Тема грядущей войны в отечественной фантастике. Очерк 3 (ОКОНЧАНИЕ)
Тема грядущей войны в отечественной фантастике
Очерк 3. Обскурация и новый взлет
Война отрезвила нас. Цена, которую мы заплатили за Победу, оказалась такой неимоверной, что привела к появлению синдрома боязни грядущей войны если не обществе в целом, то у значительной части «старшего поколения». «Идеологический откат ‑ это своего рода плата за 41-й, дополнительный платеж за поражения» (формулировка Андрея Максимушкина). Фраза из пьесы писателя Александра Володина «Пять вечеров» (1959)[1]: «Лишь бы не было войны» стала всенародным лозунгом (таким же образом, кстати, закончил свою статью и Евгений Харитонов). Ради того, чтобы не было войны, мы голодали и холодали, производили пушки вместо масла, создали атомную бомбу и содержали огромную армию. Чтобы исключить саму вероятность новой войны против себя. И дали себе непозволительно расслабиться, когда выяснилось, что наши вероятные противники боялись войны не меньше нашего.
В подобных условиях авторы, пишущие в жанре научной фантастики, обходили тему грядущей войны стороной. Единственное исключение только поверяет правило, как говаривали греки. Роман Александра Казанцева «Пылающий остров», вышедший в 1946 году и претерпевший авторскую редакцию (правку и дополнения) в 1955 и 1975 годах был замыслен еще в 1935 году, в 1936 году был реализован в качестве киносценария и опубликован как роман в журнальном варианте в 1940-1941 годах.
Сюжет этого романа перекликается с «Бунтом атомов» Владимира Орловского и «Продавцом воздуха» Александра Беляева.
Для своего времени это был очень новаторский роман, что проявилось, прежде всего, в его многоплановости. Большинство произведений довоенной поры, включая рассмотренные в этой статье, за исключением «Гиперболоида инженера Гарина», и может быть, «Иприта», были построены прямолинейно и лишены многоплановой композиции. Фактически, сюжет укладывался в одну линию. В романе Казанцева переплетается несколько линий сюжета. Первая линия – гипотеза об искусственном происхождении Тунгусского метеорита, который является взорвавшимся инопланетным кораблем – стал любимой гипотезой Казанцева, которая популяризировалась им во многих произведениях. Вторая линия – многолетнее противостояние двух друзей, ставших врагами – русского ученого Кленова и американского миллиардера Вельта. С этим сюжетом связаны две второстепенных сюжетных линии: открытие профессором Баковым и усовершенствование его учеником Кленовым сверхпроводимого аккумулятора, и открытие анонимным ирландским ученым катализатора, превращающего воздух в горючую смесь. Оба открытия «волшебные», и оба открытия «наведенные»: Баков использует для покрытия сверхпроводимого аккумулятора трансурановый элемент, обнаруженный на месте падения Тунгусского метеорита, ирландец использует фиолетовый газ, который добывает на острове Аренида. По своим фантастическим качествам этот газ ничем не хуже «сусанита» из романа Иванова и Шкловского. Сусанит заставляет людей не спать, а фиолетовый газ заставляет гореть азот…
Апофеозом сюжета романа Казанцева является авария и пожар на острове Аренида, которая грозит сжечь всю атмосферу Земли и последующая война Запада с Советским Союзом. Эту войну спровоцировал Вельт, напоследок решивший сделать бизнес на гибели мира, и построивший в глубокой пещере убежище для богатых. Его не устраивает проект Советского Союза, собирающегося погасить пожар с помощью электромагнитных орудий, питаемых чудо-аккумуляторами профессора Кленова. Таким образом, и по теме, и по стилистике «Обитаемый остров» ‑ произведение 1930-х годов.
Вторым послевоенным романом, описывающим подготовку грядущей войны, стал роман Георгия Тушкана «Черный смерч», где американские миллиардеры из «Комитета двенадцати» в течение целой главы скучно планируют биологическую войну против СССР и всего остального мира с помощью «эффекта Стронга» – палеовируса, уничтожающего всю растительность в ареале своего распространения. Этот вирус был открыт американским ученым Стронгом (типичный «сумасшедший профессор») в песках Сахары. Всю остальную книгу американские борцы за мир, действующие в обстановке жесткого подполья, и прибывшая на энтомологический конгресс делегация советских ученых, действующая в обстановке, приближенной к боевой, успешно их разоблачают. Совершенно ходульны представления об Америке, где честные люди (читай – борцы за мир) прячутся за углами домов от толп гангстеров и ку-клунс-клановцев. Художественный уровень этого романа был так низок, что это просто счастье для автора, что его благополучно забыли. Хотя в целом роман исполнен по тем же лекалам, что и поныне читаемый «Джура». Но в последнем случае автора выручает притягательная для читателей восточная экзотика, за которой скрыты огрехи сюжета.
Все остальные писатели-фантасты соблюдали негласный общественный договор, и если и говорили о грядущей войне, то очень глухо, сквозь зубы, как это сделал в своих бессмертных романах «Туманность Андромеды» и «Час быка» Иван Ефремов. Он упоминает о великой войне, предстоящей его современникам, как о древнем событии: ведь между нашим временем и Эрой Великого Кольца несколько тысячелетий.
Симптоматично, что после Великой Отечественной войны наши «добровольцы», участвовавшие во множестве локальных конфликтов, начиная с северокорейского и кончая эфиопско-эритрейским, были добровольцами только по названию. На самом деле, это были профессионалы «тайных войн» и «конфликтов низкой интенсивности», которых назначили «добровольцами» КГБ и ЦК КПСС.
И так продолжалось до тех пор, пока в декабре 1979 года группа наших «добровольцев» не взяла штурмом дворец Амина, а в Афганистан не были введены войска, состоящие отнюдь не из добровольцев или посвятивших себя войне профессионалов а из призывников. Общество расценило это как одностороннее нарушение властью негласного общественного договора. Так что путь к краху СССР начался с ввода войск в Афганистан[2]. Одновременно под влиянием истерики, устроенной нам американцами, усилились страхи возможной будущей ядерной войной.
Кстати, об американской истерике.
Именно в это время на Западе появляется много книг о грядущей войне его, Запада, с злокозненным Советским Союзом и о победе в этой войне. Среди них можно перечислить вышеупомянутые «World War 3» под редакцией Ш.Бидвелла (1979), «Август 1988 г.» Д.Фрезера (1983), «Третья мировая война» Д.Хэккета (1983), декларировавшие, во-первых, возможность сценарного применения ядерного оружия, отличного от «слепого» обмена массовыми ядерными ударами «по площадям», и, во-вторых, рефреном повторяющих, «как хорошо, что Запад вовремя отказался от политики разрядки»[3]. Сценарий, предложенный в этих книгах западному обывателю, прост до безобразия: 1) СССР наносит неожиданный и вероломный удар по странам НАТО; 2) Войска НАТО перегруппируются, и наносят сокрушающий контрудар Советам; 3) В своем романе Хэккет не только громит, но и оккупирует Советский Союз. Этот литературный сценарий можно назвать типичным для жанра «военно-утопической фантастики», его использовали и наши писатели в 1920-х годах.
В 1987 году в Америке режиссер Дональд Урей по собственному сценарию снял телевизионный сериал «Amerika» с Крисом Кристофферсоном в главной роли. Название сериала писалось именно через «Кей», а не через «Си», как следует из английской орфографии, ибо сюжет фильма представляет собой сценарий грядущей войны, в которой Америка в 1997 году будет оккупирована Советским Союзом. Далее следуют жестокости оккупационного режима. Но американские «patriot’ы» начинают партизанскую войну, и изгоняют «жестоких русских» со своей земли. Happy and.
Так что это была очень хорошо контролируемая истерика. Истерика, призванная мобилизовать и консолидировать общественное сознание Запада в предвоенный период. И не последнем инструментом в этом процессе была литература и художественные постановки о грядущей войне с «советским агрессором».
Наш ответ на американский вызов оказался откровенно беспомощным, если не сказать – упадническим. В 1983 году появился киносценарий Вячеслава Рыбакова и Константина Лопушанского при участии Бориса Стругацкого «Письма мертвого человека». В нем описана не сама война, а послевоенный, пост-ядерный мир, где жизнь продолжает теплиться только в бомбоубежищах, а на поверхности постепенно наступает ядерная зима. В одном из таких бомбоубежищ скрывается вместе со своими коллегами-учеными нобелевский лауреат Ларсен. Каждый из обитателей убежища по-своему пытается осмыслить произошедшее: кто-то пишет книгу-размышление о причинах, приведших к войне, кто-то размышляет о построении будущего подземного человечества с новой моралью, кто-то пытается максимально адаптироваться к новым условиям. Профессор Ларсен тоже пытается найти рациональное объяснение произошедшей катастрофы. В конце фильма Ларсен остается в брошенном бомбоубежище вместе с детьми-каталептиками. После его смерти дети уходят в никуда, в ядерную зиму. Таким образом, этот сценарий являлся художественной иллюстрацией к теории «ядерной зимы» Сагана-Моисеева, по стечению обстоятельств появившейся как раз в 1983 году. Теория «ядерной зимы», «подтвержденная» расчётами советских учёных на деньги советских граждан, стала одним из главных доводов против больших расходов на армию и ВПК, что быстро переросло в желание (прежде всего в научных кругах) пересмотра политической системы страны, а через несколько лет привело к демонтажу всего советского государства. А после распада СССР теория «ядерной зимы» неожиданно быстро была забыта…[4]
Потом последовали еще два литературных произведения Вячеслава Рыбакова – повесть «Первый день спасения» (написана в 1984 году, опубликована в 1990 году) и «Носитель культуры» (1989), посвященные пост-апокалипсису. Первая повесть описывает, как в последних убежищах, уцелевших после ядерной войны, сошлись в войне за ресурсы кабинет министров и комитет начальников штабов – всё, что осталось от местного человечества. Именно местного, ибо главный герой, пытающийся примирить конкурентов, мальчик-мутант, неожиданно появляющийся и пропадающий из убежища и обещающий всем спасение, оказывается землянином, путешествовавшим за триста двадцать парсек от родной планеты и ввязавшимся в спасение другого человечества. По совместительству – это голос самого автора.
Но спасти людей от самих себя трудно, почти невозможно. Они продолжают убивать друг друга и мародерствуют даже тогда, когда спасение обещано им ЗАВТРА. Сам Мутант, будучи пойман местными властями, с блеском лжет и изворачивается, а потом занимается типично интеллигентской рефлексией и приходит к неожиданному выводу: «Значит, отдельный человек ни в чем не виноват! Просто на краю люди сходят с ума! Это как боль, как туман. Невозможно побороть!!!... Люди такие разные, сложные… ты не представляешь. А на краю людьми остаются только те, кто махнул на себя рукой. На краю остаются только святые и мерзавцы. Одни махнули рукой на себя и стали святыми. Другие махнули на все, кроме себя – и стали мерзавцами. А остальные… то ли случая выбирать не представилось, то ли махнули на все вообще… они никем не стали. И суть одна – беспомощность… Нет, надо увести людей от края»[5]. Стиль Вячеслава Рыбакова ни с чем не спутаешь. Его проза всегда с уклоном в рефлексию, во внутренний диалог главного героя. И в собственных прогнозах необычайно точна: оказалось, не обязательно было переживать ядерную войну, чтобы ощутить себя «беспомощными никем». Достаточно было развалить СССР…
«Носитель культуры» - рассказ-притча о том, как на месте погибшей человеческой цивилизации появляется новая – крысиная. Крысы спасают отдельных людей. Но только тех, которые являются носителями культуры и смогут доказать это. Но часто носителями культуры объявляют себя приспособленцы и профанаторы. «В общем, все умерли» ©, а для тех, кто все же выжил, началось самое страшное.
Тему пост-ядерного мира поддержал белорусский писатель Алесь Адамович, до этого фантастики не писавший. Его «Последняя пастораль» описывает чудом уцелевший клочок разрушенного атомной войной мира, его герои – Он Она и Третий – абстрагированы, обобщены и даже лишены имен. Три жизни – выпорхнувшая из глубин противоатомного подземелья, всплывшая из пучин океана и упавшая с космической орбиты – разыгрывают последнюю драму в человеческой истории. Алесь Адамович описывает свою героиню – Её – как Всеженщину, концентрированное выражение женского начала, что выражается в удивительной способности произносить слова любви на разных языках: просыпаясь, она может быть парижанкой, англичанкой, африканкой — кем угодно. Но двое мужчин – Он и Третий – бывшие солдаты уничтоживших друг друга политических систем, начинают конкурировать за Всеженщину и доходят до дуэли – такой маленькой последней мировой войны. И их хрупкий мирок рушится – силы, сдерживающие радиацию на подступах к их островку, исчезают.
Можно сделать вывод, что сценарий фильма «Письма мертвого человека» предназначался для массовой аудитории, а повести «Первый день спасения», «Носитель культуры» и «Последняя пастораль» - для интеллектуальной элиты. Но смысл всех четырех произведений одинаков: ядерная война недопустима.
Фильм «Письма мертвого человека» был снят Константином Лопушанским, вышел на широкий экран и произвел эффект разорвавшейся бомбы. Премьера фильма состоялась 15 сентября 1986 года, через несколько месяцев после Чернобыльской аварии. Его посмотрело 9 млн. 100 тыс. зрителей.
Вне зависимости от того, какие цели и задачи преследовали авторы фильма «Письма мертвого человека», он стал одним из ударов, поколебавших общественное сознание в период ранней перестройки, что способствовало в дальнейшем дестабилизации ситуации в стране. Реакция публики была предсказуема: если народ не хотел даже в фантазиях повторения Второй Мировой войны, то сценарий ядерного апокалипсиса был для него абсолютно неприемлем. Фильм стал одним из факторов формирования в общественном мнении снисходительного отношения к капитулянтскому внешнеполитическому курсу Михаила Горбачева, так называемому «новому политическому мышлению».
Тема пост-апокалипсиса разрабатывалась и в западном кинематографе – достаточно вспомнить фильмы «На берегу» (США, 1959), «На следующий день» (США, 1983), «Нити» (США, Великобритания, Австралия, 1984). Но эта тема не стала на Западе доминирующей.
Таким образом, если в конце 30-х гг. фантастические произведения о грядущей войне выполнили важные для общества функции предупреждения о надвигающейся войне и мобилизации общественного сознания в предвоенной период, то после Великой Отечественной войны наше общество лишило себя такой возможности, табуировав тему грядущей войны в литературе и искусстве. И предоставило этим самым лишние козыри Западу в развернувшейся «холодной войне».
***
Однако будущее все-таки наступило, и разрушило счастливое советское настоящее. Наступившее будущее поставило народ на край и заставило почувствовать себя «беспомощным никем». Наступившее будущее заставило народ, боявшийся новой войны как огня, азартно и остервенело воевать друг с другом во множестве локальных конфликтов. Пост-военное неприятие грядущей войны сменилось, с одной стороны, реваншистскими устремлениями и планами восстановления через войну рухнувшей сверхдержавы, а с другой, страхами поражения ослабевшей страны в грядущей войне с более сильным врагом. И то и другое воплощается в современные сценарии грядущих войн.
Сценариев грядущих войн в настоящее время такое множество, что рассмотреть их все не представляется возможным. Зато возникает возможность классифицировать их. Если сценарии советского периода навсегда застыли в своей эпохе, как мухи в янтаре, то современные сценарии находятся в движении: одни из них воплотились или воплощаются (нет, не полностью, конечно, но в каком-то главном принципе, в своей идее), другие так навсегда и останутся плодом досужего ума, третьи не воплотятся никогда, ибо на наших глазах переходят в разряд альтернативной реальности. Но самая большая группа продолжает балансировать на грани реальности, на грани осуществления-неосуществления. Эти сценарии могут быть разделены на оптимистические и пессимистические.
Начнем с того, что уже осуществилось, из прогноза стало реальностью – повторяем, хотя бы примерно, в самых общих чертах, в базовой идее.
Подобные сценарии описаны в романах Дмитрия Янковского «Рапсодия гнева»[6] и Константина Мзареулова «Первая в новом веке»[7]. Романы повествуют о войне НАТО с Украиной, при этом на наших глазах эти сценарии перешли из разряда фантастики в социальную реальность.
Во всяком случае, события 2006 года на Крымском полуострове, когда местное население пикетами заставило убраться натовцев восвояси, напоминают фабулу «Рапсодии гнева», правда, в «щадящей» форме гражданского противостояния, а не вооруженного столкновения сторон. Слава Богу, обошлось без боев местного народного ополчения с морской пехотой США, выигранных только за счет применения снайперского комплекса «Рысь» КСК-12-7-М в качестве волшебного изобретения, дающего владельцу беспредельную власть, и диверсий против американских военных кораблей. Но сценарий был разыгран как по книге Янковского: этап нагнетания напряженности в российско-украинских отношениях, последующее приглашение «померанчевым» президентом натовцев для проведения совместного учения «Sea breeze»; и то, что крымчане не поддались на провокации, не дали предлога применить против себя военную силу и выставили натовских вояк восвояси мирными способами протеста – произошло не в последнюю очередь потому, что за шесть лет до этого была издана «Рапсодия гнева». Во всяком случае, авторам хочется верить в существование подобной зависимости.
Столкновение в Крыму Дмитрий Янковский относит к 2008 или 2009 году (в книге есть прямая отсылка – «восемь лет прошло с начала нового века»). До этого произошла «третья чеченская война». Россия выиграла вторую чеченскую кампанию, но Соединенные Штаты снова тряхнули мошной, и бандитское государство восстало из пепла. Снова полилась кровь, но на этот раз России пришлось иметь дело не только с чеченскими террористами, но и с американскими «миротворцами», лезущими во все дырки. Как на Руси и полагается, эту третью чеченскую войну выиграло одно единственное подразделение Российской армии, состоящее из двух человек (снайперский комплекс «Рысь» КСК-12-7-М в качестве волшебного изобретения прилагается), оказавшееся в нужном месте в нужное время.
Хотелось бы это построение Яновского отнести к разряду альтернативной истории, но не получается. Поскольку ФСБ постоянно сообщает о перехвате груженных деньгами машин то на границе Дагестана, то на границе Ингушетии. Поскольку Михаил Саакашвили отменил визу для жителей Чеченской республики. Поскольку Запад не оставляет попыток развязать третью чеченскую на Кавказе, так что и в этой части построения Яновского могут оказаться верны.
Сценарий Константина Мзареулова «Первая в новом веке» реализуется на наших глазах. Разумеется, имеются в виду не относящиеся к жанру «fantasy» аспекты информационного противоборства между «нашими» и «чужими» хакерами на бескрайних просторах Интернета, которым собственно и посвящена большая часть романа, а завязка сюжета: конфликт Киева с крымскими татарами по поводу статуса Крыма (написано в 2013 г. - авт.). При этом в жизни так же, как и в случае с «Рапсодией гнева», обошлось без описанных автором эксцессов классической боевой операции регулярной армии против боевиков. Исламисты применяют на Крымском полуострове «демографическое оружие» ‑ самозахват земли, который оказался гораздо эффективнее описанной в романе попытки захвата территории в ходе военной операции по сценарию Ичкерии. Самое страшное, что у реальной Украины нет, кажется, государственной воли остановить этот расползающийся по полуострову конфликт – не нашлось «батьки Романа» (президента Фердецкого в романе Константина Мзареулова). И, разумеется, для современной Украины не может быть речи о каком бы то ни было конфликте с Западом из-за крымских татар. Так что сценарий «Первая в новом веке» реализуется лишь частично, и в самом неблагоприятном для Украины варианте.
То есть, рассмотренные сценарии формулируют идею, что Россия может быть втянута в вооруженный конфликт на территории Украины или Кавказа (что и продемонстрировала война «08.08.08»).
По логике изложения далее необходимо представить вариант сценария грядущей войны, не реализуемый в принципе и являющийся отвлеченной игрой ума своего автора. Таковым является роман Шамиля Идиатуллина «Татарский удар»[8]. «Татарский удар» является заявкой на поиск нового места для республики Татарстан в России и в мире. Казань в романе Шамиля Идиатулина оспаривает у Москвы её приоритет на пространстве России, а потом выигрывает военную кампанию у западного миротворческого контингента. Но вся военная кампания описана Идиатулиным чисто «по-шпановски», когда враг делает не то, что может, а то, что позволит ему автор романа. Серьезной заявкой на сценарий будущей войны это назвать нельзя.
К нереализуемым в принципе сценариям следует отнести и большую часть произведений, вышедших из-под пера Георгия Савицкого, постоянного автора издательской серии «Войны завтрашнего дня». Романы этого писателя из цикла «Поле боя» представляют собой странное сочетание реалистичных предположений, неправдоподобных домыслов и розового ура-патриотизма. При этом фантастические домыслы и ура-патриотические агитки в творчестве Савицкого перевешивают. Достаточно рассмотреть самый внятный роман Савицкого «Поле боя – Америка. Родина или смерть!» [9]
Первая часть романа, являющегося продолжением произведения «Поле боя – Украина» (последующий роман – «Поле боя ‑ Арктика»), повествует о модернизации АПЛ «Северсталь» класса «Акула» в подводный авианосец. Но это «волшебное изобретение» выглядит крайне неубедительно. В эпоху баллистических и крылатых ракет эта конструкция выглядит избыточной, излишне сложной. Правда, запас баллистических и крылатых ракет ограничен, они представляют из себя расходный материал, а самолеты могут возвращаться раз за разом, чтобы получить новое задание. Но тогда для них нужны «расходные» экипажи, ибо вряд ли экипаж сможет пережить перегрузку при описанном Савицким в романе способе посадки. Таким способом можно использовать только самолеты-беспилотники, уступающие при встрече в бою современным пилотируемым самолетам. Американская подлодка, оснащенная «Лайтингами» вертикального взлета из второй части романа, выглядит более убедительно. Единственной достойной внимания идеей первой части романа можно считать идею создания Российского добровольческого корпуса военных советников.
Во второй части описываются военные действия США против Венесуэлы. На «Фантлабе» (http://www.fantlab.ru/work191671) уже было отмечено, что в романе, изданном в 2009 году, Георгий Савицкий довольно точно предсказал сценарий, использованный Западом против Ливийской Джамахерии: блокада побережья флотом, бомбардировки военных объектов, вооружение и использование на суше отрядов местных бандитов и наркодельцов из соседних государств, с целью создания «освобождённой» от сил Уго Чавеса территории и ввода войск по просьбе «оппозиционного» правительства (впрочем, к моменту написания книги Савицкого этот сценарий уже применялся, как минимум, один раз – в 1936-1939 годах и Испании). Однако подобная реалистичность прогноза относится только к действиям Соединенных Штатов. Далее начинается «розовый ура-патриотизм»: на помощь Уго Чавесу приходят русские флот, авиация и спецназ, и помогают сокрушить агрессора. При этом русские ракеты и торпеды точнее американских, а русские моряки и пилоты профессиональнее и героичнее US NAVY.
Кроме того, Россия каким-то удивительным образом избегает международной изоляции: никто не начинает компанию по дискредитации России, как это было во время реальной войны «08.08.08» (а ведь ливийская кампания Запада отличалась невиданным доселе масштабом применения информационных технологий). Никто не препятствует России протащить свою эскадру через весь Атлантический океан до самой Венесуэлы, а ведь чего проще перехватить этих crazy Russians посреди океана, и, подтянув шесть из двенадцати авианосцев, пустить на дно к восторгу информационно обработанного «мирового сообщества».
То есть построения Георгия Савицкого не выдерживают серьезной критики. Здесь вполне применима пословица, известная еще со времен фельдмаршала Миниха: «Турки падают как чурки, а наших Бог миловал – про меж себя говорят, хоть без голов стоят, да табачок покуривают».
Но даже из подобного рода произведений можно выделить рациональные зерна.
1) Идея о протекании Третьей мировой войны в виде цепи связанных между собой локальных конфликтов.
2) Инициировать эту цепь связанных друг с другом конфликтов могут события на Украине.
3) Сценарий сокрушения противников Запада руками местной «пятой колоны» на западные деньги и при западном господстве в воздухе.
4) Идея о собственной российской частной военной корпорации (но под контролем государства) – добровольческого корпуса военных советников, существующего на основе самоокупаемости.
***
В современной сценарности грядущих войн наглядно проявляется отмеченное выше качество, незаметное в сценариях, уже ставших достоянием истории вместе с эпохой, которая их породила. И воспринимаются как жанр «альтернативной истории» уже априорно. Современные же сценарии грядущей войны отправляются в раздел альтернативной истории прямо у нас на глазах.
Так произошло с неплохой повестью Алексея Свиридова и Александра Бирюкова «Истребители» («Разорванное небо»)[10], описывающей, как наши пилоты-добровольцы в небе Югославии лихо громят американских агрессоров. Просто потому, что такого государства, «Югославия», больше нет. Небольшое уточнение: роман написан накануне настоящей войны НАТО в Югославии, и представляет собой сценарий возможной военной кампании, на который прежнее руководство России не решилось, да и не могло решиться. Дело ограничилось тогда разворотом на обратный курс одного единственного самолета – самолета премьер-министра Примакова… Хотя сама идея применения «авианосной» тактики на суше, в горах, с маленькой аэродромной площадки должна быть признана технически осуществимой в горах Сербии и Черногории. Хотя и дерзкой.
Другой подобной альтернативной историей стала книга Виктора Бурцева (псевдоним писателей Виктора Косенкова и Юрия Бурносова) «Пленных не брать!»[11] одной из сюжетных линий этого произведения является Россия, раздираемая нищетой и внутренними конфликтами, обменявшаяся ядерными ударами с Украиной и ведущая затяжную войну с Грузией. Разумеется, в реальности России не надо воевать с этими странами с помощью классического оружия, достаточно перекрыть вентиль… Но Россия Виктора Бурцева лишена подобной возможности, поскольку разорена неквалифицированным (или наоборот, квалифицированным – это с какой стороны посмотреть) управлением. Этого нам, кажется, тоже уже удалось избежать. И не потому, что война с Грузией оказалась быстрой и победоносной. И не потому, что у Украины нет ядерного оружия. А потому, что в решительный момент во главе России оказались хорошие кризис-менеджеры, которые отвели страну от края пропасти. Но только отвели: пропасть все еще зияет за нашей спиной. В этой связи книга Виктора Косенкова и Юрия Бурносова хороша, как напоминание.
И классическим наглядным примером, когда сценарий будущей войны мгновенно превращается в альтернативную историю, стал проект Федора Березина, первая книга которого ‑ «Война 2010 года: Украинский фронт»[12] устарела, едва выйдя из типографии. Автор пытался исправить положение, переработав книгу «Война 2011 года. Против НАТО»[13], но это слабо помогло. Главной сюжетной линией этой дилогии является оккупация Турцией Крыма и Донецкой области Украины при молчаливом одобрении «померанчевого» Киева и при бездействующей России. Первый том дилогии вышел летом 2008 года, и сразу после войны с Грузией стал исторической альтернативой. И не только потому, что Россия показала, что больше не будет прятаться в кусты и оттуда вопить о нарушении договоренностей, а будет при необходимости действовать жестко и решительно. Но еще и потому, что в самый решительный момент реальной войны «08.08.08» Турция отказалась пропустить корабли US NAVY через черноморские проливы, показав этим самым, что считает Россию более внятным и вменяемым партнером, чем Соединенные Штаты Америки. А изменение окраски киевской президентской администрации является только производной от всех этих событий.
Главный же мэйнстрим рассматриваемой нами темы составляют произведения, в которых российское общество либо отстраивает через грядущую войну новую сверхдержаву, либо терпит сокрушительное поражение и вынуждено выживать под пятой оккупантов на обломках своей страны.
Реваншистские устремления хорошо прослеживаются в знаменитом романе Юрия Никитина «На темной стороне» из цикла «Русские идут»[14]. По сценарию Никитина американцы, используя брешь в русской ПВО, высаживаются на Байкале и оккупируют территорию вокруг озера. Поскольку в грядущем мире главным дефицитом стала питьевая вода. Русское общество находит адекватный ответ. Руководство страны организует спецоперацию на территории противника, и группа диверсантов полковника Ермакова (говорящая фамилия, в альтернативной реальности он должен был вести планетолет «Хиус») совершает дерзкий рейд по Латинской Америке и США. Независимо от «регулярной» группы Ермакова группа русских патриотов под руководством Филиппа по своей инициативе захватывает супертанкер и взрывает его у берегов Англии. (Авторская манера Никитина – называть персонажа исключительно либо по имени, либо по фамилии.)
Все это осуществляется очень «по-шпановски», что лишает сюжет правдоподобности. Но очень правдоподобен президент Кречет, отстраивающий вертикаль власти, возрождающий экономику и армию. Разве не этим занимался В.В.Путин с 1999 года? Так что пока этот сценарий еще балансирует на грани реальности. Поэтому к нему необходимо внимательно присмотреться: в его основе лежит идея перерастания нынешнего «холодного мира» в новую «холодную войну» с конфликтами низкой интенсивности, в которых с обеих сторон будет принимать участие не вся армия, а лишь подразделения спецназа.
Мотив поражения ослабленной страны в грядущей войне с более сильным врагом звучит в повести Олега Кулагина «Московский лабиринт»[15]. Всего девятнадцать месяцев работало над возрождением России Правительство Доверия. 4 февраля 2012 года неизвестные террористы взорвали в центре Лос-Анжелеса ядерную бомбу. Американцы объявили виновными в происшедшем русских, блок НАТО практически молниеносно уничтожает русскую армию и оккупируют Россию. Слабые попытки сопротивления подавлены, страна разделена на несколько самостоятельных государств, во главе которых оказываются вполне узнаваемые фигуры политических деятелей «ельцинской когорты». Сюжетной находкой автора является утверждение, что оккупационный режим поддерживают не сами американцы, а местные коллаборационисты как из числа русских (в романе Кулагина ‑ тверское правительство), так и «национальные» формирования. Администрирование осуществляют представители Евросоюза, а сами американцы вступают в бой в исключительных случаях. Отчаянные попытки населения сопротивляться оккупантам (даже не из патриотических соображений, просто от голода и тотальной безысходности) топятся в крови. И когда кажется, что все уже потеряно, у Сопротивления появляется «волшебное» изобретение (разработка еще Правительства Доверия) под названием «Стилет».
Кирилл Бенедиктов, автор повести «Война за "Асгард"»[16], также не видит у России в нынешнем ее состоянии достаточно ресурсов и достаточно воли, чтобы добиться серьезного положения в мире[17]. Единственным средством борьбы против Белого Возрождения остается терроризм, схлестнувшийся с государственным террором «золотого миллиарда», мечтающего окончательно решить проблему «человеческого мусора». И вот террорист Зеро (Влад Басманов) штурмует базу «Асгард», чтобы не допустить уничтожения двух миллиардов людей[18]. Последним автором, описавшим в своем произведении пессимистический сценарий грядущей войны, стал Владимир Молотов[19]. В романе «Урал атакует» Москва, Петербург, Нижний Новгород, Ростов уничтожены ядерными ударами, а вся остальная Россия превращается в скопище карликовых государств. В романе описаны Уральская Независимая республика, анархический Башкортостан и Поволжская международная республика (Самара) под эгидой НАТО. Нет привычных по пост-апокалиптике мутантов, зато есть монументальные фигуры гаишников, продолжающих поборы на дорогах даже после ядерного апокалипсиса. В книге описана многоходовая военно-политическая интрига, в результате которой в Самаре происходит восстание против натовцев.
Не прошли мимо темы грядущей войны и авторы сборника «Наше дело правое»[20], который является результатом одноименного конкурса, проведенного в 2006 году на сайте Веры Камши. К слову сказать, многие авторы сборника воспользовались методом экстраполяции, перенося современное положение в стране и в мире вперед, в будущее, или назад, в прошлое. Но три автора – Сергей Котов, Дмитрий Жуков и Дмитрий Дзыговбродский – в своих рассказах, являющихся притчами о солдатском долге, прямо обратились к теме грядущей войны.
Сергей Котов в рассказе «Счастливчик» описывает военно-политическое противостояние по типу Карибского кризиса, которое должно начаться в недалеком будущем в Баренцевом море вокруг незаконно установленной норвежцами буравой платформы. И хотя конфликт разрешается с помощью магического амулета, полученного главным героем при мистических обстоятельствах на грани жизни и смерти, для окружающих все выглядит естественно: самопроизвольный разгон реактора на авианосце «Рональд Рей