Пиджин: на каком языке разговаривали русские купцы за границей

Торговые отношения между людьми начали возникать еще в каменном веке. Земледелие и скотоводство были более стабильными источниками пропитания, чем охота и собирательство. Более того, эти виды деятельности иногда приносили излишки: благоприятный год мог способствовать невиданному урожаю пшеницы, который явно превышал потребности людей в пище. Можно было просто выбросить этот излишек, но гораздо целесообразней – обменять у соседа, например, на «лишнего» теленка. Именно так и зародилась торговля, ставшая впоследствии одним из самых мощных двигателей прогресса. Торговля не знала, ни препятствий в виде больших расстояний, побуждая купцов снаряжать экспедиции в неизвестность, ни языковых и культурных различий. Торговцы издревле могли найти общий язык с кем угодно: как с примитивными коренными жителями островов, так и с представителями тысячелетних цивилизаций на противоположной стороне континента.

Очень часто такое сотрудничество приводило к появлению своеобразного средства общения, с примитивной грамматикой и словами, взятыми из языков контактирующих народов. Этот языковой феномен получил название пиджин (от англ. pidgin). Интересна и сама этимология этого слова. Китайцы использовали так называемый pigeon English, упрощенный вариант английского, для общения с европейскими торговцами. По мнению лингвистов, это выражение – переиначенный с учетом особенности китайской фонетики business English, деловой английский. Русские тоже вели торговлю со многими народами на рубежах своей необъятной страны. К сожалению, письменных свидетельств пиджинов сохранилось немного, однако наиболее исследованными считаются руссенорск и кяхтинский язык.

Moja på tvoja

С XVII века русские поморы вели активную торговлю с норвежцами. За это время между ними стихийно сложился сугубо деловой язык, получивший названия Moja på tvoja или Russenorsk. В. И. Беликов в статье «Русские пиджины» заявляет, что руссенорском активно пользовались несколько тысяч человек. Однако после Октябрьской революции граница с Норвегией была закрыта, а многие норвежцы, проживавшие на Кольском полуострове, подверглись депортации. Эти события можно считать концом почти трехвековой истории руссенорска как живого языка. С прекращением торговых отношений, сама необходимость в языке отпала, и он был практически утрачен. Однако ряд норвежских исследователей все же предприняли попытки собрать по крупицам информацию о руссенорске. Первым это сделал Улаф Брок, выпустивший в 1927 году описание этого языка, собрав примеры диалогов и отдельных слов. В 1981 году И. Брок и Э. Яр опубликовали наиболее полное исследование этого языка. Поскольку все опрошенные информанты, последние носители руссенорска, были норвежцами, взгляд на природу языка остается немного однобоким уже потому, что все слова записаны с помощью норвежского алфавита. С другой стороны, это хороший повод взглянуть на свою культуру и язык со стороны.

Ряд особенностей руссенорска обусловлен тем, что русские и норвежцы рассматривали друг друга как полноправные партнеры в торговых сделках. Поэтому процент лексики из каждого языка примерно одинаков и составляет около половины всех слов языка, которых насчитывалось около 400. По той же причине в нем существовало множество дуплетов, таких как man – music (мужчина), den – dag (день), djengi – penga (деньги). Большая часть лексики была связана с торговыми операциями, а также обозначала различные виды товаров, породы рыб и типы транспортных судов. Поскольку язык существовал как исключительно разговорный, свою роль при общении играли жесты и мимика.

Примером руссенорска могут послужить такие предложения:

Davaj på moja skib kjai drikkom (Выпей чаю на моем корабле)

Moja på dumosna grot djengi plati (Я заплатил много денег на таможне)

Mangoli år moja njet smotrom tvoja! (Много лет тебя не видел!).

Кяхтинский пиджин

Этот пиджин возник на противоположном краю земли Русской, на сегодняшней границе с Монголией. Зародился этот пиджин в XVIII веке и использовался для русско-китайских торговых сделок. Поскольку центром торговли в то время являлся город Кяхта, язык был назван кяхтинским. Китайской стороной этот пиджин тоже активно использовался. Причем чиновники Поднебесной настолько серьезно подошли к вопросу, что этот пиджин преподавался в специальных школах под видом русского. Были в ходу словари-разговорники кяхтинского языка, а для того, чтобы отправиться торговать в Россию, китайские купцы должны были сдать специальный экзамен на знание этого языка. Однако, как и в случае с руссенорском, история языка закончилась в первой половине XX века, когда торговля с восточным соседом сошла на нет.

В случае с кяхтинским языком можно наблюдать отличную от руссенорска тенденцию. Русский язык считался на Дальнем Востоке более престижным, по сравнению с китайским, монгольским и прочими языками окрестных народов. Поэтому подавляющее число лексики в этом пиджине имеет славянское происхождение. А. Ю. Мусорин в статье «Лексика кяхтинского пиджина» приводит множество примеров слов, активно использовавшихся русскими и китайскими торговцами. Для китайцев, родной язык которых является слоговым, было сложно произносить большую часть русских слов, обильно сдобренных группами согласных. Поэтому лишь немногие слова входили в язык без изменений, например, «рубаха», «мало», «шуба». Все прочие слова изменялись, что породило следующие лексические единицы: «палаток» (платок), «дома» (дом), «одина» (один), «моя» (мой). Глаголы использовались в форме повелительного наклонения «подумай» (думать), «походи» (ходить, ездить), «поторговай» (торговать).

Ниже приведены несколько предложений, дающие представление о том, как звучал кяхтинский пиджин.

Какой люди хочу канка? (С кем ты хочешь увидеться?).

Во ке и памагай (Я могу помочь).