Поляки в рядах НКВД против ОУН-УПА
«Если бы не истребительные батальоны, УПА вырезала бы поляков под корень»
В Парке национальной памяти в г. Торуни (Польша) торжественно открыли экспозицию, посвящённую украинцам – жителям Волыни, спасавшим поляков от карателей запрещённой в России ОУН-УПА* во время Волынской резни 1943 года.
Лидер правящей партии «Право и справедливость» (ПиС) Ярослав Качиньский в своей речи сказал: «…мы обязаны помнить об этих событиях, а также о тех, кто показал, что человек, невзирая на свою греховность, создан по подобию Божьему… Спасибо всем, кто своими руками помогал нам жить и выживать, создавая наше будущее в то время, когда мы вынужденно сопротивлялись злу».
Руководитель Польского института национальной памяти Ярослав Шарек назвал таких украинцев «братьями с востока», а банды ОУН-УПА – «разрушителями европейских ценностей» (причём тут «европейские ценности», непонятно).
Однако высшие официальные лица польского государства «забыли» упомянуть ещё одного спасителя поляков в 1943 г., а именно отряды НКВД, в которых тоже служило немало украинцев и служили также волынские поляки. О польских истребительных батальонах в подчинении НКВД польские историки стараются не писать. Тема совершенно не вписывается в идеологический дискурс польского государства, согласно которому все поляки, как один, сопротивлялись НКВД ради торжества польскости на «восточных кресах» (земли Западной Украины и Западной Белоруссии, входившие с состав Речи Посполитой до 1939 г.), а НКВД занимался только убийствами поляков и репрессиями против них.
Вокруг искусственно созданного мифа об особенной антипатии сотрудников НКВД к лицам польской национальности Варшава соорудила фантастический культ жертвенности польского народа в борьбе с «советскими оккупантами», использует его для взвинчивания антирусских настроений среди граждан.
Факты же говорят совсем о другом.
Во-первых, с началом Волынской резни подразделения НКВД брали под защиту польские поселения, не позволяя гитлеровским коллаборационистам из ОУН-УПА их атаковать. Так были спасены тысячи польских жизней.
Во-вторых, волынские поляки охотно вступали в отряды самообороны и истребительные батальоны под командованием офицеров НКВД. Таких поляков польские историки насчитали как минимум 30 тыс. – мужчин и юношей из волынского отделения молодёжной патриотической организации «Серые шеренги» (Szare Szeregi).
Польские «энкаведисты» проходили начальную военную подготовку в течение 4-6 недель, потом участвовали в облавах и засадах на бандеровцев, охраняли деревни, мосты и дороги, конвоировали пленных, занимались агентурной работой, служили топографами, проводниками, работали при военкоматах. Во Львове истребительные батальоны на 80% состояли из местных поляков, в Тернополе и Станиславове большинство составляли украинцы и белорусы, в Вильнюсе – литовцы.
Вот как описывает причины службы в истребительном батальоне НКВД общественный активист Шчепан Секерка (Szczepan Siekierka) из Вроцлава: «Мне приходилось снимать младенцев, насаженных на заборные колья. Я видел тела людей, замученных самыми изуверскими способами. Сожжённых, исколотых вилами, с отрубленными конечностями и головой. Мы считали это единственным способом уберечь наши семьи от [подобной] страшной смерти».
Бывший житель села Цегельна под Ковелем, проживающий ныне в Варшаве Тадеуш Банасевич (Tadeusz Banasiewicz), чьи родители были убиты бандеровцами, на вопрос журналиста «Как поляки относились к службе в батальоне?» отвечает: «Не буду скрывать, мы были в восторге, что нам дали оружие. Получив карабин, я понял, что меня теперь не зарежут, как поросёнка».
На службу НКВД переходили целые взводы аковцев, от офицеров до поваров. Так, командиром-добровольцем одного из истребительных батальонов стал капитан АК Зигфрид Шинальский (Zygfryd Szynalski), офицер диверсионного командования ячейки АК в Бережанах под Тернополем. Вместе с ним в «ястребки» записались его подчинённые.
В Коломые (Ивано-Франковская обл.) в истребительный батальон переименовали целое подразделение АК. Военнослужащий этого подразделения Болеслав Мечковский (Bolesław Mieczkowski), сейчас глава одного из ветеранских обществ в Варшаве, так ответил тем, кто называет польских «энкаведистов» предателями: «А что нам оставалось делать? Дать себя вырезать, чтобы те, кто так говорит, были довольны?... Мы жили под впечатлением от резни, учинённой украинскими националистами. От них нам грозила самая большая опасность… Не было никого, кто мог бы нам помочь. Если бы не истребительные батальоны, УПА вырезала бы поляков под корень».
Так что слова главы ПиС Качиньского «Спасибо всем, кто своими руками помогал нам жить и выживать, создавая наше будущее…» в полной мере относятся и к сотрудникам НКВД, сражавшимся плечом к плечу с польскими «ястребками». Весной 1945 г. польских «ястребков» демобилизовали. Многие, накопив оперативный опыт, пошли служить в Корпус внутренней безопасности (KBW) и Министерство обороны Польской Народной Республики, продолжая участвовать в операциях против ОУН-УПА.
В современной Польше ветераны-«ястребки» уравнены в правах с другими ветеранами Второй мировой войны, а польская пропаганда пытается совместить несовместимое – присовокупить к антисоветскому мифу о беспощадном НКВД факт службы в этом НКВД десятков тысяч поляков. Занимается этим вышеупомянутый Польский институт национальной памяти (ПИНП).
Звучало предложение присвоить им коллективное имя «кресовые орлята», морально уровняв с «львовскими орлятами» – юными защитниками Львова во время польско-украинской войны 1919 г., но ПИНП предпочёл причислить польских «энкаведистов» к жертвам коммунистического режима, выдумав легенду про то, как Москва, воспользовавшись ситуацией, намеренно сталкивала лбами поляков и украинцев.
Непонятно только, как это могло быть, если поляки шли в истребительные батальоны добровольно, а не по мобилизации и даже не получали за это жалованья. В истребительных батальонах служили и волынские поляки, и волынские украинцы, и советские военнослужащие разных национальностей из кадровых частей. Они воевали за общее дело – освобождение Украины от немецко-фашистских захватчиков и их пособников. Этой правды Варшава боится больше всего.
ВЛАДИСЛАВ ГУЛЕВИЧ