Трагедия жертвы керченского теракта: «Пригласить некого, мы никому не нужны»
Осенью прошлого года страна узнала о раненой в Керченском теракте Наталье Калиниченко. Вокруг ее семьи в то время разгорелся громкий скандал. Сегодня она — единственная из пострадавших в трагедии, кто остается в московском Институте неотложной детской хирургии. 15 апреля Наталье исполняется 17 лет. О чем мечтает девушка, как проходит лечение и почему про семью Калиниченко все забыли — в интервью Юрия, отца пострадавшей. - Вы не поверите, но мы до сих пор в больнице, скоро уже полгода будет, - начал разговор отец Натальи Юрий Калиниченко. - На ноге дочери установили специальный аппарат, которые растягивает кости. К сожалению, все очень медленно заживает. Только за последний месяц было три воспаления в тех местах, где торчит кость. Воспаления — это повышенная температура, жуткие боли, Наташа не может двигаться, ногой шевелить. -Значит, организм не борется? -Не пойму. Может, инфекция попадает. Может, еще что. -Сколько уже операций перенесла ваша дочь? -Прошло десять операций. Впереди еще одна - основная. В июне — вторая. Надолго мы здесь застряли. -Как она держится? -Честно говоря, не знаю. Сам поражаюсь, как моя девочка может все это переносить. -Ориентировочно когда ее могут выписать? -Пока все операции не закончатся. Врачи предполагают выписку на июль. Но еще не точно. -За это время она ни разу на улицу не выходила? -Ни разу. Аппарат на ноге - громоздкий, даже штаны натянуть невозможно. У нее из-за этого аппарата вторая нога вся в синяках — постоянно цепляется за него, ударяется. -Остальных пострадавших из Керчи выписали? -Всех давно выписали. Люди уже к своим проблемам вернулись и забыли про больницу. Моя дочь последняя осталась. За это время с Наташей уже много разных детей лежали. Постоянно меняются пациенты. Только мы бессменные. -У Натальи еще были проблемы с ухом? -Одно ухо почти не слышит. Но операцию на ухо разрешают только с 18 лет делают. -Что касается ноги — ей протез поставят? -Пока рано думать о протезе. В основном врачи занимались бедром Наташи, которое сильно повреждено. До оголенной кости — там, где ампутировали ступню - еще не дошли. Проблем много. Коленка совсем не сгибается, врачи собираются под наркозом ее сгибать понемножку. -Она встает с кровати? -Когда более менее себя чувствует, то может пройтись на костылях. В основном, лежит. . -Психологически как она себя чувствует? -Не очень. Как глянет на ногу, сразу в слезы. Думает, что ее жизнь закончилась, с такой ногой она никому не нужна. -Учителя ходят к ней? -Ходят. Учеба — единственная ее отдушина. Сейчас английским увлеклась. -У вас как дела? Работаете? -Нет. Все эти воспаления дочери не дают мне нормально работать. Не могу от нее отойти. Наташа ведь и до туалета не может самостоятельно дойти. Ей ногой тяжело даже пошевельнуть. Так что все на мне. -Вы по-прежнему в гостинице живете? -Да. Вроде пока не выгоняют. -В Керчь не ездили? -Да какой там. Куда же я от дочери отойду. За квартирой в Керчи друзья приглядывают. -Не думаете туда возвращаться? -Наверное, в Москве останемся. Тем более, здесь Наташе место в институте предложили. -День рождения ведь у нее скоро? -Да, 15 апреля ей 17 исполнится. И операцию на этот день назначили. Может, перенесут. -Она хочет что-нибудь в подарок? -Да ничего она уже не хочет. -Вы спрашивали? -Спрашивал. Она даже не реагирует. Не очень рада подаркам. Сильно за свою ногу переживает. Так что пока одни расстройства. Еще даже намека на заживление ноги нет. -Отмечать будете? -Вдвоем отметим, торт куплю. Нам даже пригласить некого в больницу. Больше мы никому не нужны. -С друзьями она общается? -Только в интернете переписывается, живого общения нет. -Вы узнавали, как продвигается следствие? Известно что-то про родителей преступника? -Вроде как его мать прячут в психушке. Про отца никто ничего не слышал, пропал он. А вообще трагедию уже забывают. -Денег вам хватает? -Пока хватает. Я в основном, продукты Наташе покупаю. На больничную еду она даже смотреть не может. Разнообразия особого нет. -Вы ей что покупаете? -Из кафе что-то приношу. Фрукты, ягоды покупаю. Все, что захочет. -Еще какие траты предстоят? -У нее на ноге осталось порядка 15 шрамов. Три из которых очень глубокие, страшные, кровавые. В одном месте образовалась дыра — вроде вовремя не зашили, так и осталось. Врачи сами в шоке, не поймут, как так получилось. Вот шрамы придется лазером шлифовать. Наташа сама хочет их по возможности убрать. На эти процедуры понадобятся средства. -Вам еще квартиру придется снимать в Москве? -Да. После выписки Наташа поедет в реабилитационный центр. В больнице нас не оставят надолго, здесь всего пять коек. Мы уже итак весь лимит пребывания в клинике превысили. -Дальше ступни не станут ампутировать ногу? -Раньше шли такие разговоры, меня готовили к худшему. Но сейчас врачи говорят, что Наташе повезло, вроде ампутировать выше ступни не станут. -Из Керчи вам звонили? Не интересовались, здоровьем Натальи? -Нет, после скандала со мной никто больше не общался. Забыли про нас все. -И мать Наташи на связь не выходила? -Нет. Она и вовсе исчезла. Нами и в Москве перестали интересоваться. Это поначалу все приходили. Я понимаю, время идет, у людей свои проблемы. Сейчас уже все. Теперь нам самим придется как-то выживать.