Откровения салафитки: «А почему счастливых среди нас так мало?»

Рустам Батыр о скандальном романе Gulnara Esse, повествующем о закулисье салафитских джамаатов и фальшивую праведность

Книга «Моя сестра саляфитка» стала событием в интернет-пространстве страны, рассказывает известный мусульманский и общественный деятель Рустам Батыр. По мнению постоянного автора «БИЗНЕС Online», роман писательницы из Иркутска действительно достоит внимания, поэтому у него и уже немало поклонников, а «интернет-хейтеры шипят и негодуют». Это крик души искренней мусульманки, всем сердцем переживающей за будущее уммы и ислама.

Правда об оборотной стороне салафизма

Интернет-хейтеры шипят и негодуют. Роман Gulnara Esse (Гульнара Гиниатулина) «Моя сестра саляфитка», который еще на стадии публикации в формате «инста-сериала» наделал много шума, вышел теперь и на бумаге. Одни читатели сочли роман откровенной провокацией против устоев ислама, а ее автора — предательницей мусульман, достойной самого жестокого шариатского линчевания и вечных адских мук. Другие увидели в тексте правдивое отражение самих себя и засыпали молодую писательницу письмами благодарности за то, что она нашла смелость рассказать людям правду об оборотной стороне салафизма, о которой другие предпочитают умалчивать. Бесспорно одно — на российском небосклоне литературы зажглась новая звезда весьма яркого и самобытного таланта.

«Моя сестра саляфитка» рассказывает историю русской девушки Киры из небольшого сибирского города, которая приняла ислам и стала частью джамаата «на истине», не признающего «мечетских чинуш» и собирающегося по квартирам. Роман написан от первого лица и представляет собой исповедь неофитки, прошедшей сложный путь от восторженного обретения новой жизни до глубокого разочарования в ней. Если обычно салафизм знаком широкой аудитории сквозь призму доктринальных дебатов о такфире, джихаде, хиджре, следовании мазхабам и запрете религиозных «новшеств», то в романе мы видим совсем иное: женский взгляд на то, как салафитская жизнь выглядит изнутри. Впервые у российского читателя появляется возможность оказаться там, куда путь лежит только через длинную бороду, короткие штаны, ну или, как в случае с автором, строгий хиджаб.

В связи с этим невольно вспоминается двухтомник Павла Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах», в котором классик русской литературы описал жизнь староверов и хлыстов (помните скит матушки Манефы или артель диких лесорубов, потрясших даже видавшего виды Патапа Максимыча?). Для русского общества XIX века роман Печерского, чиновника особых поручений, долгие годы изучавшего жизнь сектантов и многократно с экспедициями выезжавшего к ним, стал настоящим открытием. Он показал мир людей, которые находятся совсем рядом, но о которых толком ничего и неизвестно. «Разные фрейлины восхищаются моими сиволапыми мужиками и раскольничьими монахинями, — писал о своем произведении сам автор, — которых, если бы они предстали живьем, конечно, и близко к себе не подпустили бы». Так вот, Гиниатулина — Мельников-Печерский наших дней. Только вместо Дуни на радениях у нее Кира на намазе, а вместо «кормчего» Николая Александровича — шейх Умар.

В этот мир фальшивой праведности мы и погружаемся вместе с главной героиней романа

«Божьи люди» показаны у Гиниатулиной  вовсе не такими, какими сами салафиты рисуют себя в пылких проповедях, на страницах богословских книг и в «Инстаграме». Автор выворачивает их мир наизнанку, показывая все то неприглядное нутро, которое сами братья «на истине» предпочли бы скрыть. Гиниатулина так говорит об этом закулисье: «Красивые странички, блоги пестрят благоухающими картинками красивой мусульманской семьи, дагватом и фоточками „гурабашек“… А за кадром — на реальных, живых форумах — все наоборот. Вопросы отчаяния, пустоты и несправедливости. Тут и там мы видим брошенные семьи, сборы средств на поддержание жизни многодетных матерей-одиночек, которых оставили „праведные“ мужья (причем настолько „праведные“, что не платят алименты, не помогают воспитывать детей, находя причину в том, что придется встречаться по делам с бывшей женой, а это харам, она теперь чужая женщина, надо избегать прелюбодеяния и бла-бла-бла-бла… — откровенная никчемность, простите, прикрытая „богобоязненностью“), ранние браки, общую нереализованность уммы, детей, родители которых отказываются давать им образование, а порой — и медицинскую помощь, прикрывая это религиозными правилами и догматами…»

Именно в этот мир фальшивой праведности мы и погружаемся вместе с главной героиней романа. Мы видим арабского шейха, который днем учит благочестию, а по ночам ведет похотливую переписку с новообращенными девушками. Мы видим бородатых, как положено по Сунне, муслимов, которые кидают своих же собственных братьев по вере на деньги или элементарно не возвращают долги. Мы видим соблюдающих — ма ша Аллах! — сестер, основным досугом которых стало промывание косточек другим. Мы видим таджикского устаза, к которому за «непродажными» знаниями в религии люди едут в Египет из всех уголков СНГ, но который втихаря употребляет наркотическое вещество и бьет собственного сына за ошибку при чтении Корана. Мы видим откровенных уголовников, трактующих отсидку за совершенные преступления как преследование тагутом истинно верующих. Мы видим никахи на второй день знакомства и многоженцев, живущих за счет своих жен. Склоки, ссоры, нескончаемые взаимные такфиры, вражда из-за оттенков в толковании мелочных богословских вопросов и даже слежка салафитов друг за другом по поручению ФСБ — вот та реальность, с которой столкнулась в итоге Кира, поначалу очарованная величием мусульманской женщины в хиджабе и теплотой встреч на квартирах, где угощали вкусным пловом новообращенных, знакомящихся с исламом.

Автор словно снимает кальку с действительности. При чтении романа трудно избавиться от ощущения, что читаешь о своих старых знакомых — короткобрючных братьев и платочниц: настолько узнаваемо переданы характеры и типажи. Она демонстрирует прекрасное владение предметом. Так, например, исследователи давно подметили, что лица салафитского вероисповедания, дошедшие в своих убеждениях до крайности и осужденные по экстремистским и террористическим статьям, могут иметь разное образование, доход, социальный статус, но всех их объединяет одно — дефицит внимания отца (именно отца!) в детстве. Они либо выросли в неполных семьях, либо имеют отца, который де-факто отсутствовал в их жизни (он или алкоголик, которому ни до чего нет дела, или трудоголик, у которого на ребенка просто не хватало времени). Отсюда и рождается тяга к авторитетным шейхам, пользующимся этой слабостью и превращающим их в послушные пешки своей идеологии, которые садятся за руль шахидомобилей. Механизм компенсации в чистом виде. Вот и у Гиниатулиной главная героиня — безотцовщина. Весьма тонкое наблюдение.

Роман написан ярким, живым языком, в котором чувствуется самобытный авторский стиль. Признаться честно, я не большой фанат экспериментов с формой в литературе. Но Гиниатулина вовсе не экспериментирует. Она именно так и мыслит, как пишет в романе, — будто просто размышляет вслух, только на бумаге. Это создает ощущение неподдельности и настоящности. Вообще, роман поражает удивительной честностью и искренностью. Нужно обладать стальным бесстрашием, чтобы решиться вот так раскрыть публично душу и поделиться сокровенными мыслями о вере и религии. Но именно предельная честность и подарила автору возрастающий с каждым днем круг поклонников, равно как и люто ненавидящих ее хейтеров.

Роман читается очень легко. И хотя он написан о тяжелых вещах, в нем много юмора. Автор умеет заставить читателя улыбнуться и даже посмеяться в голос. Но и грустных сцен, от которых в буквальном смысле слова наворачиваются слезы, тоже немало.

«Эта наша история. История нашего поколения. Это наш ислам»

Хейтеры уже устроили автору настоящую травлю. На одной из известных платформ в аккаунте «Антифеминизм.Кавказ» две недели назад Гиниатулина была внесена в некий черный список. Анонимные авторы данной публикации выложили ее личные данные, включая сотовый телефон и даже ИНН, с припиской: «Муртадиня (вероотступница — прим. Б.Р.). Надсмехается над религией. Вы знаете, что делать».

В публичных чатах и соцсетях также находятся бравые поборники мнимого благочестия, которые в лучших традициях салафитских дискуссий вовсю декларируют свои намерения в отношении автора. Так, некий Иба Дзагиев пишет: «Я *** вашу гульнару эта сучка еше ответит за свои слова» (орфография и пунктуация автора сохранены — прим. Б.Р.). В том же духе высказывается и пользователь Мурад Сепар: «Я просто хотел посоветовать попрощаться с Гулей. Времена нынче неспокойные. Сегодня есть человек, а завтра уже нет».

Вот они, настоящие мужчины и воины, «львы Аллаха», которые умеют постоять за ислам и не перед кем-нибудь, а перед хрупкой женщиной и матерью двоих детей! Словом, та отвага, с которой Гульнара отстаивает свои принципы и ценности, дается ей весьма непросто, как она сама признается, порой со слезами по ночам.

И все же благодарных откликов больше. Их Гульнара публикует у себя в сториз, но без имен, поскольку ее читательницы часто находятся в окружении, где не прощают публичного высказывания своего мнения (орфография и пунктуация авторов сохранены — прим. ред.):

«Гульнара, я не знаю вас лично, но очень хочу обнять, потому что вы — лучшее что случилось в моей жизни за последние годы. Я прочитала вашу книгу за одну ночь и просто не могу понять, где же вы были раньше? Пока я не оказалась в таком дерьме, как сейчас. Я такая же как Кира и встречала всех ваших героев в жизни. Как я попала в эту секту?  Сама не могу понять сейчас. Спасибо вам за книгу».

«Эта наша история. История нашего поколения. Это наш ислам. Наша жизнь. Долгих лет вам жизни и бесконечного счастья».

«Читаю и реву душой прямо. Это все про меня и сразу хочется найти 70 и даже 70 000 оправданий».

«Гульнара, твоя „Саляфитка“ для меня, как целый курс психологов. От главы к главе она исцеляла меня. Зажимы, установки, травмы. Это лучшая психотерапия 100%. Спасибо тебе, родной уже человек!»

«У меня чувство, что мы были знакомы потому, что дела, события и даже имена — это все из моего круга общения 10-летней давности. Один в один. Место действия — Казань. Читаю и думаю — ну хоть бы имена поменяла, нельзя же так».

«Ты меня из дерьма вытащила. И всю семью. Считаю, что книгу твою вообще надо раздавать новообращенным мусульманам прямо при мечети, чтобы дурь из головы сразу гнать, пока делов не натворили».

И так далее и так далее.

Роман нельзя назвать автобиографичным

Гиниатулина родилась и выросла в пригороде городе Черемхово Иркутской области, куда в 30-е годы ссылали репрессированных. Ее предки — раскулаченные крестьяне и религиозные деятели из Башкирии. Впрочем, сама она татарка. Сейчас автор живет в областной столице, где с отличием закончила два вуза, получив религиоведческое и журналистское образование. До декрета Гиниатулина была татарской активисткой. Более 10 лет жизни посвятила работе с молодежью: проводила мероприятия, тренинги, различные фестивали, профильные смены. Занималась общественной работой в сфере межнациональных отношений. Так она познакомилась со своим будущим супругом Ринатом, вместе с которым пришла к исламу.

Гиниатулина признается, что в 2012–2014 годы находилась под большим влиянием салафизма и потому знает жизнь салафитских джамаатов изнутри. Однако роман нельзя назвать автобиографичным. Это скорее обобщающий портрет салафитского движения, чем литературное селфи самого автора, хотя главная героиня и приходит в конце романа к мысли написать о своих злоключениях. На мой вопрос, относит ли она себя к салафитам в настоящее время, Гиниатулина отвечает: «Я сейчас просто верующий человек. Ни к каким группам, течениям, школам себя не отношу». Чуть подумав, она добавляет: «Меня называют кораниткой, муртадкой, феминисткой, но и это не так».

«Моя сестра саляфитка» — не невзоровская критика религии, не манкуртство, не поиск оснований для выхода из ислама. Нет. К Гиниатулиной все сказанное не имеет ровным счетом никакого отношения. Она верующий человек и практикующая мусульманка, которая постится и совершает пятикратный намаз. Ее роман — другое. Это именно честный разговор о жизни мусульман. Без купюр. «Наблюдательные, критически мыслящие верующие все чаще и больше замечают, — говорит сама Гиниатулина, — что в исламе творится, мягко говоря, что-то не то, а прямо говоря — откровенное мракобесие и уничтожение личности. Знаете, уже просто странно не „бить в колокола“». «Моя сестра саляфитка» и стал таким набатом, криком души искренней мусульманки, всем сердцем переживающей за будущее уммы и ислама.

Автор изобличает не только мусульманских мужчин

Набат Гиниатулиной касается прежде всего «женских» вопросов: бесправия мусульманок, насилия над ними, многоженства, мизогинии и т. д. «Популярный религиозный „догмат“ о том, что именно ислам освободил женщину от несправедливости джахилии, — делится со мной автор своими рассуждениями, — увы, не оправдан в нынешней реальности. Мусульманки в ряде стран, регионов, семьях по-прежнему имеют бесправное положение. И здесь можно услышать: „Это все от джахилии“, „Женщины сами виноваты, что не знают своих шариатских прав, не умеют отстаивать границ“, „Все плохое от нас самих“ и так далее и тому подобное. А знаете, что — нет! Какие границы можно отстоять определенной женщине, если вся ее жизнь в системе? Выверенной, слаженной, „сугубо патриархальной“, где, если она заикнется о своих правах, в лучшем случае посмеются, а в худшем — прибьют. В этой системе женщину воспитывают уже с мышлением бесправности. А если это неофитка в исламе, то приводятся самые разные доводы о послушании мужу, проклинании ангелами за отказ от секса, о покорности на уровне „слизывания гноя с тела мужа“».

«Терпеть многоженство. Чувствовать боль предательства. Через день. Через ночь. А то и чаще, — негодует автор, перечисляя „моменты“, которые ее не устраивают. — Отдавать детей мужу после развода. Не иметь возможности развестись по собственной инициативе. Проходить ужас сватовства, когда девушку выбирают в жены по критериям, мягко говоря, очень обидным, даже скотским. Внешность — фиг с ней! Должна быть молоденькой девственницей без образования. Чтобы тупая. Чтобы иметь. Чтобы молчала и терпела».

Кстати, в самом романе есть комично-грустная сцена «сватовства», в которой бородатые «праведники» отказывают в замужестве 29-летней полноватой «сестре» («старому сушеному финику» — в понятиях салафитских самцов, падких на «свежатину») и тогда главная героиня в форме вопроса возвращает лидеру джамаата шейху Умару всю лицемерную лживость проповедуемых им идей: «Почему же если в исламе выбирают по набожности и уму, такой акцент на внешности и возраст?»

Впрочем, автор изобличает не только мусульманских мужчин, но и женщин. Устами одной из героинь она говорит: «Мы научились носить широкие абайи и завязывать платки, чтобы скрыть подбородок, но не перестали сплетничать, ругаться с родными, плеваться в окружающих». Чуть позже добавляет: «Ислам — это Истина. Но нам пора, наконец, перестать разрушать и ненавидеть». Именно эта героиня и задается риторическим вопросом, который обнажает всю бездонную пустоту салафитской демагогии: «А почему счастливых среди нас так мало? А тех, у кого на душе „покой“, и вовсе нет?»

«Знаете, что парадоксально? — продолжает свои рассуждения Гиниатулина. — Когда человек только приходит в ислам, — верующие говорят ему: „Ты молодец, что думаешь! Только размышляющий приходит к Аллаху. Вот наука, космос, природа — все окружающее нас — это доказательство истины ислама. Думай, размышляй!“ А как только человек принимает ислам — все! Дальше попробуй-ка, поразмышляй! „Об этом думать нельзя!“, „Зачем эти вопросы“, „Брат, ты просто не понимаешь“, „Сестра, такие мысли от шайтана“, „Мы просто не понимаем весь смысл“, „Это испытание, в этом мудрость, прояви сабр“». И тут же автор резюмирует: «Может, уже пришло время говорить о таких вещах открыто, что-то анализировать? Должна ли бояться „Истина“ вопросов?»

Словом, если вы еще не читали роман «Моя сестра саляфитка», торопитесь. На Wildberries он улетает как горячие пирожки.