Буду в Киеве – наберу

В день рождения Олеся Бузины в центре Донецка появился его портрет. Высотой — в пять этажей.

Мы встретились с ним в Париже, совсем незадолго до его смерти.

Я спросил:

— Олесь, как ты там живёшь, в Киеве?

Он поднял уставшие глаза, и тихо ответил, что живёт неподалёку от того места, где Нестеров впервые сделал мёртвую петлю. И больше ничего не сказал по этому поводу.

Когда Бузину убили, его слова приобрели смысл прозрачный и ясный.

…мы тогда обменялись телефонами.

Его телефон я храню до сих пор в мобильном.

Периодически мобильный переполняется, и я кого-нибудь оттуда выбрасываю. А Бузину оставляю. Вдруг получится созвониться. Или он наберёт, а у меня не определится; нехорошо получится.

Убившие его думали, что теперь они станут сильней, а Бузина станет слабее.

Они всё перепутали.

Все зрячие люди увидели, чего стоит власть в Киеве и вся эта оранжистская киевская интеллигенция. Их коллегу застрелили, убийц выпустили — ну, что, красиво получилось? Самая европейская страна в мире во всей красе? Руки о вас вытирать — и то брезгливо.

Но самое главное — идеи и книги Олеся.

Надо с печалью признать: до Майдана Бузину в России толком не издавали; или не издавали вообще. Мне его книги присылали из Киева.

В этих книгах уже всё было описано: чего надо бояться, что будет, что собой являет ересь украинства, когда оно строится исключительно на русофобии.

Теперь его книги лежат на каждом прилавке в России. В донецких магазинах он — самый востребованный автор. На Украине сочинения Бузины продают из-под полы и передают из рук в руки.

Смерть доработала на Олеся.

Его идеи были, как у нас иногда любят говорить, спорной публицистикой. Теперь — это история и вписано в скрижали.

Бузина — истинный украинский мученик и вечный хранитель русской Украины.

Он собрал все квазиукраинские мифы и бросил их в живую воду: они зашипели и превратились в пшик; только лёгкий смрад остался в воздухе. Надо открыть окна.

Граффити с изображением Олеся сделано на стене общежития Донецкого национального …