Письма крымчан: Сертификат на бедность
Подорожание продуктов питания становится в России топовой новостью, опережая темы Навального, раздрая с Евросоюзом и ситуации с коронавирусом. Это-то и понятно: в сентябре предстоят выборы в Госдуму, а значит гречка и продуктовые пакеты для избирателей уже складируются в партийных штабах.
Однако отделаться дешевыми подачками на сей раз не удастся. Та же гречка подорожала минимум вдвое с прошлых выборов. Все симптомы указывают на то, что одна человеко-единица избирателя обойдется партиям в круглую сумму. Эти предположения не беспочвенны. Что ни день, в лентах информационных сайтов и даже в теленовостях появляются сообщения, начинающиеся со слов «россиян предупреждают о подорожании…» – далее следует название очередного продукта.
Сложился, как говаривал экс-мэр Керчи Олег Осадчий, целый перечень товаров. Вот буквально на днях население с чувством глубокого воодушевления узнало, что дорожает оливковое масло. Вряд ли на это кто-то обратил особое внимание: простите, не подсолнечное. Но самую пикантную новость, как водится, не развешивают лапшой на уши, а аккуратно намазывают на них. Она состоит в том, что цены на основные продукты питания всеми силами придерживаются до осени. Вот пройдут выборы – тогда и можно будет начинать драть с населения три шкуры под благовидными предлогами неурожая, сокращения посевных площадей, роста мировых цен на продукты питания, пандемию, изменение климата, неблагоприятные погодные условия, повышение цен на электроэнергию, изменения налоговых норм. Накидать подобных «отмазок» сейчас сможет и детсадовец.
Видимо, тогда же, а может и накануне выборов в Думу жизнеутвердятся продуктовые карточки, уклончиво названные президентом России сертификатами. Да их можно назвать хоть платиновой банковской картой – суть от этого не изменится. Просто результат подведет итог титаническим усилиям Владимира Владимировича по ограблению «глубинного народа», к переходу к официально признанной государством бедности и продуктовому дефициту. То есть развитой путинский капитализм выстроится окончательно.
Разговор о введении продовольственных карточек в России начался еще год назад, но тогда все внимание переключилось на пандемию коронавируса, и эта тема вынужденно сошла на «нет», не получив должного внимания населения. Тем не менее, в первую волну заболевания производители продуктов слезно молили правительство о введении системы продуктовых карточек в качестве денежного эквивалента десяти тысячам рублей в месяц для малообеспеченных граждан. Но, как известно, у бывших советских – «собственная гордость», и это предложение отвергли. И это при том, что уже тогда социологи фиксировали бедность двадцати двух процентов населения России.
И упиралось российское правительство до тех пор, пока очевидный рост цен на продукты не признал, наконец, Путин. Теперь же, когда жареный петух вкупе с пандемией, катастрофическим ростом безработицы, массовым закрытием предприятий малого бизнеса выявил все узкие места в экономике, пришлось вернуться к окончательно созревшей, как нарыв, теме и начать рассказывать мифы западной цивилизации о продуктовых карточках в США. Вроде как Россия в тренде мировых тенденций.
По свидетельству знающих подковерную кремлевскую жизнь экспертов, деньги на продуктовые карточки выделят из неприкосновенного путинского запаса – фонда национального благосостояния. Самый больной вопрос – не в денежной сумме продуктового довольствия, а в том, кого признают достойными получателями путинских продуктовых сертификатов. Поначалу речь шла о малоимущих, но, видимо, их оказалось так много в России, что пришлось подсократить до числа получателей жилищных пособий. Якобы они уже признаны нуждающимися, поэтому им и первый сертификат в руки. Им с барского плеча кинут по три тысячи рублей в месяц для покупки продовольственных продуктов российского производства.
Первоначально круг получателей был гораздо шире: в него входили дети, беременные, воспитанники и подопечные учреждений социальной сферы. Видимо, одних только получателей жилищных субсидий в России оказалась такая многочисленная армия, что планировавшейся суммы едва хватает лишь на них. Однако тут есть закавыка. И состоит она в том, что не все согласны на получение этой субсидии.
Во-первых, далеко не каждый способен выдержать марафон по сбору справок, во-вторых, в Керчи, насколько мне известно, немало реально опасающихся за сохранение в собственности приватизированного по украинским стандартам жилья. В-третьих, сумма субсидии настолько мала, что выеденного яйца не стоит.
Пронырливая пенсионерка Наталья Владимировна с помощью работающей в банке дочери обзавелась нужным комплектом документов и осталась очень и очень разочарована суммой жилищной субсидии. «Если я плачу за отопление своей квартиры без малого три тысячи в месяц, то начисленные мне триста с копейками погоды не сделают», – говорит она. Но у нее нет проблем с наследниками жилья: они живут тут же, в Керчи. А у нашей соседки Людмилы Сергеевны наследники живут на материковой Украине, и она предпочитает подрабатывать, пока есть силы, выращиванием элитных сортов фиалок, жить на мизерную пенсию советского инженера, но не ввязываться в получение государственных жилищных субсидий.
«Мало того, что мой младший брат и племянницы не могут сейчас приехать в Керчь, так как они, мои единственные кровные родственники, не родня первой линии. Мало того, что им придется заплатить за вступление в наследство чуть ли не половину суммы от продажи квартиры, так еще может оказаться, что с них, как иностранцев, еще могут снять сумму российской субсидии. В России правила меняются так часто и так беззаконно, что ничего подобного нельзя исключать», – предполагает она разные варианты развития событий.
Продуктовые сертификаты, как показал мой личный опрос знакомых, вызывают у людей или горький смех, или недоумение, или даже обиду, потому что никто не представляет, как будут считать, кого признают нищим и как к этому факту относиться: радоваться трем тысячам в месяц или стыдиться этого. «Как все перспективно начиналось. – делится моя ровесница, педагог Галина Юрьевна. – Весной 2014-го, когда мы получили первые российские деньги, чувствовали себя миллионерами: продукты доступные, хорошего качества, денег на все хватает. Родня с Кубани понаехала, гребла все подряд, радуясь дешевизне. А сейчас что? Возьмем в пример меня. Мы живем с дочерью в съемной двушке, за нее я отдаю почти всю свою зарплату. Бывший муж алименты не платит, компенсирую репетиторством и помощью бабушки с дедушкой, которые забирают дочку из садика, кормят ужином, во время ее болезни все расходы берут на себя мои старики. Я бы от этих трех тысяч продуктовой помощи не отказалась бы, но я же бюджетница с регулярной зарплатой, не малоимущая, не безработная. А то, что отец дочери не помогает, никого не волнует – значит, мне ничего не полагается. А мать моей подруги стопроцентно получит помощь: после смерти мужа она оформила субсидию, а то, что ее фактически содержит дочь, никого не волнует. И таких «бедняков» одарят господдержкой, а истинно нуждающихся, как всегда, обойдут помощью. В моем классе учится мальчик из многодетной и очень нуждающейся семьи, так вот они субсидию точно не получают, живут в частном доме – значит, им придется как-то выкручиваться».
Получается, что бедность вроде как признают на государственном уровне, но останется масса вопросов: кого признают нищими, сколько дадут денег, на какой срок. Не окажется ли вскоре, что Ротенберг преодолеет бедность за пару месяцев, и подачку отменят.
Андрей Фурдик, крымский блогер, керчанин
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции