Мост (глава 16)
Глава 16.
Солнце уже село, когда Дегтяренко вышел из института. Хотя было очень светло. Из-за сильной ионизации воздуха после ядерной войны, северные сияния стали почти нормой. Красиво, но раздражает. Хотя куда сильнее генерала раздражало то, что проект топтался на месте. Умом он понимал, что требуется время, что они уже получили огромное количество знаний, что только кропотливый труд и многократно повторенный эксперимент продвигает науку, а вовсе не голый грек, вопящий «эврика». Хотелось всего и сразу.
На лавочке его поджидал Никита. Дегтяренко вспомнил, что обещал его свозить к бабушке и от этого настроение точно не улучшилось. Парень мог бы съездить и сам, но это уже был другой округ и ему требовался пропуск. Давать шестнадцатилетнему взбалмошному подростку право разъезжать по всей планете, Дегтяренко не собирался. Поэтому он вздохнул, и они пошли к ближайшей станции магниторельса.
После войны весь крупный капитал отогнали от кормушки. Людям осточертело, что кто-то наживается на смерти. Все три мировые войны были спровоцированы капиталистами с целью наживы. Терпеть подобное положение вещей было попросту безумием. Военный коммунизм устраивал всех, за исключением барыг, но их никто не спрашивал. Население не хотело голодать и терпеть холод, чтобы кто-то сколачивал себе миллиардные состояния. Скудные ресурсы распределялись поровну. Не сказать, что наступил Золотой Век, но подобная политика уменьшила голод. Ведь в результате Ядерной Осени и радиоактивного заражения огромные территории были непригодны для сельского хозяйства.
Исключив из уравнения барыг, люди смогли в кратчайшие сроки и дешево построить всемирную сеть магниторельсовых тоннелей. Теперь чтобы добраться из Красноярска в Ярославль требовалось всего четыре часа. Дегтяренко собирался эти полтора часа проспать. День выдался долгим, а теща большая любительница поболтать. Мягкое кресло лучшее снотворное в мире, для измотанного мужчины. Дегтяренко заснул еще до того, как поезд загнали в шлюзовую камеру тоннеля. Сверхскорости этого транспорта были возможны только при почти нулевом сопротивлении воздуха. Разбудила его пожилая женщина, дергая за рукав формы.
- Что случилось? – недовольно пробормотал он.
- Там, это… - она ткнула пальцем в сторону тамбура – парня Вашего хотят ограбить.
Дегтяренко посмотрел сквозь прозрачные двери тамбура. Три великовозрастных дебила, с модными прическами, когда обрита левая половина головы, а на правой длинные волосы заплетены в косичку с бантиком, активно вымогали у Никиты содержимое карманов. Генерал усмехнулся.
- Ну, удачи, - проворчал он.
- Что Вы за родитель?! – возмутилась женщина – Парня же сейчас изувечат! Это же отказники!
Отказниками называли тех, кто отказывался работать, мотивируя это свободным выбором. Правда от жратвы они не отказывались, садясь на шею трудящимся. Дегтяренко как-то поднимал вопрос в Совете, о принуждении их к работам на общих основаниях, или хотя бы лишения пищевого довольствия. Но в Совете решили, что это негуманно, а подобные полу-уголовные элементы со временем перевоспитаются. Лично Дегтяренко в этом сомневался. Да, некоторые находили себе работу, но большинство шли по проторенной дорожке грабежа и воровства, закономерно заканчивая на каторге.
- Я им пожелал удачи, - усмехнулся генерал.
Отказники, как и вся шпана во все времена, были сборищем трусов. Нападали они только скопом и на самых беззащитных. Никита же только выглядел невинным юношей. Он молча выслушал бандитов и мотнув головой, направился в вагон. Тут, самый рослый сделал ошибку и схватил его за плечо.
Дегтяренко не зря учил парня, сустав отказника хрустнул так, что слышно было даже в вагоне. Еще через мгновение второй, нападающий крепко поцеловался со стеной тамбура и сполз вниз, плюясь зубами. Третий отскочил в сторону и поднял руки, демонстрируя полнейшее миролюбие. Никита как ни в чем не бывало зашел в вагон и направился к отчиму.
- Я рогаликов с чаем взял, - сообщил он, протягивая Дегтяренко один из пакетов – у них хороший буфет. Бабушке тоже взял. – он улыбнулся – Ты же ее знаешь, она вечно экономит.
Рогалики оказались действительно вкусными, а чай крепким. Пожилая женщина грустно смотрела на мужчин, потом не удержалась и спросила:
- Где же ты так морды ровнять научился?
- На войне, - пожал плечами парень – где еще. Я с сто семнадцатым полком до Сиэтла дошел.
Женщина горестно вздохнула. Ее сердце рвалось на куски от того, что война перепахала не только взрослые жизни, но и детские души не пощадила. Никита в таких тонкостях женских вздохов не разбирался и решил, что она его осуждает, поэтому надулся и замолчал.
Дегтяренко вспоминал, как уговаривал Ольгу отправить ребенка в тыл, но та отказалась наотрез. Два года она прятала пацана от командования, хотя это был секрет Полишинеля. Потом получила свою неделю гауптвахты за нарушение устава, а Никита стал сыном полка. Возможно она была права, в тылу творилось такое, что неизвестно где было безопаснее для мальчика. Альянс не колебался использовать дуговые стерилизаторы и нанооблака против детских домов и госпиталей.
Последняя станция перед Ярославлем, была в Нижнем Новогороде. Никита решил размять ноги и выйти из вагона. Отчим приоткрыл глаза, он спал очень чутко. Парень кивнул ему. Станции магниторельса были типовыми. Если бы не табличка с надписью: «Нижний Новгород», можно было подумать, что они все еще в Красноярске.
Никита присел несколько раз, чтобы разогнать застоявшуюся от долгого сидения кровь. Потом заметил давешних отказников, что переговаривались в отдалении с двумя здоровыми мужиками. Что-то в мужиках настораживало, их движения были плавными, но все равно неестественными. Парень решил, что лучше зайти в вагон. В тамбуре у него было два преимущества: во-первых, узкое пространство, где на него трудно было напасть скопом, во-вторых эффект неожиданности. Кроме того, отказники были шпаной, а от бугаев веяло угрозой.
- Какой аппетитный мальчик, - послышался слева женский голос.
Юноша обернулся. Рядом стояла очаровательная женщина, с огромными карими глазами и красиво очерченным лицом. На чуть припухлых губах застыла улыбка. Никита почувствовал волну возбуждения захлестнувшую его.
- Здравствуйте, - пролепетал он, парень был не слишком силен в амурных делах и растерялся.
- Дай я тебя поцелую, - усмехнулась женщина и приблизилась к нему.
Голову женщины прикрывал платок, серый и непримечательный. Что было странно, женщины любят демонстрировать свои достоинства, а подобные красавицы и подавно. Когда она коснулась губами юноши из-под платка выскользнула змея и укусила его за ухом. После чего снова спряталась под платком. Никита хотел вскрикнуть, но его тело тут же онемело.
Один из странных мужиков, что разговаривал с отказниками, подошел и придержал едва стоящего на ногах Никиту. После чего они повели его прочь со станции. Парень уже почти не соображал, что происходит и тупо переставлял ноги. Второй здоровяк заскочил в вагон как раз перед тем, как двери закрылись и направился к Дегтяренко.
Переговоров, впрочем, не получилось. Дегтяренко открыл глаза, когда здоровяк приблизился и потянул носом воздух. Пахло загаженным птичником. Конечно вагон магниторельса не был идеально чистым местом, но все равно запах сшибал с ног. Лицо бугая было слишком подвижным и состояло из каких-то припухлостей. Еще до того, как он начал говорить, генерал почуял беду.
- Слушай внимательно, - здоровяк рухнул в кресло на против и немного просел, словно у него не было позвоночника – твой сопляк у нас и когда ты выдашь нам живого и здорового Скоромчу…
Нападающие учли почти все. Даже то, что после закрытия дверей выйти из вагона магниторельсового поезда невозможно. Двери закрываются герметично, а стекла бронированные. Но генерал не зря дожил до победы у него всегда были запасные варианты. Обнажив манжет коммуникатора, Дегтяренко быстро набрал команду экстренного возврата поезда на станцию. Поезд дернулся и двинулся обратно.
Дегтяренко использовал рывок, чтобы атаковать. Кулак глубоко погрузился в лицо здоровяка, не встречая сопротивления костей. Сработали пиропатроны в рамах и стекла вылетели наружу мелким крошевом. Здоровяк, нисколько не обескураженный ударом по голове, рванул в окно. Генерал щучкой прыгнул следом.
Охрана станции сработала четко и быстро, на каждом выходе оказалось по четыре вооруженных человека. Возврат поезда означал экстренную ситуацию. К сожалению Никиту успели увести со станции. Генерал молился, чтобы слишком усердные охранники не убили переговорщика. Оттолкнувшись от рамы, он прыгнул ему на спину, они полетели на бетонный пол.
Генерал рассчитывал вывернуть нападающему руку и уже на полу спокойно его спеленать и допросить. Рука подалась назад неестественно свободно и военный кувырком покатился по полу. Здоровяк вскочил, готовый бежать, двое ближайших охранников направили на него импульсные винтовки.
- Не стрелять! – взревел Дегтяренко.
Чудо случилось, охранники увидели человека в генеральской полевой форме и послушались приказа. Бугай застыл, понимая, что в любую секунду его пристрелят. Он даже миролюбиво протянул руки, предлагая надеть наручники.
- Подожди, - сказал Дегтяренко молодому охраннику, что собрался сковать здоровяка.
Охранник не послушался и шагнул к пленнику. Бугай вдруг стал в три раза больше, взорвавшись мешаниной щупалец. Они обвили несчастного охранника и сдавили. Из глаз ушей и рта брызнула кровь.
Теперь бугай вовсе не походил на человека. Полутораметровые щупальца росли из похожего на большой пляжный мяч, кожистого тела. Второй охранник принялся стрелять. Импульсы плазмы отрывали конечности, но не слишком замедляли нападающего. Дегтяренко подхватил с пола брошенную мертвым охранником винтовку и шарахнул очередь по нижним щупальцам. Со странным воем, тот рухнул на пол и свернулся в шевелящийся клубок. В последнюю секунду Дегтяренко успел ударить по стволу винтовки, и выживший охранник не убил ирийца.
Кряхтя и матерясь, Дегтяренко поднялся на ноги. Времена, когда подобные акробатические трюки проходили бесследно, давно прошли. Он показал охране документы и взял командование на себя. Лейтенант, начальник смены, был только рад, потому что ни в каком уставе караульной службы не были прописаны монстры и что с ними делать. Охрана резво вывела людей со станции, а генерал подошел к шевелящемуся на полу существу:
- Думал, - произнес он задумчиво – уж вы точно выдумка. Значит ты змееног? Поговорим?
Клубок щупалец, а их у существа было не меньше трех десятков, повернулся и обнажил чавкающий беззубый рот, похожий на огромную гниющую язву:
- Мне нечего тебе сказать, обезьяна!
- Тогда помолчим, - пожал плечами Дегтяренко.
Он прицелился и отстрелил одно из щупалец ирийца. Змееног заорал от боли. Военный улучил момент и пнул его ботинком прямо в открытый в крике рот. Одно из щупалец метнулось к его промежности, но он был готов к такому и прикладом размозжил его по бетонному полу. Любой нормальный мужчина придет в бешенство, если украсть его ребенка, а Дегтяренко считал Никиту именно своим. Героизма змеенога надолго не хватило. Уже через полчаса Дегтяренко сдал ирийца подоспевшей опергруппе и несся по ночному Нижнему Новгороду за приемным сыном.