Работники музея шахтерского труда спустились в шахту

По образованию они историки, педагоги, музейные работники. И возможность самим посмотреть, как все происходит под землей, у многих появилась впервые

Работа в шахте – опасная, поэтому инструктировали нас долго и в разных местах, показывали план шахты и объясняли, как эвакуироваться в случае пожара или задымления. Даже фототехнику под землей нужно использовать специальную, во избежание появления искры.

После всех проверок и инструктажей мы переоделись в рабочую одежду (каска – обязательно), в ламповой получили шахтерские лампы и в сопровождении старшего начальника смены Алексея Шутова отправились под землю.

Спуск по горизонтальному стволу – несколько сотен метров в клети, летящей со скоростью четыре метра в секунду. «Дождь» из конденсата и грунтовых вод – сразу на выходе в штрек. Отказывается работать запотевшая при переходе с холода в тепло фотоаппаратура – а ведь задача музейщиков не только посмотреть, но и снять фото и видео технологических процессов, которые будут потом представлены в музее на интерактивных экранах. 

Поход в сто–двести метров по штреку через влажный и пыльный (довольно странное сочетание) туман – и мы оказываемся у первого средства передвижения – людских вагонеток, которые тянет электровоз. Загружаемся, едем – не так уж долго. Воздух становится не таким влажным, теперь уже можно снимать фото и видео. Еще один пеший переход – и пересадка на «козу», людскую вагонетку, ходящую по крутому уклону. Спуск еще глубже под землю. Небольшой переход – и посадка в очередную людскую вагонетку с электровозом, которая будет везти нас к проходческим забоям и добычной лаве почти полчаса. Путь под землей – несколько километров. Шахтеры проделывают его каждую смену… 

С грохотом и лязгом движется подземный состав. Но горняки, которые едут с нами, дремлют – сейчас есть единственная возможность отдохнуть перед тяжелой работой. Нам поездка кажется долгой и утомительной. Какие же силы требовались, чтобы проложить этот туннель, уложить рельсы, провести силовые кабели, трубы для откачки воды? Какие огромные ресурсы затрачены для строительства не самой большой шахты!

Вот мы и на месте. Физически ощутимо, как давит кровля – особенно если вспомнить, что до поверхности не один километр, а над нами – сотни метров породы. Еще пару сотен метров пешком по штреку – и мы в проходческом забое. Здесь работают маркшейдеры, отмечая путь, которым пройдут горные выработки. Один из маркшейдеров – девушка. 

Мы проходим в забой. Алексей показывает нам нарушения в пласте угля – горные породы сдавили его, и в одном месте пласт стал толще, а в другом, напротив, уголь заместился горными породами. При добыче в этом месте будет не так легко… 


Электровоз К-10 исправно водит подземные поезда. Его брат-близнец стоит во дворе музея шахтерского труда имени Л.И. Микулина.

Переходим в другой проходческий забой. Чуть дальше – третий… На «Дальней» ведется несколько подготовительных выработок, что внушает оптимизм. Большинство шахт в Гуково были закрыты из-за того, что собственники скупились на проведение проходки, и к огромным запасам угля шахтеры не смогли добраться, в результате чего прекратилась добыча. Здесь перспективы есть. 

Отправляемся к лаве – тому самому месту, где добывают уголь. Туда нужно идти пешком и идти далеко, под уклон. Спускаемся мимо уже выработанной горняками лавы. Сбоку – переломанные страшным давлением напополам бревна, а еще бетонные «таблетки», которые изготавливают прямо в шахтоуправлении «Обуховская» и используют как крепь. Кажется, дороге не будет конца. Воздуха мало – в лаве работают люди и механизмы, в выработках гниет лес, поэтому у неподготовленного человека дыхание может затрудняться.

Вот мы и на месте. Неподалеку от входа в лаву стоит угольный комбайн – сейчас первая смена, идут ремонтно-профилактические работы. Щелкает затвор фотоаппарата, ребята, работающие «на лопате», расчищающие место для техники, пересмеиваются: «Был бы я не женат, тоже ходил бы, фотографировал. А так приходится здесь зарабатывать».

При выполнении плана горнорабочие очистного забоя могут заработать гораздо больше, чем на поверхности. Но, увы, это совсем не то соотношение зарплат, что было в СССР. Тогда труд горняка был самым высокооплачиваемым. 

Та зарплата, которую получают горняки, очень мала для такого труда – с постоянными физическими нагрузками, в жаре и в холоде, в темноте и в пыли. Рынок! Дотаций нет, сколько зарабатывает шахта, столько и может потратить. Добыча угля приносит доход, но обходится дорого. 


В проходческом забое, где сделаны эти фотографии, их автор просто физически ощутил, как давит кровля – до поверхности не один километр, а над нами – сотни метров породы.

«Дальняя» дает стране угля. Больше трех тысяч тонн в сутки от одной лавы. Откроется путь к новым пластам, будут заряжены новые добычные комплексы – угля станет еще больше. 

Обратный наш путь – вверх, «в горку». Спускаться было тяжело, подниматься трудно втройне. Не хватает воздуха, тяжело передвигать ноги. Каково идти вверх, к электровозу, после смены?

Подъем вдоль отработанных участков, еще один подъем по крутому уклону – и мы на «станции», откуда нас заберет электровоз.

И вновь поднимающаяся по крутому уклону «коза», туман у входа в шахту. Но поднимаемся на-гора мы не в клети, а по наклонному стволу, на дизеле. Протяженность подъема – километр. Мы одолеваем его минут за пятнадцать. 

Теперь – баня и переодевание… Удивительной кажется чистота бани – ежедневно здесь проходят сотни людей, с ног до головы покрытых угольной пылью, но кафель сверкает, а банщицы без устали чистят и моют помещения. Да и вообще, порядок на шахте образцовый. Иначе, наверное, при таком масштабе производства и быть не должно.


Мы выходим под серое осеннее небо, с которого срывается дождь. Это не то «высокое небо», о котором поется в шахтерской песне, но насколько легче здесь дышится, чем в забое! Насколько светлее!

– Мы рассказывали о шахтерском труде с большим уважением, представляли какие-то технологические процессы. Но по-настоящему понять, как тяжело работать под землей, мы смогли, только побывав здесь, прочувствовав, как давит километровый свод и как душно в выработках, – говорят экскурсоводы музея научный сотрудник Анастасия Колтунова и музейный хранитель Олеся Селезнева. – Теперь мы по-новому взглянем на наши экспозиции, и расскажем всем о том, что словосочетание «героический труд горняков» – вовсе не преувеличение...

Евгений ГАРКУШЕВ,
директор Гуковского музея шахтерского труда имени Л.И. Микулина