ТРОПОЮ ТАЙНЫНОТ АТАНА. Часть 3
ТРОПОЮ ТАЙНЫНОТ АТАНА. Часть 3
"Многие задаются вопросом: что есть Бог? Как опознать Его присутствие, как не перепутать Его с существами низшего порядка, рядящимися в Его одежды? Вопросы глупы и безполезны уже по своей сути. Ведь Его присутствие наполнено ощущением невероятного, аурой невозможного, Он вне рамок, вне шаблонов, вне трафаретного восприятия мира. Когда ты стоишь на вершине самой высокой горы и тебя наполняет непередаваемое чувство свободного пространства, знай: Бог пришёл, Он в тебе и Он - в окружающем тебя огромном мире. Стоя на вершине Горы, ты уже готов к разговору с Ним, потому что ты - в Нем, а Он - в тебе".
Хранитель Полуострова, 1991 год.
Пик Снежный (Снежная гора). Высшая точка хребта Большой Аннгачак, в Магаданской области. Высота 2293 метра.
По закону жанра мне положено описать своё походное снаряжение образца 1991 года и мои дорожные припасы. Это мудро, поскольку может пригодится человеку, также решившемуся пуститься в дальний путь. Итак, на плечах у меня древний аналог станкового рюкзака, с которым хаживали еще наши предки в лесах Урала и Сибири. Только раньше они ходили с мешками, а у меня вполне современный рюкзак марки "Ермак" с двумя карманами по бокам, одним карманом в задней нижней его части и четвертым карманом в верхнем клапане.
Он прикреплен к паняге. Паняга - это сбитые вместе вертикально две короткие гладкие и ошкуренные доски, в которых просверлены дырки, через них продет шнур, который одновременно удерживает крупноячеистую сетку, облегающую рюкзак снаружи.
Упакованный рюкзак обтягивается этой сеткой, а шнур затягивается, заставляя сетку сжиматься, одновременно утягивая рюкзак. Доски паняги выполняют роль станка, распределяя груз равномерно по всей спине. В рюкзаке у меня два чифир-бачка, палатка-одноместка, фланелевое тонкое одеяло, три комплекта маек, трусов и толстых носок, сменная обувь - кеды, теплый свитер, подштанники и непромокаемая куртка с вязанной шапочкой на случай холодов. Два сигнальных фальшфеера, десяток маленьких пачек 36-го чая,
мешочек сахара-рафинада, мешочек крупы, несколько картофелин. У меня есть НЗ, состоящий из четырех банок говяжьей тушенки, плитки шоколада и двух банок сгущенки, 20 "бич-пакетов" - так назывался сублимированный сухой суп, который достаточно было залить кипятком и проварить пару минут на огне. У меня имеется пакет лаврового листа и пачка соли. Мешочек с прожаренной мукой и мешочек с сухарями. У меня есть железная кружка с ложкой и рабочий пареньский нож на поясе в удобных ножнах, болтающихся на двух ремешках. По всем карманам рассованы спички, завернутые в плотный полиэтилен и парафиновые свечки, которые являются самым лучшим видом растопки. У меня имеются так же два больших носовых платка, которые я повязываю по очереди на голову защищаясь от солнца и комаров. На мне брезентовая энцефалитка и брезентовые же штаны с усиленными наколенниками. На ногах у меня по моде завернутые болотные сапоги с портянками на босу ногу. Это всё, что я несу с собой и на себе в долгий маршрут по тундрам и сопкам Полуострова.
ПРОЗЕЛИТ
Имеющий пусть слабый и рвущийся, но все же ощутимый канал в высокий эгрегор. Чувствует, что у него есть Бог и Он за ним в общем присматривает, в трудных случаях защищает. В целом это чувство можно именовать ощущением богоизбранности, которое в зависимости от этического уровня может давать человеку особые внутренние привилегии или обязательства. В пассивном варианте человек часто уходит внутрь себя, живет интересной и глубокой внутренней жизнью, ощущая свои прочные духовные корни и твердую почву под ними, но по существу никуда не двигается. В активном варианте Прозелита человек занимается конкретной деятельностью, но периодически он чувствует, что она направляема свыше. Он даже получает оттуда поддержку - энергетическую, кармическую и др. Это трудный путь, поскольку высшая воля на этом уровне неочевидна, ее поддержка часто пропадает, и тогда плохо понятно, что нужно делать, поскольку обычные земные критерии здесь работают плохо. Основное искушение прозелита - соскальзывание на уровень Деятеля, когда высшие цели, мотивы и поддержка кажутся несущественными; частое заблуждение - иллюзия участия в духовных программах…
Егерь не вышел проводить меня в дальнейший путь. Он еще засветло, нагрузившись мясом, отбыл назад, в Село, к своей многочисленной семье. Мне предстояло подняться вверх по Кенгевеему до того места, где в него впадал самый крупный приток. И далее идти вверх по Ван Уона Ваяму почти до самого истока, после чего уходить в горы, на самый сложный, почти отвесный Перевал, на вершине которого меня ожидало Мертвое озеро, расположенное в жерле древнего вулкана. Уже по самым первым рассказам о нём я понял, что это – Сакральное место, и мне обязательно нужно туда попасть.
Внимательно изучив перед выходом карту, я был убежден в том, что дорога по большому счету окажется здесь довольно простой и необременительной. По карте получалось, что почти весь путь можно проделать по относительно ровной терраске, временами спускаясь к реке. Не учёл лишь одного: что с момента выпуска этой карты прошло без малого 32 года, и за это время многое могло измениться. И изменилось!
Как только я двинулся по той самой «ровной» терраске, то сразу понял, что крепко влип. Сплошь и рядом здесь торчали заросли «колючей проволоки» - так геологи называют карликовую березку. Невысокая, чуть выше колена, она образует довольно плотную преграду за счет того, что ее жёсткие веточки прочно переплетены между собой. Бывали случаи, кода человек, продравшись сквозь её заросли, выходил на чистое пространство буквально без штанов, с разодранными ногами. Но в моем случае берёзка - это было ещё полбеды. Беда заключалась в том, что плотные заросли скрывали под собой карстовые воронки от 30 см до метра глубиной. Представляете?! Навьюченный тяжеленным рюкзаком ты делаешь шаг вперед, а нога проваливается в пустоту. Тебе очень повезёт, если ты успеешь предотвратить падение, ухватившись за жёсткие, почти колючие веточки. В противном случае тебе обеспечен как минимум вывих ноги, а как максимум – перелом. И, как назло, я не догадался взять с собой палку, чтобы торить впереди дорогу…
В итоге какие-то несчастные три километра я шёл примерно три часа: по часу на один километр жуткой террасы. И когда терраса, наконец, закончилась, а под нею нарисовался чёткий след старой вездеходной дороги, я был просто вне себя от радости! Но видимо в этот день Духи не были расположены проложить для меня обычную дорогу. Буквально через пару километров по обе стороны потянулись гигантские заросли жимолости!
Это была какая-то неимоверная плантация, тянувшаяся на несколько километров. Все кусты были буквально усыпаны тёмно-синими крупными ягодами, обладавшими невероятным вкусом! Аномально жаркое лето 1991 года на Полуострове сделало ягоды просто сахарными на вкус. Невозможно было пройти мимо всего этого великолепия. И я то и дело сбрасываю тяжеленный рюкзак, и начинаю пастись, набивая рот вкуснейшей ягодой. Сколько тут её? Десятки, если не сотни тонн. И я знаю, что вся она через две-три недели опадёт на землю или будет съедена птицами и дикими животными. А на следующий год все повторится опять…
Движимый простой и такой понятной человеческой жадностью, я понимаю, что моя дорога на сегодня окончена. Никуда я не пойду из этой природной витаминной столовой. Я набиваю два чифир-бака жимолостью, давлю её гладко оструганной ножом палочкой-толкушкой, доливаю воды и ставлю на маленький костерок, благо сушняка вокруг сколько угодно. Через 10 минут у меня будет два литра супервитаминного морса из жимолости!
А, погодите! Я же не рассказал вам, что такое «чифир-бак»?! Это название пришло из колымского сленга 50-х годов. Берется жестяная литровая банка, лучше всего из-под персикового или абрикосового компота. Вырезается верхняя крышка, пассатижами обжимаются краешки и гвоздём пробиваются по бокам в самом верху два отверстия. В них вставляется стальная проволока и закручивается пассатижами же. Получается удобная ручка, которую удобно нести и вешать на таган над костром. В таком литровом бачке-котелочке вода закипает в считанные минуты даже на самом чахлом огне. Заварка засыпается прямо в бачок, пить чай можно используя обычную кружку, а можно пить прямо из бачка, если не боитесь испачкаться сажей. Я обычно ношу два таких бачка, они лёгкие и не занимают много места в рюкзаке. Они помещаются в боковые карманы рюкзака, а на худой конец, их можно просто привязать к клапану.
На привале в одном из бачков я обычно завариваю чай, а в другом варю «суп-кондей», в который бросается всё, что есть в наличии, предварительно мелко искрошенное ножом: грибы, пойманная рыба, дикий гусиный лук, дикий мышиный горошек, горсть крупы или пара картофелин из стратегического НЗ. Затем все это солится и ставится на огонь минут на 30-40. Главное после того, как варево закипит, не дать ему бурлить. Пусть тихонько побулькивает неподалеку от кострового жара, и, поверьте мне, через час вы будете есть неимоверно вкусное и питательное (жидкое!) блюдо, которое «не ложится комом в желудке» и не мешает двигаться.
Можно заварить тюрю-затируху – гениальное дорожное изобретение чавчувенских пастухов. Перед дальней дорогой на большой чугунной сковороде постоянно помешиваясь, обжаривается (без масла!) до тёмно-коричневого цвета обычная мука. Потом она остывает, просушивается и ссыпается в плотный холщовый мешочек. В пути, на чаёвке вы кипятите примерно полбачка воды, и когда она закипит, растворяете в ней столовую ложку сахара и щепотку соли, а потом, непрерывно помешивая, всыпаете тонкой струйкой в кипящую воду обжаренную муку. Через несколько секунд у вас в котелке образуется сметанообразная жидкость, по вкусу похожая на свежеиспеченный хлеб. Только этот хлеб почему-то… жидкий! В него можно добавить жира или масла, если они у вас есть. Литрового бачка такой тюри и второго бачка с чаем хватит, чтобы плотно перекусить взрослому мужчине. На этом корме потом можно будет запросто пройти километров десять-пятнадцать. Вот вам тундровый фаст-фуд образца 1991 года!
Но сейчас с едой у меня всё просто: перед дорогой на стоянке у Кенгевеема старик Кававтагин дал указание женщинам положить мне связку юколы, мешочек пеммикана – истолчённого в крупнозернистый порошок вяленого оленьего мяса, из которого так легко варить питательный бульон. Положили мне и кусочки обычного вяленого мяса, и мешочек с ядрёными сухарями. Которые можно есть, только предварительно вымочив их в горячей воде. Я видел, как та самая девушка (забыл её имя!) украдкой засунула в карман моего рюкзака несколько колбасок прэрэма – просто царский подарок для путника, идущего в дальнюю дорогу.
А Кававтагин перед самым моим выходом вложил мне в руку еще один мешочек, от которого шёл такой знакомый аромат! Я узнаю этот запах из тысячи! Это смесь в специальной пропорции двух сильнодействующих местных растений: родиолы розовой, которую еще называют «золотым корнем» и элеутеррокока, который чавчувены зовут тундровой картошкой. Щепоть этого порошка, брошенная в чай, мгновенно тонизирует на длительное время, а проглоченная горсть смеси позволяет идти несколько часов без остановки, даже если у вас маковой росинки во рту не было. Такой порошок-допинг всегда дают пастухам, когда они бегут искать отколовшихся оленей…
Ну, уж коль мы заговорили о еде, и пока закипают мои чифир-бачки с морсом из жимолости, я вам расскажу еще об одном тундровом блюде, которое готовится из свежепойманной мальмы (гольца).
Да, да, вы уже догадались! Я говорю о мальме горячего копчения. Делается она просто, как всё гениальное. Рыба потрошится, хорошо промывается и просто натирается крупной солью снаружи и внутри. Снаружи она еще натирается сахаром-песком для придания ей золотистого цвета во время копчения. Затем внутрь укладывается несколько листиков дикой петрушки (главное, не переборщить, потому, что дикая петрушка в отличие от домашней, огородной, весьма и весьма духовита, и может запросто забить своим вкусом и ароматом всё остальное). Затем тушка перекручивается обычной проволочкой и насаживается на длинный прут. Прут втыкается в землю рядом с догорающим костром, а в костер наваливаются зеленые веточки лиственных растений. Нужно так рассчитать количество дров и сырых веток, чтобы огонь не горел, а именно тлел, выделяя много дыма. Пока такой костерок потихоньку дымит, рыба просаливается изнутри, а снаружи еще и коптится. Пока вы спите, к завтраку у вас будет готово изумительное блюдо, к которому нужно только заварить полный чифир-бак свежего чаю…
Забыл сказать еще об одной царском подарке. Узнав, что я принципиально не беру с собой в тундру оружие (исключение – рабочий нож), Кававтагин привел мне двух лаек-оленегонок. Сима – почти черная грациозная сука, взявшая на себя роль лидера. Колихли (Пестрый) – белый с разноцветными пятнами, разбросанными по всему телу, кобель, легко согласившийся на роль ведомого. Это небольшие, но очень шустрые и невероятно умные собачки с полуслова понимающие человека. Работая в паре, они ловко пасут оленье стадо, отгоняют от него хищников, незаменимы на охоте, обладают лёгким характером и очень привязаны к человеку, в общем, этакие четвероногие тундровые универсалы. Отныне и на весь маршрут это МОИ собаки. Им об этом сказал Кававтагин, дав им по очереди меня обнюхать.
Чудо это дрессировки или действительно собачки поняли старика, но они не отходят от меня далеко. Пока Колихли делает широкий круг впереди по зарослям кустов, Сима бежит рядом со мной, умно поблескивая глазами-бусинами: «Хозяин, не боись, все нормально. Сейчас рекогносцировку местности проведем, и всё будет хо-ро-шо!» Ещё одно положительное качество этих собак: тундровые оленегонки обычно сами находят себе пропитание, по пути отлавливая и поедая евражек, бурундуков, леммингов, лакомятся они и простой ягодой, а могут найти и разорить гнёзда тундровых птиц.
Когда я разбиваю свой лагерь для ночевки, собаки описывают большой и малый круги, вспугивая укрывшуюся по кустам разную тундровую живность, а потом, прибежав, укладываются носами в разные стороны и даже во сне продолжают сканировать пространство. Я вручаю им по две юколы в знак моего к ним расположения и для того, чтобы закрепить в головах собачек образ Хозяина. И через пятнадцать минут громко храплю на всю округу, изредка просыпаясь от своего же храпа. Страхи отошли. Я почувствовал себя на своей земле, практически дома…
Тако оно, собственно и было, ведь теперь оставшись без лишних свидетелей, я полностью полагался лишь на Хранителя Полуострова. И его присутствие ощущалось мной каждой клеточкой тела и души...
Продолжение следует...
Посетителей: