Владельцем построенного в стиле эклектики четырёхэтажного дома в Чернышёвом переулке (сейчас улица Ломоносова, 16) был Иван Семёнович Крючков, купеческий старшина Санкт–Петербурга. Принадлежал ему не только этот, но и соседний, 18–й дом. Да и другой недвижимости хватало — как в городе, так и за его пределами. Одна дача в Куоккале — нынешнем Репино — чего стоит! И варенье, и флот Купцом Иван Семёнович был практически от рождения. Отец его, ярославский крестьянин, отпущенный помещиком в отхожий промысел, содержал в Петербурге две мелочные лавки и искренне мечтал, чтобы его отпрыск стал продолжателем семейного бизнеса, вот и записал его в купеческое сословие едва ли не сразу после крестин. Торговля, судя по всему, приносила семье Крючковых пусть и не запредельный, но вполне достойный доход. Во всяком случае денег хватило на то, чтобы дать Ивану неплохое образование и даже выделить "подъёмные" для начала собственного дела. И купеческий сын запустил свой, как сейчас сказали бы, стартап, когда ему ещё не было 20 лет от роду. Бизнес оказался не просто успешным, а беспроигрышным: Крючков–младший открыл "погреб фруктового товару". И хотя располагалась эта лавка на самой окраине — на Большой Охте, оказалось, что от покупателей попросту нет отбоя. Цены Иван Семёнович ставил невысокие, пересортицу и нестандарт и вовсе сбывал за гроши, лишь бы не залёживалось ничего, так что там, где нельзя было получить большую прибыль, он, как говорится, играл "с оборота". Эта тактика оправдала себя вполне. К 30 годам Крючков был купцом 2–й гильдии, владельцем оптовой торговой компании, специализировавшейся на бакалее и фруктах, хозяином ягодных рядов в Апраксином дворе, трёх крупных фруктовых магазинов в самом центре, на Невском, многочисленных складов. А ещё на него работало какое–то просто невероятное количество крестьянских хозяйств, варивших под заказ варенье из всего, чего только можно, — местных лесных ягод, садовых фруктов, смородины, крыжовника и так далее. Этот товар хорошо расходился и в столице, но часть его Иван Семёнович продавал за рубеж, где эта русская экзотика пользовалась особенным спросом. А торговля между тем расширялась. Если на старте Крючков закупал фрукты у посредников, то годам к сорока он обзавёлся не просто сетью поставщиков в Европе и на южных окраинах Российской империи, а ещё и собственным флотом. Потому что фрукты — товар скоропортящийся, и полагаться на чужой транспорт было бы как минимум неразумно. В результате роли сменились, и теперь уже не посредники диктовали цены сыну ярославского крестьянина, а он сам держал в кулаке интересующий его сектор рынка. Дом с доходом Единственное, что расстраивало Ивана Семёновича, так это отсутствие наследника. Так сложилось, что рождались у него одни девочки — пять подряд. Но семья была по–настоящему дружная и в хорошем смысле слова патриархальная. Чтобы создать для неё необходимые условия, купец приобрёл два дома в Чернышёвом переулке и выстроил дачу на берегу Финского залива — романтического вида постройку с высокой крышей и трёхэтажной башенкой у входа. В доме 16 по нынешней улице Ломоносова была обустроена большая хозяйская квартира, а остальные помещения и жильё в соседнем доме 18 сдавались, так что арендная плата жильцов полностью окупала содержание обоих зданий и дачи вдобавок. Выгодное это было дело в конце XIX века — доходные дома! Стоило, кстати говоря, проживание в этих домах немало, но это было оправданно: интерьеры были чуть ли не дворцовые — с высокими потолками, роскошными каминами, кафельными голландскими печами, широкими лестницами с коваными перилами. До современного уровня комфорта с центральным отоплением и водопроводом было, конечно, ещё далеко, но даже по столичным меркам это были очень и очень достойные дома. Статус в придачу Между тем коммерческая деятельность Крючкова не останавливалась ни на минуту. В рамках одной только торговли фруктами ему стало тесно, и он взялся осваивать банковский сектор. К концу первого десятилетия ХХ века он входил в правление Сибирского торгового банка и Общества взаимного кредита, в советы Портовой, Торговой и Фруктовой бирж. Эта активность была замечена и в высших сферах, так что ко всему прочему его включили в состав Учётно–ссудного комитета конторы Государственного банка и Подготовительной комиссии по изысканию способов к коренному улучшению финансов города Санкт–Петербурга. Ну а помимо всего он был председателем Петербургской купеческой управы. То есть оказывал непосредственное влияние на жизнь всего тогдашнего городского бизнес–сообщества. В общем, мечта Крючкова–старшего сбылась, и даже с избытком. Сын его стал не просто купцом, а главным купцом столицы, да ещё и дворянином: за труды на благо Отечества и за широчайшую благотворительную деятельность Иван Семёнович был награждён орденами Святого Станислава II степени, Анны III и II степеней и Владимира IV да ещё и до статского советника дослужился. Наследственное дворянство ко всему этому прилагалось, как говорится, бонусом, по орденскому статуту. Вопрос везения Летом 1917–го Иван Семёнович скоропостижно скончался. Подвела его любовь к современному общественному транспорту и переменчивая петербургская погода. Сын ярославского крестьянина с восторгом относился к техническим новинкам и охотнее перемещался по городу на трамвае, чем на извозчике. Но днём 22 июня 1917–го на город внезапно упала неожиданная для Северной столицы жара — плюс 32 с половиной градуса. Направляясь на деловую встречу, купеческий старшина Петербурга по привычке решил поехать на общественном транспорте, получил тепловой удар и скоропостижно умер. После похорон его вдова и дочери решили на время уехать из Петербурга на дачу, в Куоккалу. Да там и остались, счастливо пережив революционные потрясения в финской глуши. А в 1930–м продали дачу и уехали в Париж, избежав ещё и военных событий 1939–го. Везение, всю жизнь сопровождавшее Ивана Семёновича, похоже, распространялось и на них.
