Казенин: Дагестанское дело. С чем столкнется десант московских силовиков
Федеральный центр не в первый раз устраивает антикоррупционную зачистку в Дагестане, но пока не трогал неформальную систему отношений, сложившуюся в дагестанском обществе.
Десант прокурорских работников из других регионов, направленный в Дагестан для проверок работы органов власти, — явление не уникальное в истории этой республики. Ровно 20 лет назад, в 1998 году, в Махачкалу с такой же миссией была послана большая команда правоохранителей во главе с тогдашним первым заместителем министра внутренних дел России Владимиром Колесниковым. На несколько месяцев источниками слухов в республике стали отдыхающие милицейского санатория, в котором поселились грозные гости из Москвы. Рассказы о том, с кем общаются приезжие, как проводят свободное время, стали главным сюжетом местного сарафанного радио.
Вскоре был арестован ряд республиканских чиновников и авторитетных неформальных лидеров. Но надолго за решеткой никто не задержался. В те времена роль административно-силового ресурса в стране уже начала расти, но им еще можно было «торговать в розницу». Энтузиазм приезжих следователей и даже наличие у них поддержки в Москве решали на этом рынке далеко не все.
Избирательная зачистка
Сегодняшняя вертикаль таких сбоев старается не давать, да и Дагестан после долгих лет активности там вооруженного подполья привлекает гораздо больше общественного внимания, чем в 1990-е. Поэтому можно быть почти уверенным, что теперь дела против республиканских чиновников, уже возбужденные и еще ожидаемые, просто так не рассосутся.
Насколько ощутимыми будут итоги начатого «большого расследования» для местных элит, пока не ясно. То, что лидеры крупных группировок в местной власти, тех самых пресловутых кланов, в принципе по зубам федеральным силовикам, было продемонстрировано уголовными делами против экс-мэра Махачкалы Саида Амирова (осужден в 2015 году на пожизненный срок) и экс-главы дагестанского регионального отделения Пенсионного фонда России, неформального смотрящего за северными районами Дагестана, Сагида Муртазалиева (находится в международном розыске).
Самый высокопоставленный «пострадавший» от прокурорского десанта мэр Махачкалы Муса Мусаев — по своему влиянию вовсе не Амиров, хотя и занимает ту же должность. На посту мэра он провел два с половиной года, наполненные изрядным количеством скандалов вокруг городской администрации, а назначение его с самого начала в Дагестане понимали как результат компромисса между тогдашним главой региона Рамазаном Абдулатиповым и руководством одного из крупных местных кланов, усилившегося как раз после ареста Амирова. Когда люди, ставленником которых считался Мусаев, сохраняют посты в республиканском правительстве, видеть в аресте мэра какой-то «тектонический сдвиг» все же довольно трудно.
Клановая экономика
Однако важнее, конечно, не то, как нынешние события перетасуют республиканскую элиту, а то, как они в целом отразятся на жизни одного из самых неспокойных регионов России. До сих пор, даже проводя самые громкие операции против местных высокопоставленных коррупционеров, федеральный центр не трогал неформальную систему отношений, которая сложилась на других уровнях дагестанского общества. Отдельные фигуры силами правоохранителей вытеснялись — образовавшуюся пустоту заполняли их конкуренты, мало отличавшиеся от предшественников. В этом можно было видеть вполне сознательную политику федералов, не рисковавших идти на более резкие изменения на фоне сохраняющейся угрозы экстремизма. С приходом на пост врио главы Дагестана Владимира Васильева многие стали предполагать, что теперь Кремль решился на большее. И здесь важно оценивать имеющиеся опасности.
Заметное отличие Дагестана от большинства других регионов России — не в уровне коррупции в верхах, а в том, что местная элита за годы бесконтрольного существования выстроила правила игры, от сохранения которых сегодня напрямую зависит судьба не только отдельных чиновников, но и большей части населения республики. Взять ту же городскую землю под застройку, из-за чего как раз пострадал Мусаев. Одна из историй, которую в последние лет 20 можно было слышать в любом дагестанском городе, — это как местный мэр с помощью «спортсменов» устанавливал контроль над какими-то земельными площадями, на которых потом продавались участки. С юридической точки зрения такие процедуры наверняка вызывают массу вопросов. Но приобретали участки не только родственники и приближенные мэра, но часто и самые обычные жители, для которых постепенное, иногда растянутое на много лет возведение «каркаса» на городской окраине — едва ли не единственное более-менее надежное вложение своих скромных сбережений. У этих людей не было выбора просто потому, что какого-то иначе организованного рынка земли в регионе не существовало, да и не существует сегодня.
Вопреки распространенным представлениям, в реальном производстве в сегодняшнем Дагестане занято не меньше людей, чем в экономике распределения пособий и сборов платежей за газ. Но здесь проявляется другая особенность той системы отношений, которую сформировали правящие регионом кланы: заметная часть мелких и средних предпринимателей не выходит из тени, считая, видимо, коррупционные издержки такого существования более приемлемыми. И здесь снова речь идет о значительной доле жителей.
Нынешняя активизация правоохранителей в Дагестане будет нести серьезные риски в том случае, если будет выбран один из двух «крайних» сценариев. Первый — ничего не менять в общем устройстве жизни региона, ограничившись лишь действиями против отдельных персонажей в верхах. Это приведет лишь к переделу собственности и источников ренты, к разочарованию жителей, надеющихся на реальную борьбу с коррупцией. Второй — без оглядки зачистить все, не соответствующее букве закона, невзирая на потери, которые понесут от этого многие рядовые дагестанцы, и не предложив им взамен каких-либо реальных перспектив.
Именно от того, как удастся избежать обеих крайностей, зависит будущее региона. На этом фоне громкие аресты или, например, замена республиканского прокурора — сами по себе еще совсем не поводы для аплодисментов.
Константин Казенин, старший научный сотрудник РАНХиГС и Института Гайдара