Забайкалье Петра Великого. Особая роль небольшого растения
Привычное всем забайкальцам растение в те времена обладало стратегическим значением.
Первый историк Забайкалья, офицер Генерального штаба Владимир Андриевич в своём «Кратком очерке истории Забайкалья от древнейших времён до 1762 г.», наверное, первым же обратил внимание на особую роль этого растения в истории нашего региона. И дело не только в том, что оно, наряду с серебром и золотом, было главным импортным товаром, получаемым Россией из Китая, растение это произрастало и в самом Забайкалье. И в XVIII веке в отношениях с Западом оно имело огромное значение.
Речь пойдёт о ревене, но не о том, который всегда рос во многих регионах России, а о так называемом «ревене копытном». Ещё его именовали ревенем «тангутским», «алтайским» и… «даурским (лекарственным)», как он назван в «Толковом словаре» Владимира Даля.
Таким образом, именно с петровских времён Забайкалье не только пополняло российскую казну, но и спасало элиту Европы от поносов, запоров и других желудочных заболеваний.
Царь-лекарь
То, что царь Пётр I увлекался медициной, широко известно. То, как он пытался лично лечить (и выдирать) у подданных зубы, имело массу почти анекдотичных рассказов. Он активно приглашал на русскую службу медиков из Европы. Они не только лечили, но и готовили кадры местных врачей и фельдшеров.
И именно при Петре Великом в России были открыты первые большие военные госпитали: в 1707 году в Москве, в 1716-м — в Петербурге, в 1720-м — в Кронштадте и Ревеле, в 1722-м — в Казани, в 1725-м — в Астрахани… Указом Петра I в 1721 году магистраты обязывались строить «земские иждивением гошпитали ради призрения сирых, больных и увечных и для самих престарелых людей обоего пола»: в результате ещё при его жизни в стране было создано 10 госпиталей и свыше 500 лазаретов.
Тогда же в России была учреждена первая медико-хирургическая (госпитальная) школа, в которой готовили врачей. В отличие от существовавшей в ХVII веке медицинской школы Аптекарского приказа и эта, и все другие российские медико-хирургические школы создавались только на базе госпиталей, почему и назывались «госпитальными».
При этом царь понимал, что любое лечение невозможно без лекарств. И в 1701 году он издал указ, в котором было сказано, что всякий русский или иностранец, который пожелает завести вольную аптеку с разрешения правительства, получит безденежно необходимое для сего место и жалованную грамоту на наследственную передачу своего заведения; таковым аптекарям предоставлено было право свободно выписывать все нужные материалы из-за границы.
В Петербурге, Казани, Риге и Ревеле в 1706 году были открыты казённые аптеки, а в некоторых городах – гарнизонные. В то же время были приняты меры к поощрению создания вольных (частных) аптек. В Москве, к примеру, в дополнение к двум казённым, было разрешено открыть ещё восемь вольных (частных). А с 1721 года вольные аптеки начали открывать в Петербурге и других губернских городах.
Ну а для аптек необходимо было сырьё. В России у сельских лекарей задолго до тех событий всегда под рукой была целая природная аптека. Так, к примеру, из шалфея и фиалки трёхцветной готовили противовоспалительные средства, из солодки, коровяка и девясила — средства для лечения воспалительных слизистых оболочек дыхательных путей, из подорожника — кровоостанавливающие и противовоспалительные средства. Ну и так далее. В этом списке ревень занимал особое место.
Почти панацея
Ревень, по мнению специалистов, поистине уникальное растение. Начиная с XVIII века и по сей день — это основа для многих вкусных и не только сладких блюд. Но прежде, в первую очередь, он ценился за свои медицинские качества. С ними Европа познакомилась ещё во времена Древнего Рима. Уже около 114 года до нашей эры караваны с ревенем прибывали из Северного Китая в Самарканд и Бухару, дальше — к Волге, а оттуда его доставляли в Европу. Часть караванов направлялась в Индию, в древний порт Барбарику, откуда они также шли в Европу. Это были долгие и трудные пути.
Дело в том, что ревень положительно воздействует на желудочно-кишечный тракт, помогает работе органов дыхания, а также ускоряет регенерацию кожи и восстановление организма после болезни. Кроме того, он снижает риск развития пневмонии и повышает сопротивляемость организма перед различными инфекциями. Но особенно положительно это растение действует на сердечно-сосудистую систему, предотвращая развитие сердечного приступа и ишемического инсульта.
Корень ревеня с успехом применяли при различных воспалительных заболеваниях, но, главное, в малых дозах порошок из ревеня обладал закрепляющим действием, то есть останавливал понос. А вот в дозах больших, наоборот, играл роль слабительного. Помогал он и чистить печень.
А теперь стоит припомнить то количество и качество банкетов, на которых приходилось проводить время вельможам в XVIII веке. Холодильников не было. О культуре питания никто и слыхом не слыхивал. К тому же русская кухня отличалась известной тяжестью — в ней всегда находилось место огромному количеству пирогов и расстегаев. Расстройство желудков было бичом элит практически всех европейских государств. И было спасение — ревень.
К примеру, в Китае примерно в 3 тысячелетии до нашей эры уже знали о лечебных свойствах ревеня. И там его принимали и внутрь, и наружно. Там же, в Китае, ревень лекарственный считался средством, стимулирующим пищеварительный тракт.
По наказу Петра Великого
В России и до Петра I знали лечебные свойства ревеня, но как-то торговать им с Европой не получалось, а у себя особо массового применения не было.
И вот в 1695 году в Москву из поездки в Китай вернулся голландец Эверт Избрант Идес — близкий к соратникам Петра Гордону и Лефорту. Во время этой поездки, с 1692 по 1695 годы, он изо дня в день вёл дневник. Так вот, описывая Нерчинск и его окрестности, он сообщал, что «вокруг города встречаются прекраснейшие цветы и травы, а также дикий ревень, или рапонтика, необычайной толщины и длины». Однако потребовалось время, чтобы эта информация дошла до царя. Но она явно дошла.
Уже в сентябре 1697 года, находясь в Голландии, он направил в Тобольск только что назначенному воеводе князю Михаилу Черкасскому приказ собирать у населения Сибири корни ревеня, отсортировывать их и тщательно хранить. Михаил Яковлевич был близкий к Петру боярин. И Сибирью, в том числе и нерчинской Даурией, он правил до 1710 года, после чего вернулся в столицу.
В 1698 году, вскоре после возвращения из Европы, Пётр I сообщил воеводе уточнения: приготовленный для продажи ревень теперь обкладывали таможенными пошлинами наряду с соболями и чёрными лисицами. В этом же царском указе также повелевалось закупать у бухарцев (так именовали тогда узбеков — авт.) ревень для казны по 4 – 6 рублей за пуд, «но не дороже». Царь также намекал, что, ежели кто будет пойман с контрабандой, то тогда драгоценный ревень достанется казне и вовсе даром.
1 февраля 1701 года Пётр I дал, как писал Владимир Андриевич, «особенный наказ отправленному в Нерчинск воеводой стольнику Бибикову, чтобы он искал именно ревень копытчатый, да прямой, а не черешковый, велел бы его накопать и на солнце высушить кусками, как водится», сложить в мешки и сундуки, «чтоб не погнил и сила бы из него не вышла».
Бурятский краевед Анатолий Дамбаевич Жалсараев в изданном в Улан-Удэ в 2011 году «Хронологическом перечне дат и фактов из истории этнической Бурятии», названной им «Время. События. Люди», отметил, что в 1704 году в долине реки Селенга «нашли ревень, который ранее вывозился из Китая для царского двора и импорта в Европу».
Пётр I первым же позаботился и о том, чтобы наилучший ревень использовать «к отдаче иноземцам», то есть на экспорт. И весьма в этом преуспел, так как в перечне товаров, принадлежащих казне, опубликованном 3 июля 1711 году, на седьмом месте значилась икра, на десятом — ревень и только на одиннадцатом — хлеб. Ведь путь из Китая через Сибирь был и самым коротким и самым безопасным. За последним государство следило особенно зорко.
В 1704 году Пётр I издал указ, согласно которому частная торговля ревенем запрещалась под страхом смертной казни, а стольник Ларион Акимов должен был покупать в сибирских городах 300 пудов ревеня в год и присылать его в казну.
Но петровское реформирование шло всё глубже и глубже, и вот уже смертная казнь отменена, а в 1719 году вообще отменены все торговые монополии, в том числе последовало разрешение и на свободную торговлю ревенем. Правда, с уплатой сумасшедшей пошлины.
По заветам Петра
Правительство Анны Иоанновны за 10 лет правления посвятило ревеню 13 своих указов. Тогда же были налажены поставки этого сырья в Англию по цене не ниже 100 рублей за пуд. Более того, ревень оказался в числе стратегических запасов России. О количестве имеющегося в стране ревеня нельзя было говорить вслух, это являлось государственной тайной.
В 1736 году в Иркутск, бывший в то время центром всего Байкальского региона, включая и Забайкалье, был послан знаток ревеня для заготовки для петербургских аптек. А 19 февраля 1737 года в Кяхту, ставшую главным центром китайско-русской торговли, снарядили купца Семёна Свиньина для налаживания покупки ценного продукта у китайцев.
Известно, что ко всему тому, что приносило серьёзный доход, Эрнст Бирон относился очень внимательно и придирчиво. Покусившемуся на императорские доходы иркутскому вице-губернатору Алексею Жолобову в 1736 году в Петербурге была отрублена голова.
А годом раньше (в 1735 году), как когда-то при Петре I, вышел императорский указ, согласно которому за контрабанду ревенем не только конфисковали имущество, но и приговаривали к смертной казни.
В начале правления императрицы Елизаветы Петровны для России сложилась максимально выгодная ситуация в международной торговле ревенем. И в её указе, вышедшем в 1742 году, себестоимость пуда корешков ревеня с доставкой до Москвы определялась в 37 рублей 7 копеек, а продавать его в Европу императрица намеревались по цене от 169 до 289 рублей за пуд. Указом от 21 мая 1760 года приказано ежегодно покупать на китайской границе для придворной только аптеки до 10 пудов «самого лучшего, свежего, чистого и копытчатого ревеня».
Насколько распространён был ревень в царствование Елизаветы Петровны, можно судить по мемуарам… Екатерины II, которая во всю жизнь не могла забыть, как её потчевали ревенем, когда она объелась устрицами.
По российским ценам Европа не очень-то хотела приобретать этот важный товар. Искались другие пути доставки, да и заменителя ревеня. Фармацевтика не стояла на месте. И в 1764 году и Сенат постарался продать казенный ревень. 2 октября 1789 года Екатерина, уже наречённая Великой, приняла мудрое решение об искусственном разведении ревеня и о награде тем, кто займётся этим благодарным делом — ведь ревень очень прост в агротехнике.
11 января 1770 года Бенджамин Франклин, лицо которого многим знакомо по его портрету на 100-долларовой купюре, впервые отправил в Америку своему другу Джону Бартраму из Лондона овощ, который до того там не был известен. Назвал он его сибирским ревенем. Сам один из будущих отцов-основателей США в тот период был посланником американских колоний. А овощем этим был ревень, который поступал в столицу Российской империи, а оттуда — во многие европейские королевские дворы — из Забайкалья.
Интересно, что когда к 1792 году в Иркутске было завершено «Описание Иркутского наместничества», в которое тогда входило и всё Забайкалье, в разделе, в котором речь шла о так называемых «произрастаниях», было упомянуто, что «в вершине Чикоя назад тому лет 8 как добывали ревень копытчатый». Это продолжалось и в следующем веке, но это уже другая история.