Кто в Литве был агентом КГБ. Как власть скрывает свое коммунистическое прошлое
Добровольными – ну, или почти – помощниками спецслужб в советские времена в Литве были многие. Некоторые даже потом в этом признались. За что получили гарантию, что их маленький секрет будут хранить в течение 25 лет. Четверть века минула – и что?
Дети, внуки и даже правнуки нынешней литовской элиты не узнают о славных подвигах комсомольско-партийной юности своих отцов и матерей, дедушек и бабушек. По крайней мере, в ближайшие 75 лет на списках с именами и фамилиями "секретных сотрудников" КГБ Литвы по прежнему так и будет красоваться гриф "совершенно секретно".
Под "секретными сотрудниками", кстати, в данном случае подразумеваются вовсе не рыцари плаща и кинжала, виртуозы прослушки и подглядывания. Речь идет или об обычных "стукачах", приглядывавших за идейно-политическим целомудрием в производственных коллективах. Или – о членах тогдашней комсомольско-партийной элиты, которых "компетентные органы" по долгу службы обязаны были время от времени идейно окормлять. Те, кому сейчас за 50, хорошо это себе представляют. И они вряд ли поверят, что бывший член ЦК ЛКСМ Литвы, а ныне министр иностранных дел, или преподаватель Высшей партийной школы, а ныне президент республики во времена "советской оккупации" не знали, что такое республиканский КГБ и где он находится. И что профессор музыки (будущий "отец независимой Литвы"), отправляясь в поездку из Литовской ССР в капиталистическую страну, не проходил инструктаж у компетентных товарищей. С отчетом по возвращении.
А вот молодежь засомневается. Некоторые даже воскликнут: "Это поклеп на ум, честь и совесть нации!" Что уж говорить о последующих поколениях граждан Литвы? Они о периоде с 1940 по 1991 из учебников истории узнают лишь про "страшную советскую оккупацию" и "геноцид литовского народа". Который под дулами автоматов гнали на строительство Игналинской АЭС, Клайпедского порта и нефтеконцерна "Мажейкю нафта", крупнейшего в регионе химического комбината "Ахема", или самой высокой в регионе Вильнюсской телебашни, новых микрорайонов столицы и на прокладку сотен километров автострад.
А если какой-нибудь малыш вдруг случайно и спросит: "А правда, что моя прабабка была секретарем комсомольской организации больницы?", то ему ответят: "Твоя прабабушка вела тайную войну против Советов и изнутри разлагала эту самую комсомольскую организацию. За что впоследствии и стала депутатом сейма".
После объявления независимости в 1991 году, на волне борьбы за свободу от "советского ига" в Литве объявили люстрацию. Каждый, кто сотрудничал с "репрессивными органами" Советов, должен был явиться в новые не менее компетентные органы и покаяться. А таких тайных сотрудников КГБ, по самым скромным подсчетам, было около 120 тысяч из 3,5-миллионного населения республики. Тем же, кто произнесет чистосердечное признание, обещали политическую индульгенцию – и сохранить их имена в тайне на ближайшие четверть века. Правда, поверили этим посулам немногие. Чуть более полутора тысяч граждан Литвы заявили о своих связях с КГБ за годы действия закона о люстрации. Остальные предпочли промолчать.
25 лет пролетели незаметно. И наступила пора снять гриф секретности со списков "тайных агентов". Народ уже предвкушал, как будет искать в этих списках до боли знакомые по телерепортажам и газетным статьям фамилии. Но депутаты вовремя опомнились: зачем, мол, травмировать и без того нагруженную экономическими проблемами психику людей? Живите, радуйтесь и забудьте о каких-то там списках. Ну, по крайней мере, до конца этого века. А кто доживет до тех времен, тот и узнает, кем на самом деле в советские времена были его прабабушка и прадедушка.
***
Коммунист Альгирдас Бразаускас был премьер-министром и президентом новой Литвы. Его помощник, партинструктор Гедиминас Киркилас – возглавлял правительство, руководил министерством обороны, а сейчас вице-спикер Сейма. Бывший комсомольский лидер Линас Линкявичюс – нынешний министр иностранных дел Литвы.
Выпускник Вильнюсской высшей партшколы Викторас Мунтянас руководил литовским Сеймом. А Зенонас Вайгаускас, который уже почти 20 лет председатель Государственной избирательной комиссии Литвы, писал хвалебную диссертацию о Сталине и преподавал в той же партийной школе в Вильнюсе.
В этой же школе преподавала и нынешний президент Литвы Даля Грибаускайте.
Предлагаем подробнее рассмотреть феномен этого политика, которая была идейной коммунисткой и интернационалисткой, но в какой-то момент резко поменяла своё мировоззрение. Превратилась в яростного, страстного противника СССР и путинской России. Причиной этой страстности, как показывает расследование, проведенное по нашей просьбе питерским коллегой, могла стать незаживающая до сих пор сердечная рана – неудачный роман с высокопоставленным советским партфункционером, закончившийся болезненным разрывом отношений…
Напомним, что то время, когда она жила в Ленинграде (1976-1983 гг.), оказалось наиболее загадочным. Восстановить подробности жизни Грибаускайте в городе на Неве непросто: все-таки больше 30 лет прошло. Но еще живут в Петербурге люди, которые не только помнят Грибаускайте, но и готовы пролить свет на те поступки из жизни современного президента Литвы, о которых она предпочитает молчать до сих пор.
Грибаускайте поступила на вечернее отделение Ленинградского государственного университета не с первого раза. Провалившись на экзаменах в 1976 году, устроилась рабочей на фабрику № 1 объединения «Рот Фронт». А через некоторое время якобы перевелась в химлабораторию той же фабрики.
На фабрике, где Грибаускайте якобы катала тележки, ее не помнят. Но не запомнили ее работы и в лаборатории – мол, только числилась, а ручки в едких реактивах для выделки шкур не пачкала. «Мёртвая душа», фантом, блатная?
В «Рот Фронт» Грибаускайте устроилась лишь для того, чтобы выработать годичный стаж, который давал льготы для поступления на вечернее отделение ЛГУ (иначе девушке с национальной окраины с троечным школьным аттестатом, хотя и вступившей в комсомол уже в 14 лет, попасть в престижный вуз было трудно). Причем на фабрике сразу попала не на производство, а в центральный офис объединения, где занималась не «катанием тяжелых тележек», как она объясняла доверчивым СМИ в 2009 г., а подготовкой политинформаций и выпуском стенгазет.
Клеймила империализм, осуждала натовский милитаризм и строила развитой социализм. Но была и еще одна причина, по которой Грибаускайте устроилась именно в «Рот Фронт». Дело в том, что в те времена существовало такое понятие как «лимитная прописка». И далеко не все предприятия давали подобные прописки приезжим из других регионов. «Рот Фронт» входил как раз в число таких предприятий.
Попасть на режимное предприятие (а «Рот Фронт» действительно был режимным – напрямую торговал с капстранами мехами) Грибаускайте, скорее всего, помогли связи ее отца. Красный партизан-орденоносец Поликарпас Грибаускас имел отношение к НКВД, хотя сама президент неоднократно заявляла, что ее отец работал «обычным» шофером. Впрочем, в высказываниях Грибаускайте довольно много нестыковок с ее истинной биографией. Все, кто общался с ней, отмечают, что президент очень не любит вспоминать свой «ленинградский период». И здесь закономерен вопрос: почему? Может, здесь ее обижали, травили во время учебы? Нет.
"На партсобраниях она с таким жаром вещала о том, что советская девушка не должна путаться не только с капиталистами, но и с другими мужчинами, и обязана свято блюсти себя до первой брачной ночи. И, мол, даже поцелуи на скамейке, с жаром доказывала Грибаускайте, не есть любовь. А потом я увидела, как она сама в тёмном углу целуется с представителем райкома ВЛКСМ! Через несколько месяцев он пошёл на повышение: его перевели в горком ВЛКСМ, после чего там стала частенько появляться Даля. Может, конечно, и по комсомольским делам, но лично мне в это слабо верится…» - вспоминает Антонина Гервец, работавшая на "Рот Фронт" в то время.
Слухи о том, что у Грибаускайте во время её учебы в Ленинграде был тайный любовник, курсируют гораздо чаще и живее, нежели слухи о её нетрадиционной ориентации. Наличие у Грибаускайте такой «пассии» подтверждают многие опрошенные. Впрочем, и по тем временам в такой связи не было ничего такого уж криминального: ну, был парень, может, даже имели отношения, не расписавшись, а может, даже он был женат, и что из того?
Но личная жизнь тут так причудливо путается с государственной политикой… Данные этого «ромео» держатся в строжайшей тайне. У Грибаускайте действительно был серьёзный покровитель, к которому не было вопросов даже у КГБ. А комитетчики присматривали за будущим литовским президентом, дочкой красного партизана.
«У Дали явно кто-то был, – считает бывший сотрудник КГБ Николай Степанович (он был чекистом-куратором «Рот Фронта»), – жила-то она на наших служебных квартирах. И там нередко устанавливались записывающие устройства. Специально её не прослушивали и за ней не следили, но… В общем был у неё кое-кто. И этот «кое-кто» был явно из партийной элиты. Я знаю об этом потому, что когда мне в «Рот Фронте» сообщили об адюльтере комсомольской активистки и я составил об этом рапорт начальству, то мне строго приказали об ухажёре забыть. Ну я и забыл, конечно, даже фамилию не помню…».
То, что у активной комсомолки Дали Грибаускайте был роман с кем-то из руководства райкома ВЛКСМ, подтверждает Сергей Игранников, в 1981 году работавший в комитете ВЛКСМ «Рот Фронта».
«Помню, мы в мае 1982 года собрались устроить вечер памяти, – рассказывает Игранников. – Идея была такая: пригласить в наш клуб ветеранов Великой Отечественной войны и… воинов-афганцев. Тогда уже война в Афганистане ни для кого не была секретом. И мы решили сделать что-то типа связи поколений. Мол, вот наши славные ветераны в 1940-е Родину защищали, а вот их как бы преемники уже из нашего времени. Ну и соответствующее музыкальное сопровождение: песни об Отечественной войне и об афганской. И вот тут райком комсомола упёрся – нельзя афганские песни исполнять и точка. Мол, они не патриотичны и не отображают роль партии, и всё такое. И тогда Грибаускайте, которая отнеслась к этой идее с большим энтузиазмом, на заседании комитета этак серьёзно сказала: «Я этот вопрос решу». И что самое удивительное, действительно решила! У неё явно был какой-то серьезный покровитель если не в областном комитете, то уж в райкоме точно. Говорили, что в середине 1980-х он уехал в Москву и сделал там головокружительную карьеру».
То, что у Грибаускайте действительно имелся весьма серьёзный покровитель, подтверждают сразу несколько фактов. Во-первых, сразу после окончания ЛГУ Грибаускайте стала одним из ведущих педагогов Вильнюсской высшей партийной школы. Не имея никакой научной степени. Но этот огрех был исправлен: в 1988 году Грибаускайте, «проучившись» на заочном отделении Академии общественных наук при ЦК КПСС, защитила кандидатскую диссертацию. Академия находится в Москве – а именно туда, как говорят опрошенные нами свидетели, был переведён с повышением ленинградский партаппаратчик, в которого была влюблена Грибаускайте. Ленинградские встречи продолжились в Москве…
И это отправляет нас ко второму факту. Как можно всего за год написать диссертацию, которая без сучка и задоринки «проскочит» через ученый совет не какого-то провинциального заштатного института, а через горнило партийной Академии, где обязателен был строжайший отбор? Ответ прост: Грибаускайте «вели». Этот термин означает, что высокопоставленный покровитель создавал условия для карьерного роста своей «подшефной». Одних романтических отношений здесь было мало, требовалось подкрепить реальными достижениями – будь то на ниве партстроительства, народного хозяйства или, как в случае нашей героини, коммунистической пропаганды. Научная степень, полученная в Академии при ЦК, в святая святых официозной партийной «науки», гарантировала пропагандистке Грибаускайте карьерный рост, скорый выход на новый уровень: уже не к абортам призывать нерадивых работниц меховой фабрики, а железной рукой учить жителей Литовской ССР коммунистическим идеалам.
О «качестве» её диссертации мнение может составить любой желающий, это не секрет, работа размещена на литовском портале ekspertai в открытом доступе. По отзывам экспертов (например, директора Института проблем глобализации, доктора экономических наук Михаила Делягина), абсолютно конформистская поделка, состряпанная на скорую руку и пропитанная духом марксизма-ленинизма. Это особенно дико выглядит для тех, кто понимает, какой жизнью тогда жила Литва – стремясь избавиться от советского ярма, она уже встала на путь борьбы за независимость, свою работу уже начал Саюдис. Но, видимо, иного и не требовалось – нужен был текст, «кирпич» со всеми ритуальными заклинаниями о безошибочности курса партии и правительства, а остальное сделал покровитель – фигура, перед которой не устоял диссовет Академии ЦК КПСС, единогласно одобривший эту диссертацию. Лифт, готовый вознести молодую Далю на вершины советского номенклатурного олимпа, гостеприимно распахнул свои двери. И она вошла в него, твердо идя к своей цели.
Даже в 1989 году, хотя привычный номенклатурный мир вокруг уже рушился, Грибаускайте верила Москве: во время раскола компартии Литвы на независимую и промосковскую поддерживала именно последнюю. Тянула до последнего, брала отпуск, больничный, ещё один отпуск. Это не была фанатичная вера убеждённого коммуниста. Так ждут сигнала, поддержки, намёка. Чего же она хотела: просила перевести её из Литвы? Хотела уехать? Но было поздно, её уже никто не ждал – роман окончился разрывом, так как московский партаппаратчик предпочёл больше не связываться с литовкой, у которой в республике творились слишком неприятные для Кремля вещи?
Грибаускайте, однако, осталась одной из немногих номенклатурных кадров КПЛ/КПСС, которых не коснулись люстрационные санкции независимой Литвы (свою работу на ЦК она позже назвала «mažasis karas» – мол, моя маленькая личная война, вредила коммунистам, как могла, и ей поверили). А вот руководитель этой фракции Миколас Бурокявичюс и его ближайшие последователи были осуждены на тюремные сроки.
Грибаускайте же вовремя сориентировалась. Увидела, как когда-то в Ленинграде, новую цель, развернулась на 180 градусов, отмела в сторону всё лишнее, забыла, задушила в себе любовный разрыв и сделала впечатляющую карьеру.
Вместо того, чтобы как её бывший босс Лазутка скрыться в Белоруссии, она присягнула новой власти, отправилась в Джорджтаунский университет в США. Откуда вернулась уже директором Европейского департамента Министерства международных экономических связей.
И именно с того времени Грибаускайте стала последовательным, подчас агрессивным противником всего советского, а позже и российского. Что же так изменило мировоззрение 35-летней женщины? Ведь до 1991 года она была чрезвычайно, как свидетельствуют знавшие её люди, лояльна к СССР. Только ли дело в политической конъюнктуре, мол, власть переменилась?
Думается, это производное, нужно осознавать, что современное отношение Грибаускайте к России и СССР – это очередная маска, настоящие же причины нужно искать глубже. Если у неё действительно в ленинградско-московский период случилась «любовь с привилегиями» с человеком, который впоследствии сделал карьеру и попал в политическую элиту страны (а, возможно, и сейчас остаётся там), но отверг Грибаускайте, то президент могла сильно… оскорбиться, затаив обиду на всю жизнь. Так сильно, как это может сделать лишь поверившая, влюблённая, но отверженная женщина. И то, как она сейчас поступает (поддерживая, например, Украину, действуя назло Москве подчас истерично, иррационально – ставя под удар всю Литву, бизнес которой уже стонет от российских санкций), это может быть эхом именно той ленинградской любовной трагедии, обернувшейся её очередной маленькой войной. Женской войной, личной местью за свою отверженность, которую она вымещает всеми доступными ей способами. Иногда женщина злится на одного мужчину, а мстит – всем остальным…
Кто именно был этим возлюбленным Грибаускайте, из-за которого (как во времена Древней Греции, когда войны начинались из-за любовных страстей) президент Литвы «закусила удила», литовскому обществу ещё предстоит узнать.