый важный момент, который тебе дает возможность верить в то, что ты работаешь не зря. А для чего ты работаешь, для кого? Для пациента.
Мы, как математики, практически не врем. Разве что иногда в беседе с больными, чтобы создать правильный эмоциональный фон для лучшего восстановления после операции. Чтоб замотивировать больного на выздоровление, мы можем принизить степень его дефицита, а в некоторых случаях, наоборот, превысить.
О выездных операциях
Нейрохирургов в Перми немного. Но мы нужны именно в этом городе, потому что есть пациенты, которые просто до нас не смогут доехать. Бывали случаи, когда меня экстренно вызывали в край на операцию – отвозили на машине. Так я оперировал гражданина Евросоюза. Он приехал к нам кататься на горнолыжный курорт и с ним случилось страшное: повреждение спинного мозга в верхнем грудном отделе. Он был абсолютно парализован. Он попал к нам с тяжелой травмой, и я приехал, ему помог, стабилизировал. Потом его забрали сюда, в Пермь, и мы провели здесь второй этап операции. Он вернулся домой и потом по прошествии времени прислал мне видео, где он встает на ноги!
Как хирургия эпилепсии избавляет от приступов
Цель хирургии эпилепсий – добиться контроля над приступами, сделать так, чтоб их не было. Мы оперируем фармакорезистентную эпилепсию, когда на фоне приема препаратов у пациента все равно продолжаются приступы, то есть смертельно опасные ситуации. Пациент может упасть, получить смертельную нейротравму, задохнуться, захлебнуться, - с ним может быть все, что угодно.
Поэтому зачастую больные эпилепсией рано умирают. Мы пытаемся спасти их жизнь. Это технически сложно: мы устанавливаем электроды в головной мозг, потом смотрим, откуда начинается приступ. Наша задача – «поймать» начало приступа и воздействовать на зоны мозга хирургическим способом. В большинстве случаев операция проходит очень позитивно – наша работа сразу видна: после операции у пациента ни одного приступа, а до этого были по два раза в день.
Почему не существует спинной грыжи и остеохондроза
Граждане Российской Федерации, хочу вам всем сказать: «Если у вас возникают дегенеративные заболевания позвоночника, которые вас приводят к нейрохирургу, то в большинстве случаев виноваты в этом вы сами». Нужно ли идти к нейрохирургу с болями в спине? Нет. В 99% случаев это просто мышечные боли. Нейрохирургическая проблема при дегенеративной болезни позвоночника возникает при компрессии нервной ткани, ее диагностируют на МРТ. В международной классификации нет понятия «грыжа», есть протрузия, экструзия, с миграциями, подсуставная, подвязочная. Также нет такой болезни как остеохондроз, это всего лишь классификационный абсурд, который придумали в 70-х годах прошлого века.
Сейчас классификации более детальные, где обязательно указаны причины болевого феномена состояния. К сожалению, дефицит неврологов создает нескончаемый поток пациентов с дегенеративными заболеваниями позвоночника к нейрохирургам. Если нейрохирург говорит: «Вас нужно оперировать», то, скорее всего, так и есть.
Если вы ходите по врачам и ищите, кто бы вас прооперировал, то обязательно найдете хирурга, который это сделает, но не факт, что это будет правильно.
Почему на операционном столе не бывает неблагоприятных исходов
На операционном столе не бывает неблагоприятных исходов. Там бывают хирургические вмешательства. Неблагоприятные исходы случаются в послеоперационном периоде. У нас не было еще ни одного пациента, который бы погиб на операционном столе. Мы этого не допускаем. Тем не менее хирургическое лечение иногда не способно справиться с той или иной патологией, и мы для пациента стараемся сделать максимально возможное. Мы обязательно обсуждаем лечение с пациентом и, если понимаем, что риск избыточно высок или у нас недостаточно опыта, чтобы решить конкретный случай, то направляем пациента в Москву.
Мы делаем свое дело и искренне стараемся помочь даже в тяжелых, запущенных случаях. Да, бывают нежелательные летальные исходы. Но иногда-то ведь получается продлить жизнь пациентам! Думаю, именно такой, более человечный подход правильный и уместный.
О главной функции мозга и принципах нейросети
Мы – это наш мозг? Нет. Мы – это коннектум. Мне нравится подход Себастьяна Сеунга (американский ученый, профессор компьютерной нейробиологии Массачусетского технологического института, - прим. ред.), который считает, что личность человека формируется совокупностью связей между нейронами. Но это теория и чтоб ее подтвердить, нужно смоделировать условия. Пока это технически невозможно, хотя некоторые паттерны смоделировать удалось и выводы были сделаны правильные. Себастьян Сеунг даже психические феномены приравнивает к функционированию того или иного количества нервных клеток. Принцип нейросети взят отсюда.
У мозга одна глобальная функция с биологической точки зрения – это адаптация. В эту функцию входит вообще все. Адаптация к окружающим условиям – свойственно не только людей, но и животных, млекопитающих и даже птиц. За счет развитого головного мозга они адаптируются и выживают. И другой функции у головного мозга нет.
«Врач не должен быть священником»
Самая лучшая религия – та, где во главу угла ставятся принципы гуманизма, а гуманизм — это высшая, базовая ценность жизни. Выше этого ничего нет. Зрелось общества напрямую зависит от уровня гуманизма.
Врач не должен быть священником, и священник не должен быть врачом. В этом я точно уверен. Вся медицинская наука основана на фундаментальных исследованиях биологии, химии, физики. Я не отношусь к тем людям, которые отвечают: «Верю» или «Не верю». Мы, врачи, понимаем объективную реальность, подтверждаем ее моделированием или практической деятельностью. Это осознание процесса, который происходит в реальной действительности. Причем тут вера? Если пациенту легче, что с ним разговаривает верующий, я поддержу. Если я не верю в Бога, а он верит, я скажу: «Да». Но станете ли вы оперироваться у хирурга, который будет уповать на Бога? Церкви при больницах открыли, чтобы создать эмоциональный фон для пациентов и их родственников. Правильно, пусть будут! Это же ничему не противоречит.
«Вам будет тяжело, но вы обязательно будете счастливым человеком»
С возрастом я еще более остро начал понимать, что человек – это вершина эволюции и совершенное создание. Во мне укрепились позиции гуманизма. Это не доброта и человеколюбие, а уважение к базовым правам людей. Главное из этих прав – жизнь, а еще – уважение. Я понял, что свобода заканчивается тогда, когда начинаются права другого человека. Когда эти принципы пропустишь через себя, прочувствуешь не только интеллектуально, но и эмоционально, то переполнишься настоящей любовью, жизнь станет счастливой и относиться к жизни ты будешь правильно.
На углу Пермской краевой больницы висит табличка со словами академика Евгения Антоновича Вагнера: «Когда вы станете врачом, вам будет очень тяжело, вы будете все терпеть, но вы будете обязательно счастливым человеком». Это очень гениальная фраза. Такое ощущение и у меня ко всему складывается.
Подпишитесь на наш канал в Телеграм и получайте больше новостей о жизни Перми >>>