Интервью с директором охотхозяйства "Воинское" в Кубинке

– Сергей Борисович, охотхозяйство «Воинское» занимает почти 26 тыс. гектаров. Как такую территорию удается патрулировать и охранять?

– Немного некорректно подсчитано: 25,8 тыс. гектаров – это с населенными пунктами. Реальных угодий порядка 20 тыс. гектаров: это лесной массив, поля, болота, военные полигоны. Что касается охраны и патрулирования, то достигается это различными способами. Прежде всего, этим занимаются егеря. Но также привлекается общественность, органы внутренних дел. И нам удалось выстроить такую систему взаимодействия, что люди, если нарушают закон, не чувствуют себя безнаказанно.

– А браконьеры в ваши угодья часто наведываются?

– Не скажу, что часто, но бывает. Но сейчас они точно не чувствуют себя так вольно, как раньше.

– А расширять свои владения вы не планируете?

– Мы действуем в рамках охотхозяйственного соглашения, срок его действия – до 2033 года. Поэтому расширяться мы не планируем, да и не можем по закону. Но мы планируем произвести качественные улучшения для охоты в рамках границ угодий, закрепленных за нами. Прежде всего, мы собираемся построить вольер полувольного содержания оленей. Мы хотим зарыбить и обустроить несколько прудов, создать испытательную станцию охотничьих собак, построить остановочные пункты и ряд биотехнических объектов. Сейчас подана заявка в Министерство обороны для передачи нам в пользование земель для реализации этих задач. Кроме того, на территории нашего подсобного хозяйства хотим выделить участок для передержки диких животных. К нам могли бы доставлять раненых, пострадавших в ДТП зверей со всей Московской области, а мы бы их выхаживали и потом выпускали в угодья.

– Как вы стали директором охотхозяйства?

– Я охотник со стажем. И, охотясь в Подмосковье, давно обратил внимание на охотхозяйство «Воинское». На мой взгляд, оно приходило в упадок. Поэтому я пришел к председателю центрального совета Военно-охотничьего общества Вячеславу Павлову и попросил предоставить мне возможность возродить хозяйство. Он назначил меня своим советником на общественных началах по развитию этого охотхозяйства, а в 2010 году я стал директором «Воинского».

– Вы сказали, что хозяйство находилось в упадке. С чем вам пришлось работать?

– Здесь практически ничего не было. Остались разрозненные биотехнические объекты. Зато было достаточно масштабное браконьерство, с чем сразу пришлось начать бороться.

– Камеры в лесу помогают в борьбе с браконьерством?

– У нас болевые точки обозначены ночными камерами наблюдения, которые передают информацию в режиме реального времени. И это достаточно эффективное средство обеспечения безопасности хозяйства. Кроме того, надо понимать, что оно находится в непосредственной близости от Москвы. Поэтому мы стараемся взаимодействовать с людьми, стремящимися сохранять животный мир, природу, которые готовы проинформировать нас по интересующим нас вопросам. Хотя сдерживать наступление мегаполиса сложно.

– Как близость города влияет на жизнь охотхозяйства?

– Вокруг постоянно появляются новые дачи, ведутся стройки. В Кубинке население в летний период увеличивается приблизительно в пять раз. Поэтому возрастает пресс на угодья. Единственное, нас, конечно, спасают полигоны. Это закрытая территория, куда гражданским вход затруднен. Их на территории угодий три, поэтому в целом получается, что охотхозяйство достаточно изолированно.

– А как у вас происходит взаимодействие с местными властями, надзорными органами?

– С местной администрацией проблем нет. Наоборот, мы чувствуем поддержку с их стороны. И новый глава кубинской администрации Павел Здрадовский, и глава Наро-Фоминского района понимают важность дела, которым мы занимаемся. Также есть соглашение с Министерством внутренних дел о взаимодействии по проведению рейдов против браконьерства на водоемах и в лесах. Благодаря хорошему личному отношению удается найти единомышленников и среди органов местной власти, и в силовых структурах.

– Кто проверяет ваше хозяйство?

– Есть Госохотинспекция, Мос­облохотуправление, структура, подчиненная Минсельхозпроду Московской области. У них есть охотинспекции, которые не только проверяют нас, но также оказывают помощь. Мы взаимодействуем с ними на хорошем уровне. В этом году введен институт производственных инспекторов. Мы направили от охотхозяйства в Мособлохотуправление своего наиболее подготовленного сотрудника Алексея Куликова. Он прошел соответствующую аттестацию, сдал непростой экзамен и получил расширенные полномочия, которые позволяют ему эффективно выполнять обязанности по борьбе с браконьерством. Обычный егерь или охотовед охотхозяйства имеют ограниченные права в этой области. И это серьезный шаг по защите животного мира и интересов охотпользователей.

– А много ли по соседству с вами других охотничьих хозяйств и в каком они состоянии?

– В принципе, все охотхозяйства являются дотационными. Но благодаря единомышленникам, людям, которые радеют за природу, за животный мир, удается поддерживать их на должном уровне. Что касается «соседства», то с южной стороны к нам примыкает охотхозяйство «Динамо», а буквально через дорогу находятся угодья Одинцовского охотничье-рыболовного хозяйства МООиР.

– К вам приезжают только охотники-профессионалы?

– Будучи структурным подразделением Военно-охотничьего общества, мы отдаем приоритет коллективам военных охотников, которые, как правило, являются людьми подготовленными, обученными охотничьей этике, обращению с оружием и бережному отношению к природе. Но к нам могут приезжать все желающие – соответствующие инструктажи мы проводим. И если человек впервые на охоте, то мы его прикрепляем к одному из коллективов опытных охотников. Те, кто имеет билет ВОО, охотятся на льготных условиях, то есть для военных охотников мы, как социально ориентированная организация, делаем определенные скидки. Раньше, когда билет ВОО приравнивался к общегосударственному, все было строже. Сейчас можно получить билет, но при этом не входить ни в коллектив военных охотников, ни в любой другой охотколлектив. И это, на мой взгляд, не правильно. Раньше человек, только вступающий в коллектив, первое время вообще без ружья ходил, просто ассистировал опытному охотнику, и только через ­какое-то время получал возможность стрелять. А сейчас, с введением охотничьего билета федерального образца, эта школа утрачена. Поэтому мы со своей стороны стараемся вовлекать людей в Военно-­охотничье общество, как-то возрождать эту школу, приверженность традициям.

– А у охотников есть этика?

– Есть. И некоторые нормы даже прописаны в ряде документов Военно-охотничьего общества. Например, необходимо с уважением относиться к старшему по возрасту охотнику, проявлять доброжелательность и взаимовыручку. Кроме того, нельзя ни словом, ни делом обижать собаку другого охотника, ведь она для него полноценный партнер. На охоте нельзя допускать жестокости и необоснованных страданий животных. Помимо этого, раненое животное нужно обязательно добить, иначе оно погибнет в мучениях. Это закон для любого охотника. Поэтому по всем правилам охоты выделяется время на так называемый добор раненого животного.

– Насколько охота вообще популярное увлечение?

– У нас охота пользуется популярностью, поскольку Военно-охотничье общество и охотхозяйство обслуживают коллективы военных охотников и воинских частей, которые к нам прикреплены. Раньше охота в воинских частях, соединениях, военных округах и на флотах была своеобразной политикой руководства Минобороны, которое уделяло этому много внимания. Охотниками были маршалы Жуков, Рокоссовский, Малиновский, Василевский, Конев и Тимошенко. И, будучи на постах военных министров и других высших военных должностях, уделяли занятиям охотой и рыболовством в Вооруженных силах большое значение, как составной части стрелковой, физической подготовки, обучению маскировке, ориентированию на местности военнослужащих. Это было оправдано и серьезно помогало процессу боевой подготовки. В 1990-е годы связь Военно-охотничьего общества с Минобороны уже была сильно размыта. Если раньше это общество было структурной частью министерства, содержалось вне численности Вооруженных сил, то в 1990-е годы оно стало Общероссийской спортивной общественной организацией. И только в этом году министру обороны Сергею Кужугетовичу Шойгу удалось вернуть Военно-охотничье общество под знамена Минобороны. Военно-охотничье сообщество с большим воодушевлением восприняло эту инициативу нашего министра и возлагает на это большие надежды. С именем министра обороны мы связываем не только должное развитие Вооруженных сил, реализацию масштабных проектов, типа парка «Патриот», но и возрождение Военно-охотничьего общества в целом, ведь в охотничьем сообществе он известен как правильный охотник. Сейчас Военно-охотничье общество переживает не самые лучшие времена, и только при помощи Минобороны мы сможем укрепляться, развиваться на благо Вооруженных сил и России в целом.

По материалам www.newizv.ru