Собутыльники
Собутыльники
«Представляешь, между триста пятнадцатым и триста шестнадцатым - большой х@й!», - официантка в ужасе примчалась на ресепшен. Сотрудница только что вернулась на кухню ресторана моего отеля «Гельвеция» из триста шестнадцатого номера, куда доставляла еду и напитки.
«Кто-то из гостей впопыхах обронил его. Еще до карантина», - едва сдерживая хохот, предположил портье.
«Да нет же! Нарисован на стене между двумя дверями! Шариковой ручкой! И даже подписан известным словом. Как такое возможно? И кто это мог сделать?»
В разгар пандемии коронавируса в почти пустой «Гельвеции» в тот день проживали всего девять гостей в шести номерах.
«В триста шестнадцатом люксе проживает пара гостей - весьма респектабельный московский бизнесмен с дамой. А в соседнем триста пятнадцатом - его охранник».
«Ну вот! Шеф наконец узнает, что думает о нем его секьюрити», - рассмеялась официантка. «Других-то гостей на этаже нет».
«Есть!» - прервала коллегу портье. «На том же этаже, в триста девятом, уже шесть дней живет проблемный гость - одинокий нетрезвый мужчина. Это наверняка его рук дело».
«Сомневаюсь. Зачем ему ходить так далеко - через весь коридор мимо лифта, чтобы разрисовать стену? К тому же он еле на ногах держится», - рассуждал портье. «Разрисовал бы свою же входную дверь - вокруг все равно никого».
«Камер в коридорах нет. Установить нарушителя будет сложно», - докладывал начальник службы безопасности. И отправился опрашивать персонал.
«Вчера во дворике у нетрезвого постояльца произошла ссора с охранником бизнесмена», - выяснил позже начальник. «На камерах отчетливо видно, что конфликт едва не перешел в драку. И гость из триста девятого таким изощренным образом отомстил охраннику».
«У него, кстати, кончились деньги», - продолжала начальник службы приема и размещения. «Только что постоялец заявил, что оплатить счета за ресторан и мини-бар на сумму в сорок тысяч не сможет. А банковская карта его уже пуста», - сообщала менеджер. «Он - петербуржец. Живет недалеко от отеля. Типичная ситуация в кризис - сначала экономические и финансовые трудности. Потом потеря работы или бизнеса, стресс, семейные конфликты, разводы. И, в конце концов, запои или даже самоубийства. Такие сейчас косяками к нам пойдут. Терять им уже нечего: одни тихо спиваются дома, а другие просаживают последние деньги в отелях».
Постоялец из триста девятого тем временем закатил скандал на стойке ресепшен. Мужчина упорно отказывался вести диалог об оплате задолженности - громко кричал, ругался матом, оскорбляя всех вокруг. «Идите на х@й! Денег у меня все равно нет. И платить нечем. Вы тут не обеднеете, мне сейчас все равно тяжелее. И куда я пойду? Из дома выгнали!», - возмущался нетрезвый гость. И принялся кричать, что «перебьет каждого из-за угла».
Успокоить постояльца смог лишь вызванный наряд полиции.
Нетрезвого мужчину увезли в отделение полиции. А юрист отеля, как обычно, принялся собирать документы для подачи судебного иска к агрессивному должнику.
Впрочем, должники тоже бывали всякие.
Начальник службы приема и размещения "Гельвеции" напомнила мне одну давнюю историю: «Тот гость N - в прошлый кризис 2009 года. Вежливый, очень интеллигентный мужчина, пожалели мы его».
Тогда в «Гельвеции» поселился гость из Москвы. Невысокого роста мужчина приехал в Петербург один, сначала на неделю. Постоялец сразу внес предоплату за проживание. И даже оставил свою банковскую карту - для гарантии дополнительных расходов. А через пару дней начал спиваться - оброс петербургскими собутыльниками, бывшими земляками. И вскоре превратил номер в помойку и в место пьяных сборищ.
Через сутки, игнорируя многочисленные предупреждения службы безопасности «Гельвеции», компания превратилась в основных нарушителей порядка в гостинице. Перед менеджерами остро встал вопрос о прекращении договора об оказании услуг и выселении гостя из отеля. У него, однако, вполне предсказуемо к этому моменту уже кончились деньги. И на просьбу начальника службы безопасности отеля побеседовать с кем-нибудь из родственников, он покорно продиктовал номер телефона жены в Москве.
«Он давно мне не муж. Он бомж. Оставьте его себе. В Москве ему делать нечего - у него здесь никого нет. И ничего уже нет - даже прописки. В кризис он потерял работу и окончательно спился. Сам он родом из вашего Питера. И там у него тоже ничего не осталось, кроме собутыльников»,- внезапно услышал коллега недовольный женский голос в трубке. «Всю жизнь мне испортил, хватит. Выгнала я его из своей квартиры», - дама бросила трубку.
Посовещавшись, мы с коллегами решили списать гостю задолженность. Купили ему билет на поезд в Москву, проводили и посадили в вагон с небольшими пакетом угощений.
«И правильно сделали»,- объяснял позже знакомый полицейский. «В Петербурге его бы забили местные бомжи. Или он бы остался жить у порога вашего отеля - там, где его последний раз бесплатно кормили».
«К сожалению, гость N умер в Москве - через полгода после возвращения из Петербурга. Зимой. На улице. Замерз после драки», - продолжала печальную историю менеджер.
«Как мы об этом узнали?» - удивился я.
«Однажды к нам зашел его петербургский приятель - тот, которого он тогда приглашал в гости. Бывший собутыльник».