Архитектор Юрий Градов: Мы боялись, что колокола Хатыни не примут атеисты...
"22 марта нагрянул фашист. Окружил деревню. Обстрелял. Хаты запалил... Согнал людей в сарай. Двери закрыл. Крышу соломенную запалил. Огонь сыплется на головы, люди двери выломали, стали выбегать, а их бьют из автомата... Я выскочил, пуля попала мне в плечо, а каратель жахнул мне прикладом в голову, мои зубы утекли от меня... Угробил 149 душ, из них моих пять: четверо детей и женка - пятая. Дорогие товарищи, прошу, чтоб больше этого не было. Простите меня, больше не могу..."
Памятник-документ
В советское время считалось, что в Великую Отечественную войну погиб каждый четвертый белорус. Сейчас считают, что потерь было больше. Но и раньше, и навсегда в разговоре о павших первым всплывает короткое слово Хатынь...
В марте 1967 года было принято решение построить на месте сожженной деревни мемориальный ансамбль. Объявили республиканский конкурс на создание проекта.
- Нас, архитекторов, привезли в чистое поле, - вспоминает Юрий Градов. - Валентин Занкович, Леонид Левин и я ходили по деревне, которой нет. По остаткам фундаментов, по головешкам находили места, где стояли дома. В тот день пели жаворонки, и мы захотели, чтобы и у нас Хатынь не молчала. Так родилась идея венчания печных труб колоколами. Тогда шла борьба с религией, в почете был атеизм, мы боялись, что нас не поймут...
- Почему выбор жюри конкурса пал на ваше трио?
- Хатынь для нас - это памятник-документ. Мы решили сделать мемориал в натуральную величину, чтобы все 26 сожженных домов остались на своих местах. Нам говорили: подвиньте их поближе, так удобнее посетителям. Мы отказались. Поставили на месте сарая смерти рухнувший остов крыши, на месте колодцев - их срубы, у каждого дома - распахнутые калитки, символ гостеприимства. А границами памятника стал окружающий его лес. Ведь эти березы - свидетели трагедии. Приглядитесь, на них видны следы пожара...
Наверное, все это вместе и легло на душу членам жюри.
Помогала вся республика
- Говорят, работали быстро...
- Очень быстро. Деревню собирали по принципу конструктора: на заводах Минска отливали бетонные элементы, калитки, на бетон наносили отпечатки деревянной опалубки. Все это привозилось в Хатынь и монтировалось на месте.
- Как говорится, без сучка, без задоринки?
- Если бы. Уже когда проект был утвержден на бюро белорусского ЦК компартии и начался монтаж, мы вдруг поняли, что допустили ошибку. У нас четыре колодца-журавля были запроектированы в натуральную величину, и мы увидели, что их диагонали ломают всю картину Хатыни... Поехали к первому секретарю ЦК Петру Мироновичу Машерову и признались в ошибке. Он сказал: делайте, как вам надо. И мы изменили контуры колодцев.
Не будь Машерова, не получилось бы многого из задуманного нами. Это ведь он настоял на необычном воплощении символа вечного огня. Когда квадратную плиту с трех углов венчают березки, а четвертый - вечный огонь, как напоминание, что каждый четвертый из белорусов пал на войне...
- Как родилась идея шестиметровой скульптуры "Непокоренный"?
- Немного позднее в наш коллектив влился скульптор Сергей Иванович Селиханов. Это его работа. Прообразом, конечно, стал Иосиф Каминский. А о Сергее Ивановиче лучше расскажет его внук Константин - он тоже скульптор, сегодня один из лучших в стране (монолог Константина Селиханова см. ниже).
Каминский прожил еще 30 лет
Из протокола допроса свидетеля И. Каминского 31 января 1961 года:
"Я со своим сыном Адамом оказался у стены. Убитые граждане падали на меня... Обрушилась горящая крыша... Мне удалось из-под трупов и горящих людей доползти до дверей. Здесь один из карателей из автомата выстрелил по мне... Мой сын Адам, обгорелый, неизвестно как выскочил из гумна, но в метрах десяти после выстрелов упал. Я, раненый, чтоб не стрелял по мне каратель, лежал без движения, притворившись мертвым... Скоро я услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они отъехали, Адам, который лежал неподалеку от меня, позвал к себе... Я подполз, приподнял его, и увидел, что он перерезан пулями пополам. Адам еще успел спросить: "А мама жива?" и тут же умер..."
- Как сложилась судьба Иосифа Иосифовича?
- До войны он работал кузнецом, а после жил в деревне Козыри неподалеку от Хатыни. Одно время он работал экскурсоводом, рассказывал людям, как все было...
- Хатынский мемориал - это не только Хатынь...
- Да, мы уже заканчивали работу, когда было принято решение расширить комплекс. Так появилось Кладбище уничтоженных деревень, в котором 185 могил. Хатынь - 186я. Так возникла тема нацистских лагерей на территории Белоруссии, и мы создали Стену Памяти - она словно стена лагерного барака, в которой 66 ниш, а в них названия лагерей смерти, гетто...
На открытие из Минска люди ехали на автобусах, из окрестных сел - на подводах. Плакали все...
СКУЛЬПТОР КОНСТАНТИН СЕЛИХАНОВ:
Критиков было много, но деда-фронтовика никто не мог сломать!
- Дед умер, когда мне было девять лет. Жили мы отдельно, на коленях я у него не сидел, лепить в мастерской он меня не учил. И когда я поступил в школу-интернат по изобразительному искусству, старался родство свое не афишировать, идти в искусстве своим путем. Но по мере того, как рос профессионально, начал ценить то, что сделал дед. Открывал его для себя заново как скульптора, как художника-портретиста. И как человека: ему ведь было нелегко в мире искусства. Коллеги полоскали - будь здоров! Но он не был бы Сергеем Селихановым, если бы сдался. Он ведь артиллерист, воевал под Москвой, Ржевом, на Курской дуге, форсировал Днепр. Имел кучу наград и железный характер.
Когда три молодых архитектора предложили ему войти в творческий коллектив для работы над Хатынью, он долго думал, стоит ли. Ему под пятьдесят, а тем немногим за тридцать - совпадут ли взгляды? Он сомневался, а бабушка настаивала: такое предложение бывает только один раз в жизни. И он поверил ей и этим пацанам.
А когда встретился с Каминским и тот рассказал ему свою историю - образ сложился сразу. Тут другого прочтения и не могло быть. Критиков и здесь хватало: что это за пропорции? что это за руки-ноги? Но деда было не сломать. Он сознательно шел на нарушения пропорций, усиливая драматизм. В Нью-Йорке я встречался с Эрнстом Неизвестным, и он мне сказал, что "Непокоренный" моего деда по таланту, по воздействию на людей - лучший советский монумент о войне.
Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 9 апреля 1970 года авторы мемориального комплекса "Хатынь" архитекторы Ю.М. Градов, В.И. Занкович, Л.М. Левин и народный художник Белорусской ССР, скульптор С.И. Селиханов удостоены Ленинской премии в области архитектуры.
P.S. Иосиф Иосифович Каминский умер 15 мая 1973 года в 86-летнем возрасте. Похоронен на польском кладбище в Логойске, в 16 километрах от Хатыни. Найти его могилу не так-то просто...