"Мы прошли колоссальную мясорубку". Путь Александра Иванова к пьедесталу Олимпийских игр
Серебряный призер Олимпиады рассказал ЯСИА, как попал в сборную СССР и что случилось в финальной схватке с Юдзи Такада
Сегодня, 31 июля, исполняется ровно 45 лет, как якутские борцы Павел Пинигин, Роман Дмитриев и Александр Иванов взошли на пьедестал Олимпийских игр в Монреале. Триумф якутской борьбы, воспитанников Дмитрия Коркина ознаменовался в этот день одной золотой и двумя серебряными медалями, достижение стало историческим в мировой борьбе. Серебряный призер той Олимпиады Александр Иванов в интервью ЯСИА рассказал о тех моментах: как пришел в школу борьбы Коркина, как отбирался в состав сборной СССР и что случилось в той финальной схватке с Юдзи Такада.
— Александр Николаевич, как Вам удалось попасть в школу борьбы Дмитрия Коркина?
— В 1967 году еще школьником из Мирного я приехал в Сунтарский улус. Мне говорили, что там есть спортивная школа, где работал прославленный борец Анатолий Габышев. Он был мастером спорта. Тогда человек с таким званием был примером для многих. В те годы о каждом борце Якутии писали в газетах, говорили по радио, поэтому мы всех знали досконально, старались равняться на них. Когда узнал, что Анатолий Габышев начал тренировать в Сунтаре, отправился туда, чтобы стать его воспитанником. Меня взяли сразу, даже не проверяли.
Приехал осенью к девятому классу. Позже я отправился в Якутск на соревнование, хорошо боролся, стал первым. Меня заметил коллега Дмитрия Коркина, тренер Константин Постников и пригласил в Чурапчу. Коркина, конечно же, знал каждый, и попасть к нему было мечтой каждого мальчишки. Я решился, поехал. Проучился там неделю, и вот во время урока меня позвали в директорскую — звонил Анатолий Габышев и спросил, почему я уехал, даже не забрав документы. На деле же он был рад, что я поехал к Коркину, воспринял мое решение положительно. Я поехал обратно в Сунтарский улус, проучился до конца учебного года, а лето провел с родными в селе Тас-Юрях, помогал по хозяйству. И вдруг пришла телеграмма в конце августа с подписью Коркина. Он приглашал меня в Чурапчу со всеми документами уже полноценно учиться.
Сначала рассказал матери, а она наотрез отказала мне заниматься борьбой, она думала, что я там получу только травмы, наврежу себе. В общем, не разрешила. Последний шанс — обратиться к отцу. Рассказал ему все, показал телеграмму. Он улыбнулся и сказал: «Ну раз уже приглашает Коркин, езжай». Получил от него добро и таким образом оказался в Чурапче.
— Как дались первые крупные соревнования?
— В те годы почти все соревнования имели серьезный статус, даже районные. Весной я выиграл как раз районные соревнования среди взрослых, это для меня большое достижение, дало стимул идти дальше.
— Дмитрий Коркин всегда передавал своих воспитанников другим тренерам. К кому отправились Вы?
— После окончания школы я остался в Чурапче, работал. В те годы выиграл первенство СССР среди молодежи. После готовился к соревнованиям «Дружба». Это нынешнее первенство Европы. Я готовился в Кисловодске, тогда много тренеров звали меня к себе — из Киева, Москвы, Минска, Санкт-Петербурга и других регионов. Никому пока не давал согласия, ведь большинство из них известные в мире тренеры. И вот, в один день, когда гонял и держал вес, я вышел продышаться на улицу воздухом, подошел тренер из Казахстана Кабден Байдосов. Не пригласил сразу к себе, он знал, что у меня весогонка, я весь голодный, истощенный. Рассказал, что Алма-Ата — прекрасный город. Идешь по улице и срываешь с деревьев с одной стороны яблоки, с другой — виноград. Меня, голодного ребенка, конечно же, взяла зависть, согласился поехать. Заманил меня, как маленького ребенка манят конфеткой. Пошел к себе в комнату, забрал документы и отдал ему, тот сразу прямым ходом ушел в главпочтамт передавать документы. Другие тренеры — Бураков, Ялтарян, Миндиашвили и другие, были раздосадованы, что меня увел Байдосов. На соревнованиях «Дружба» в Венгрии я стал первым. После я уже с Кабденом Рахматуловичем уехал в Алма-Ату.
— Затем уже перешли на взрослый уровень. Сколько раз «брали» чемпионат Советского Союза?
— Я ежегодно входил в призеры. В 1974 году в Уфе впервые стал чемпионом страны, в следующем году на спартакиаде становлюсь третьим, а в 1976 году мы втроем — я, Павел Пинигин и Роман Дмитриев, становимся победителями. Это был предолимпийский сезон. Множество раз поднимался на пьедестал международных турниров. К примеру, в Тбилиси выигрывал четыре раза, тогда он считался малым чемпионатом мира. Также в Тегеране, Франции, Кубе, везде занимал первые места.
Но меня ни разу не брали в команду в официальные старты — чемпионаты мира и Европы, хоть я на все 200% доказывал, что достоин. Это именно из-за того, что у меня не было личного тренера. Тот, который готовил меня в Алма-Ате, через полгода уехал в Кубу, была такая практика обмена кадрами, а я остался без наставника. В большом спорте без авторитетного тренера очень тяжело, это нанесло большой урон моей карьере. С 1971 года я был в составе сборной страны, но как говорил, ни разу меня не брали на официальные соревнования. Даже на Олимпийские игры я вырывался.
Но, мы же упрямые по характеру. Я завидовал моим друзьям Роману Дмитриеву и Павлу Пинигину, которые были в составе команды на Олимпийские игры, у них есть авторитетные тренеры, они спокойно готовились. Тренеры конкурентов меня же всеми силами пытались сплавить из сборной, поставив вместо меня своих. На Олимпиаду хотели отправить тех, кого я уже побеждал. Если бы у меня был авторитетный тренер, то участвовал бы на чемпионатах мира и Европы несколько раз, я понял это чуть позже, даже на Олимпийских играх 1972 года я мог представлять страну. Тогда, если ты являешься членом сборной СССР, то не имел право, как сейчас, перейти в стан другой страны. Из-за всех причин пришлось переехать в Минск по приглашению, мне даже вручили ключи от квартиры, перевез туда семью. За своими документами я поехал в Алма-Ату, а там уже начался ажиотаж из-за моего переезда, слухи быстро расходились, даже про квартиру узнали. Тогда ко мне подошел один тренер и показал ключи от двухкомнатной квартиры в центре — лишь бы я остался в Казахстане. Я позвонил жене, которая в положении, сказал, что надо вернуться. Хотя в Минске был хороший тренерский состав, в том числе Борислав Рыбалко, старший тренер сборной СССР, я бы оттуда мог поехать на какие угодно официальные встречи. Вот в этом была моя ошибка. Был бы у меня тренер, который мог дать дельные советы, ведь мы, по большом счету, были детьми, хоть семейные, самостоятельные, но все же не думали о завтрашнем дне. А мое участие на Олимпийских играх — большой успех.
— А как отбирались на Олимпийские игры?
— Мне всячески старались мешать. Я выиграл предолимпийский чемпионат страны. Но мне все равно сказали, что нужно сделать прикидочную схватку с Тельманом Пашаевым (серебряный призер чемпионата мира 1975 года). Его тренером был знаменитый спортсмен, чемпион мира, призер Олимпийских игр, при этом начальник отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности города Баку. Прикидку запланировали в ходе сборов в пятницу, при этом должны были согнать вес, с провесом в два килограмма, то есть, если я боролся в категории до 52 кг, то вес должен быть 54 кг на момент прикидки. Вес я сделал, согнал десять килограмм и держался, пошел на прикидку, но сказали, что его не будет, перенесли на следующую пятницу. Я держал вес всю неделю, постоянно спал голодный, опять гонял, и вот наступила пятница, я пришел на взвешивание и сказали, что опять же перенесли на следующую пятницу. Что делать? Пришлось снова держаться, уже третью неделю весь голодный, я старался держаться, ведь если дам хоть один малейший повод, то тут же меня выкинут из команды. Наступил этот день прикидки. Тренеры сказали: «Ладно, сегодня делаем схватку в шесть часов, но без взвешивания». Но я сделал вес, истощал себя почти весь месяц, а каково было мое удивление, когда у моего соперника был вес 64 кг, то есть на десять килограмм больше, чем у меня. Вот она справедливость. За схваткой наблюдали почти все сборники, начиная от легкоатлетов, футболистов, лучников и остальных, несколько сотен человек. Все же схватку я выиграл уверенно, с большим отрывом по очкам.
На этом не закончилось. Каждый день ко мне подходили разные тренеры и говорили: «Что ты мучаешься, ты все равно не поедешь на Олимпийские игры, Тельман поедет». Меня охватила досада, слезы наворачивались, когда никто не видел. При этом каждый день тренер моего соперника возил всех спортсменов, тренеров в ресторан, с какой целью — известно. Я почти не готовился к Олимпийским играм, а стремился лишь попасть на них. Как действующий чемпион страны, и так как выиграл все прикидки, все же я сумел пробиться на Олимпиаду.
— Какую же борьбу тогда показали на Олимпиаде?
— Шесть схваток прошли удачно, я победил всех противников уверенно. В финальной схватке с японцем Юдзи Такада на протяжении двух периодов борьба была равной — в первом выиграл я, во втором счет 11:11. Во время перерыва, когда сидел на стуле, глаза окутал туман — я не понял что происходит, а пальцы не слушались. В самый нужный момент в моей жизни, оказалось, что из-за истощения организма уступил. Многие говорили, что мне тогда не хватило опыта, но это не правда, он у меня был, ведь боролся с малых лет, все это не играет главной роли на Олимпиаде. Если бы не тот момент, подойди я к схватке с полноценной подготовкой, была бы совершенно иная борьба, которая вошла бы в историю — с красивыми, яркими бросками, на встречных курсах. Я никогда не отступал.
— В этот день, ровно 45 лет назад, на пьедестал Олимпийских игр поднялись Вы, Роман Дмитриев и Павел Пинигин…
— Мы втроем были сильным ансамблем борцов. Нас очень уважали в команде. А к Роману Михайловичу и вовсе обращались по имени и отчеству, несмотря на довольно молодой возраст. У него была большая ответственность — руководитель политзанятий в команде, являлся капитаном целой сборной СССР. У нас была дружная команда, не было национального вопроса, была взаимовыручка, помогали друг другу в сложные времена.
— Если смотреть результаты Вашей борьбы, то побеждали всех с довольно большим счетом. Какому стилю борьбы Вы отдавали предпочтение?
— Так как у меня не было тренера, я все анализировал сам, придумывал приемы, различные комбинации, в голове проворачивал заранее все варианты борьбы с каждым борцом. Иногда говорили: «Вот Иванов, кажется, сам не понимает, какие приемы делает на ковре». Но нет, я всегда в голове делал дистанционные схватки, мысленно боролся со своими основными противниками. Наш мозг — это же большой компьютер, я вбивал все нужные приемы в него, а в подходящий момент срабатывала мышечная память. Кроме того, мне всегда помогал Роман Михайлович, у нас почти одинаковый вес, он чуть ли был моим тренером. Он помог в моей жизни больше, чем какой-либо тренер, с которыми я встречался.
— Вы боролись в весе до 52 кг, что являлся почти самым наилегчайшим среди борцов. Как давалась весогонка?
Мой живой вес был 64 кг, получается, что нужно было скинуть двенадцать килограмм, а в последние два года моей борьбы — 14 кг. Я хотел перейти на вес выше, с большинством боролся на равных, но мне не давали. После Олимпийских игр 1976 года я мог продолжить борьбу, но уже организм был истощен, чтобы дальше бороться в весе до 52 кг.
— А позже встречались с Юдзи Такада, с которым боролись в финале Олимпиады?
— Да, и не раз. Когда рассказывал ему тот момент в финале, он был очень удивлен. Такада боролся еще много лет. Помните, Анатолий Белоглазов стал чемпионом мира и встречался с Такада? А до встречи на ковре с японцем он меня спросил , как можно его победить. Я ему рассказал о стиле его борьбы, подчеркнул, что нужно было предельно сконцентрироваться, не упустить ту самую долю секунды его ошибки. А Белоглазов — уникальный спортсмен, прислушался к моим советам. В той схватке он уступал по счету, но положил соперника на туше и крикнул: «Спасибо Саше Иванову!». У нас была настолько искренняя дружба в команде, хоть на ковре были соперниками, но за ее пределами — братья, всячески помогали советами. Надев форму сборной СССР, мы испытывали совершенно другое чувство — словно это генеральский мундир.
— Как оцениваете уровень нынешней борьбы в Якутии?
— Спад идет давно. Лет двадцать назад, я об этом много писал, рассказывал с трибун, поэтому говорить много не надо. Сейчас многие находят легкие пути, переходя в другие страны, но надо выбираться на международный уровень из России. Я, Роман Дмитриев, Павел Пинигин прошли колоссальную мясорубку, чтобы представлять олимпийскую сборную СССР, а туда входили еще и наши нынешние дружеские государства. Тогда в команду могли войти шесть борцов, и любого отправь на Олимпийские игры — могли принести медаль. В Якутии очень много талантливых детей, не только в борьбе, в науке, медицине, скоро даже и космонавты появятся. В чем ошибка наших тренеров? Они находят талантливых детей в якутских селах и хотят пронести их до олимпийской вершины, но такого не бывает. Должна быть преемственность, передача своих борцов другим тренерам, что и делал Дмитрий Коркин. К примеру, ребенка в начальных классах преподает один учитель, затем — другой, в вузе также переходит юноша к другим преподавателям, только так он может расширить свои знания, стать профессионалом своего дела, такая же система должна работать и в борьбе. Величие Дмитрия Петровича в том, что он доводил своих воспитанников до своего уровня, а затем передавал их другим высококлассным специалистам, так мы и добились побед на Олимпийских играх.