Два легендарных вратаря СССР пять лет не разговаривали друг с другом. За что Маслаченко обиделся на коллегу?
Конфликты в «Спартаке» были уже тогда.
Тема ухода из «Спартака» Владимира Маслаченко была одной из самых болезненных для легендарного голкипера красно-белых.
«Я был обескуражен, что Старостин убрал меня из команды без объяснения причин, нарушив незыблемый спартаковский принцип: играет сильнейший», — вспоминал Владимир Никитович в книге Игоря Рабинера «Спартаковские исповеди».
Перед началом чемпионата СССР 1969 года глава общества «Спартак» Николай Старостин сообщил 33-летнему Маслаченко о том, что в команду приглашается его коллега из московского «Торпедо» Анзор Кавазашвили.
«Я ответил: мол, очень хорошо, будет интересно с ним сразиться, тем более что у нас в «Спартаке» всегда был принцип — кто сильнее, тот и играет. И вдруг я услышал слегка ошеломившую меня фразу: «Ну, ты понимаешь, мы обещали ему, что ты мешать не будешь!» Понял, что от меня ждут заявления об уходе. Не смеют меня отчислить, но ожидают, когда я сам сделаю ход», — говорил Маслаченко.
Голкипер не собирался уходить просто так. И пытался доказывать, что он все еще нужен команде. Правда, делал он это в дубле. После того разговора к основе его больше не подпускали. При этом Маслаченко отвергал все предложения от других клубов, которые ему поступали.
«Тогда ко мне начали хождения представители разных клубов. Я в шутку говорил, что могу высунуть в окно ногу с табличкой, на которой написано: «Кто больше?» Но в итоге всем отказал. Надеялся еще, что отвоюю место в «Спартаке», — говорил кипер.
Вратарь Владимир Маслаченко и полузащитник «Спартака» Геннадий Логофет с Кубком СССР.
Последним матчем за красно-белых для Маслаченко стал товарняк против «Торино». «Спартак» выиграл 1:0. После этого голкипер решил — пора уходить.
«Мне стало ясно, что со Старостиным я не договорюсь. Принцип «кто сильнее — тот и играет», видимо, отодвинули в сторону до лучших времен. Мне даже не дали шанса. Команда улетала в Иран, а я уже не попадал в состав делегации. Узнав, когда они улетают, приехал в аэропорт. С уже написанным заявлением с просьбой освободить меня по собственному желанию. Без объяснения причин. Старостин сидел в автобусе. Команда встретила меня дружелюбными возгласами, я поднялся по ступенькам и подал ему заявление. И когда все поняли, что я окончательно ухожу, вокруг воцарилась тишина.
И тогда Старостин достал ручку и вместо того, чтобы подписать это заявление прямо там, в автобусе, вышел и, не найдя на что опереться, почти встал на четвереньки, положил бумагу на ступеньку кассы детского театра и вывел два слова: «Не возражаю». И больше — ни слова», — говорил вратарь.
Обида у него была не только на Старостина, на и на Кавазашвили. Причем обида настолько сильная, что Маслаченко не разговаривал с новым вратарем «Спартака» пять лет. Хотя у Кавазашвили была другая версия событий. Он вспоминал, что в момент, когда поступило предложение из «Спартака», ему сообщили о том, что Маслаченко уже в команде нет.
«Лет пять со мной не разговаривал — думал, что его убрали из-за меня. Но я не имел к этому никакого отношения. Когда Старостин пригласил в «Спартак», я сразу спросил: «А как же Маслаченко?» Тот ответил: «Его уже освободили из команды», — говорил Кавазашвили в интервью «СЭ».
В итоге Кавазашвили продержался в «Спартаке» три сезона, после чего отправился в кутаисское «Торпедо». А Маслаченко, завершивший карьеру, ушел на центральное телевидение в качестве комментатора.