Европа нашла альтернативу российскому газу. О нефтегазовой идентичности россиян
В Ашхабаде прошли переговоры вице-президента Еврокомиссии по энергетике Шефовича, представителей Туркмении, Азербайджана и Турции.
ЕС сейчас работает над проектом так называемого «южного энергетического коридора».
Шефович на пресс-конференции это подтвердил:
- Мы конкретно определили, что проект южного энергетического коридора является для нас важным и стратегическим проектом, потому что он способен диверсифицировать энергетические направления и энергетические источники. Мы хотим, чтобы в 2019-2020 годах начались поставки природного газа из Прикаспийского региона в Европу.
И обрадовался, что у Туркменистана есть политическая воля для реализации проекта.
ЕС сейчас работает над проектом так называемого «южного энергетического коридора».
Шефович на пресс-конференции это подтвердил:
- Мы конкретно определили, что проект южного энергетического коридора является для нас важным и стратегическим проектом, потому что он способен диверсифицировать энергетические направления и энергетические источники. Мы хотим, чтобы в 2019-2020 годах начались поставки природного газа из Прикаспийского региона в Европу.
И обрадовался, что у Туркменистана есть политическая воля для реализации проекта.
Стороны обсудили возможность строительства газопровода через Каспий и территорию Ирана.
Так что иранские соглашения пришлись как нельзя кстати.
Газопровод до Каспия Туркмения уже строит, даже заканчивает: «Эта газовая артерия, взяв начало с расположенного на юго-востоке страны месторождения Шатлык и пройдя через территории Марыйского, Ахалского и Балканского велаятов (областей), достигнет поселка Белек на побережье Каспийского моря», - сказал президент Бердымухамедов.
О политической воле говорится не зря.
Газопровод через Каспий – вопрос международной политики.
Туркмения и Азербайджан считают, что они могут его проложить по соглашению друг с другом.
Россия и Иран полагают, что газопровод в Каспии может строиться только с согласия всех пяти прикаспийских государства, то есть Туркмении, Азербайджана, Ирана, России и Казахстана.
Так что конфликт присутствует, и воля нужна.
Европа пытается ответить на вызов Миллера. Помните, его заявление о том, что в 2019 году «Газпром» прекращает украинский транзит и Европа должна будет получать газ с турецкого хаба?
Через Украину сейчас идет около 80 млрд куб м.
Весь этот объем «южный газовый коридор» заместить не сможет, но на 30 млрд куб м ЕС рассчитывает.
Мы, конечно, будем эти выпадающие ок. 30 млрд куб м поставлять в Китай.
Но это значит, что освоив западный маршрут и вложив новые средства, Россия останется при том, что имела и без этих вложений.
То есть нам придется сильно бежать и вкладываться, чтобы остаться на месте.
Такая получается стратегия у «Газпрома».
Кстати, наш интерес к делам «Газпрома» и нефтяных компаний – очень позитивное гражданское дело.
Очень долго у русского человека была одна только военная идентичность.
Отсюда, кстати, все эти глупости про двух союзников России – армию и флот (инструменты не могут быть союзниками; если вы думаете, что могут, расскажите мне, как поживает ваш союзник молоток, которым вы забиваете гвозди).
Александр III, увы, не был большим мыслителем, но так, вероятно, думало все российское общество того времени.
Военная идентичность сохранилась и после Октябрьской революции, только теперь война должна была вестись не ради балканских союзников и Константинополя, а ради освобождения пролетариата и мировой революцию.
Но сам принцип взаимоотношений с соседними государствами это не меняло. Либо ты с нами, либо против нас, и тогда у нас есть армия и флот.
После Великой Отечественной войны 1941-1945 гг у советских людей на какое-то время возникла тенденция к образованию индустриальной, космической и научно-образовательной идентичности: СССР – не только великая военная, но и великая индустриальная, космическая, научная и образовательная держава.
Хотя коммунисты упирали на борьбу за мир во всем мире и помощь несчастным пролетариям загнивающего капиталистического мира, но и о реальных успехах все-таки не забывали.
Увы, наши индустриальные, научные и образовательные институты опирались на слабый плановый фундамент,трудно сочетались друг с другом и не смогли пережить распад СССР.
Сейчас надежды все это возродить в определенной части российского общества присутствуют, но, боюсь, они не столько от жизни, сколько от головы и общей ностальгии по прошлому.
Однако в постперестроечное время возникла еще одна, новая идентичность – нефтегазовая (предпосылки создавались еще в СССР, но расцвет пришел в РФ).
Скорее это даже газовая идентичность, чем нефтяная.
Потому что нефти в мире много, а в смысле газа Россия на какой-то момент приобрела довольно уникальные возможности в Европе.
Это не только деньги, это еще и значимость для соседей и торговых партнеров, и соответствующее политическое влияние.
Гражданская нефтегазовая идентичность – это нормально.
Если страна торгует нефтью и газом, а мы за счет этого живем и обладаем влиянием, то нефтегазовые дела – это дела общие.
Россия сегодня великая торговая нефтегазовая держава, факт. Отсюда и нефтегазовая идентичность.
Фразы типа «будут выделываться, перекроем газ и заморозим» - свидетельство этой идентичности.
Хотя индустриальная и научно-образовательная идентичность была поприличнее, конечно. Нефтегазовая - это немножко смешно.
Но правящая группа предпринимает такие шаги, что европейский рынок мы вполне можем потерять.
И жизнь наша в качестве великой нефтегазовой державы имеет реальную перспективу скоро закончится.
С чем мы останемся в результате?
Так что иранские соглашения пришлись как нельзя кстати.
Газопровод до Каспия Туркмения уже строит, даже заканчивает: «Эта газовая артерия, взяв начало с расположенного на юго-востоке страны месторождения Шатлык и пройдя через территории Марыйского, Ахалского и Балканского велаятов (областей), достигнет поселка Белек на побережье Каспийского моря», - сказал президент Бердымухамедов.
О политической воле говорится не зря.
Газопровод через Каспий – вопрос международной политики.
Туркмения и Азербайджан считают, что они могут его проложить по соглашению друг с другом.
Россия и Иран полагают, что газопровод в Каспии может строиться только с согласия всех пяти прикаспийских государства, то есть Туркмении, Азербайджана, Ирана, России и Казахстана.
Так что конфликт присутствует, и воля нужна.
Европа пытается ответить на вызов Миллера. Помните, его заявление о том, что в 2019 году «Газпром» прекращает украинский транзит и Европа должна будет получать газ с турецкого хаба?
Через Украину сейчас идет около 80 млрд куб м.
Весь этот объем «южный газовый коридор» заместить не сможет, но на 30 млрд куб м ЕС рассчитывает.
Мы, конечно, будем эти выпадающие ок. 30 млрд куб м поставлять в Китай.
Но это значит, что освоив западный маршрут и вложив новые средства, Россия останется при том, что имела и без этих вложений.
То есть нам придется сильно бежать и вкладываться, чтобы остаться на месте.
Такая получается стратегия у «Газпрома».
Кстати, наш интерес к делам «Газпрома» и нефтяных компаний – очень позитивное гражданское дело.
Очень долго у русского человека была одна только военная идентичность.
Отсюда, кстати, все эти глупости про двух союзников России – армию и флот (инструменты не могут быть союзниками; если вы думаете, что могут, расскажите мне, как поживает ваш союзник молоток, которым вы забиваете гвозди).
Александр III, увы, не был большим мыслителем, но так, вероятно, думало все российское общество того времени.
Военная идентичность сохранилась и после Октябрьской революции, только теперь война должна была вестись не ради балканских союзников и Константинополя, а ради освобождения пролетариата и мировой революцию.
Но сам принцип взаимоотношений с соседними государствами это не меняло. Либо ты с нами, либо против нас, и тогда у нас есть армия и флот.
После Великой Отечественной войны 1941-1945 гг у советских людей на какое-то время возникла тенденция к образованию индустриальной, космической и научно-образовательной идентичности: СССР – не только великая военная, но и великая индустриальная, космическая, научная и образовательная держава.
Хотя коммунисты упирали на борьбу за мир во всем мире и помощь несчастным пролетариям загнивающего капиталистического мира, но и о реальных успехах все-таки не забывали.
Увы, наши индустриальные, научные и образовательные институты опирались на слабый плановый фундамент,трудно сочетались друг с другом и не смогли пережить распад СССР.
Сейчас надежды все это возродить в определенной части российского общества присутствуют, но, боюсь, они не столько от жизни, сколько от головы и общей ностальгии по прошлому.
Однако в постперестроечное время возникла еще одна, новая идентичность – нефтегазовая (предпосылки создавались еще в СССР, но расцвет пришел в РФ).
Скорее это даже газовая идентичность, чем нефтяная.
Потому что нефти в мире много, а в смысле газа Россия на какой-то момент приобрела довольно уникальные возможности в Европе.
Это не только деньги, это еще и значимость для соседей и торговых партнеров, и соответствующее политическое влияние.
Гражданская нефтегазовая идентичность – это нормально.
Если страна торгует нефтью и газом, а мы за счет этого живем и обладаем влиянием, то нефтегазовые дела – это дела общие.
Россия сегодня великая торговая нефтегазовая держава, факт. Отсюда и нефтегазовая идентичность.
Фразы типа «будут выделываться, перекроем газ и заморозим» - свидетельство этой идентичности.
Хотя индустриальная и научно-образовательная идентичность была поприличнее, конечно. Нефтегазовая - это немножко смешно.
Но правящая группа предпринимает такие шаги, что европейский рынок мы вполне можем потерять.
И жизнь наша в качестве великой нефтегазовой державы имеет реальную перспективу скоро закончится.
С чем мы останемся в результате?