Газета в рабочей спецовке

"ММ" продолжает публикацию материалов, посвящённых 85-летию газеты и людям, которые её создавали.

Продолжение. Начало в № 26, 29, 35, 38, 50

Невозможно сосчитать, сколько мгновений запечатлел на плёнке его старенький "ФЭД".

В фотографиях Николая Нестеренко - вся послевоенная жизнь комбината, вплоть до конца 80-х годов. В Магнитогорск он приехал в начале 30-х из белорусской деревни. Работал электромонтёром. Как и когда увлёкся фотоделом - неизвестно, но Магнитка в то время переживала пик увлечения фотографией, практически в каждом коллективе, Доме культуры, школе был фотокружок. Так что попасть под "обаяние" "Фотокора" или "Лейки" было не сложно. В 1939 году Николай ушёл в армию. Когда срок службы подходил к концу, началась Великая Отечественная война, и он вместе с товарищами оказался на фронте. Попал в СМЕРШ. После демобилизации вернулся в Магнитку, а позднее стал сотрудничать с заводской многотиражкой "Магнитогорский металл".

"Николай Герасимович  целыми днями не снимал с плеча старенький "ФЭД", - вспоминал бывший главный редактор "ММ" Юрий Левицкий. - Добросовестнейший фотокорреспондент, он клал на стол стопку готовых к очередному номеру снимков передовых трудящихся - выбирай, кого хочешь: разные люди в разных позах на разных рабочих местах. Николая Герасимовича редко кто видел в редакции. Он либо ходил по цехам, либо закрывался в редакционном фотоотсеке с красным фонарём - проявлял, сушил свою продукцию. Даже редактора впускал к себе с большой неохотой, а об остальных и говорить нечего. Худой, высокий, с непроницаемым, бесстрастным, всегда свежевыбритым лицом, всегда в одном и том же костюме с одним и тем же галстуком, завязанным одним и тем же узлом, редко разговаривающий вообще, он если вдруг оказывался среди разговаривающих, то преимущественно молча слушал и уходил внезапно, не дожидаясь удобного случая. Все знали, что Нестеренко воевал в Великую Отечественную то ли шифровальщиком, то ли другим каким-то засекреченным профессионалом".

"Мне хотелось бы сказать слово об одном из чернорабочих газеты, который, сбросив с плеч страшную и опустошительную войну, взял на себя неблагодарный груз журналиста-фотокорреспондента. Это известный фотожурналист и прекрасный человек Николай Герасимович Нестеренко, - писал в одном из своих материалов журналист "ММ", поэт Александр Павлов. - Демобилизованный и вольный, как ветер, пришёл я в редакцию. Был у меня опыт работы в горячих цехах ещё до армии, но не было опыта общения с людьми, что так необходим журналисту. Тогда не понимал, почему Николай Герасимович стал уж слишком опекать меня, начинающего балбеса. Поначалу его выговоры казались навязчивыми и надуманными. Это сейчас, с высоты прожитых лет, низко склоняю голову перед этим поистине мудрым, тактичным и добрым человеком… Встречаюсь с металлургом. В зубах любимая папироса, настежь распахнут блокнот с фирменной надписью "Магнитогорский металл". Задаю вопросы, но чувствую, что ответы шаблонные, чую, что застёгнут он на все пуговицы. Не пойму, в чём тут дело. По дороге в редакцию Николай Герасимович говорит: "Разве так можно разговаривать с людьми?! Куришь, цедишь сквозь зубы вопросы, всё до буковки пытаешься взять на карандаш. Представь себя на его месте. Да разве может получиться разговор по душам, который потом, преобразившись в газетный материал, вызовет ответные чувства у человека и читателя?" Много дней почёсывал темечко, осмысливая сказанное Николаем Герасимовичем".

"В течение месяца он обязательно обходил весь комбинат, - вспоминал журналист Миндихан Котлухужин. - Что примечательно, всю зиму носил фуражку и осенние штиблеты. Опекал молодых, помогал, знакомил с комбинатом. Ревностно относился к содержанию корреспонденции, даже рукописи читал и высказывал замечания. Сердился, если кто-то допускал неточности в описании технологических процессов".

"Зимнюю шапку-ушанку Николай Герасимович впервые надел уже почти в пенсионном возрасте, - отмечал Александр Павлов. - И тёплые ботинки тоже. Мы все удивлялись, как это он не мёрзнет в лютую стужу, на жёстком магнитогорском ветре в кепке, осеннем пальто и лёгких штиблетах. Перчатки у него были, но они всегда лежали в карманах, там они и истлели. Когда у него интересовались происхождением такой зимостойкости, он отшучивался: "Фронтовая закалка".

В "Магнитогорском металле" Николай Герасимович проработал более тридцати лет, он и своё семидесятилетие встретил на работе. Директор ММК И. Х. Ромазан на директорском графике вручил фотографу-фронтовику именной подарок. Он никогда не бравировал военными и трудовыми заслугами, отказывался от всех льгот. Работал самозабвенно и тщательно, до буковки уточнял фамилии, имена, отчества снимаемых, профессии, должности, названия участков и производств: а как же - это ведь люди, это - газета, которую читают тысячи горожан. И если в "Металле" появлялись его снимки, то можно было быть уверенным, что ошибок нет.

"Он нёс лучшие традиции газетного дела, - рассказывал литературный редактор "ММ" Владимир Каганис. - Скрупулёзность и аккуратность в работе. Жёсткая фактографичность. Указывал только факты, справедливо полагая, что читатель сам разберётся. Его фотофакты не носили следа сиюминутности. Его врождённая интеллигентность сочеталась с уважением к тем, с кем он имел дело".

"Что удивляло в Герасимыче, шёл ли он на домну, или в мартен - всегда в белой рубашке, галстуке, костюме, - вспоминал о коллеге фотограф Василий Макаренко. - Объяснить это можно только так: уважал себя и свою профессию.

Знал комбинат, знал своё дело, всегда подчёркивал: главное - это лицо.

Что бы он ни говорил, к нему прислушивались все, вплоть до главного редактора. Жизненный опыт давал ему такое право. Николай Герасимович был нравственным цензором "Металла" и его коллектива. Рядом с ним невозможно было поступать плохо. Он не сдавался и в последние годы жизни, когда серьёзно болел. Видел плохо, узнавал людей по голосу. Но всегда улыбался и шутил".

Николай Герасимович жил аскетично, довольствуясь лишь самым необходимым. Справедливый не на словах, а в жизни, он стеснялся внимания к себе и очень дорожил этим вниманием. А потому двери его крохотной "однушки" всегда были гостеприимно распахнуты для коллег.

Когда Николай Нестеренко ушёл из жизни, коллеги-металльцы разместили на страницах газеты некролог, где отметили, что такие люди, "как Герасимыч", не уходят. Они остаются не только в памяти, но и в подробнейшей, точнейшей фотолетописи времени. Сделанные им уникальные кадры запечатлели удивительные мгновения века, десятки тысяч людей разных поколений и возрастов, значительные и совсем крохотные события. Из всего этого складывается широкое и предельно честное полотно, из которого нельзя убрать ни единого штриха.