ЕСПЧ наш. Будет. Роман Носиков про иск России к Украине

Роман Носиков специально для ФАН рассказывает об иске России в ЕСПЧ.

И вот это произошло. Россия направила в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) иск к Украине. В нем предъявляются следующие претензии: 

•  Гибель людей во время Евромайдана в 2014 году, при пожаре в Доме профсоюзов в Одессе и во время проведения операции в Донбассе;

• «практика подавления свободы слова и преследования инакомыслящих» путем запрета работы СМИ и журналистов;

•  дискриминация русскоговорящего населения и вытеснение русского языка из общественной сферы;

•  дискриминация российского бизнеса;

• гибель людей и уничтожение имущества «в результате обстрелов Вооруженными силами Украины сопредельной территории Российской Федерации»;

•  лишение жителей Донбасса возможности участия в выборах в центральные органы власти;

•  блокирование Северо-Крымского канала «как основного источника пресной воды для жителей Крымского полуострова»;

•  нападения на дипломатические представительства России;

• крушение самолета «Малайзийских авиалиний» 17 июля 2014 года «вследствие незакрытия властями Украины воздушного пространства над зоной боевых действий»;

• «отказ от оказания необходимой правовой помощи российским следственным органам в расследовании совершенных преступлений».

Реакция бесценна. Бежавший в Киев от уголовного преследования за мошенничество Дмитрий Гудков:

«Громче всех кричит «держи вора» сами знаете кто. Так и Россия подала иск в ЕСПЧ против Украины из-за… развязанной на Донбассе войны, сбитого боинга, преследования СМИ и других вещей, которыми каждый день Путин любуется в зеркале».

Его более старший товарищ по укромиграции Матвей Ганпольский написал краткую пьесу, в которой рассказывает, как именно Путину пришла в голову идея позорного судилища.

«— Будем бомбить Украину? — обрадовался Первый.

— Нет, наш ответ будет ассиметричный, — холодно улыбнулся мессир. — Мы подадим на них в суд. Пусть Байден встречает в Белом доме будущего зека. Только нужно решить, в чем их обвинить. Как вам сбитый нами МН17?

— Так это мы же его сбили! — удивился Второй.

— Именно! Но мы обвиним в этом Украину».

Чувствуете ли вы при прочтении этого текста, что Чехов, Островский, Шекспир — мертвы? Я вот чувствую всей душой. Самое главное, конечно, это целомудренность авторов. Оба они с профессионализмом, достойным евнухов, отворачивающихся от прелестей охраняемых наложниц, отвернулись и от эротически выпавшей таблички с номером двигателя и ракеты, и от нагло подделанной СБУ «записи» переговоров ополченцев о том, что «MH17 был сбит казаками с блокпоста, а пилоты выпрыгнули с парашютом», и от спутникового снимка, который есть, но который мы вам не покажем. И от многого другого. 

Для такой целомудренности, конечно, глаза пришлось скосить самым радикальным образом, но в таких делах этим людям никогда не нужно было занимать самоотверженности. Да и офтальмолог свой имеется. Она им зрение выправит в два счета.

Что же произошло? Произошло то, что Россия начала применять против Запада созданные им инструменты доминирования. ЕСПЧ — это инструмент доминирования Запада в области права, толкования прав и оценки качества судебных систем. 

Очень важно понимать, что этот институт, этот инструмент был создан не на пустом месте, а благодаря успешно созданной Западом репутации своих судебных органов и своей школы толкования права. И репутация эта отнюдь не беспочвенна. Это настоящая репутация, которая зарабатывалась Западом долгие столетия. Это столетия труда судей, адвокатов, парламентов и, конечно, пиарщиков. Вынести серию из совершенно неправосудных, очевидно вопиющих решений — разрушить созданный таким трудом институт доминирования. 

И Запад сейчас стоит перед нелегким выбором: что для него более ценно — столетия собственного труда или же Украина? Что же выбрать — эту богатую, могущественную «вторую Францию» или же инструмент собственной власти? 

Второй вопрос, который стоит перед Западом: а если Россия использует созданный Западом инструмент для защиты своих интересов, для защиты русских, то значит ли это, что он теперь не только наш, но и немного русский? И что страшнее — допустить русских к использованию этого инструмента или же разрушить его? 

Еще одна дилемма. 

ЕСПЧ создан на определенных декларациях и принципах. И если этот суд Россия использует в соответствии с ними, следовательно, ее политика в отношении Украины соответствует этим же принципам. То есть политика России в отношении Украины — сугубо гуманна, открыта и соответствует праву. Можно ли такое признать? 

В общем тяжелое положение. И поставить в него Запад Россия смогла благодаря двум вещам. Во-первых, вовремя принятым поправкам в Конституцию. В данном случае речь идет о норме, изложенной в ст. 69:

«Российская Федерация оказывает поддержку соотечественникам, проживающим за рубежом, в осуществлении их прав, обеспечении защиты их интересов и сохранении общероссийской культурной идентичности».

Так что защита Донбасса, защита русских на Украине (да и не только на Украине) стала возможной благодаря тем, кто пришел на избирательные пункты и проголосовал за поправки. Именно они наделили нашу Генеральную прокуратуру полномочиями защищать своих от чужих. 

Второе, что нам позволило занять такую позицию, это то, что руководство страны умеет игнорировать хотелки эмопатриотов, которые все время пытаются решить проблемы собственной самооценки за счет интересов государства и соотечественников — выйти, хлопнув дверью, изо всех организаций, выйти из ООН, из ПАСЕ, из олимпийского спорта.

Вот что еще пару дней назад писал вполне хороший юрист:

«Как я неоднократно говорил — России не нужен ЕСПЧ, как минимум по политическим делам. Все, что связано с несистемной оппозицией, ЛГБТ, однополыми браками, должно решаться исключительно национальными судами».

И вот вам политическое дело, в котором Россия применяет международный институт для защиты своих людей. 

Мы должны уметь приходить туда, где нам не рады, и оставаться. Нам не были рады ни в Берлине в 1945 году, ни в Париже в 1814-м. И ничего — стерпелось и слюбилось. Даст Бог — стерпится и в Страсбурге. А чей это теперь инструмент доминирования — мы еще разберемся.