ПОЧЕМУ ЕСЕНИН ОКАЗАЛСЯ НА УЛИЦЕ
Очередное задание марафона #блогерскаяосень - 3 октября исполняется 125 лет со дня рождения Сергея Есенина (1895-1925).
У меня о Есенине, как постоянные читатели знают, ряд постов (Есенин).
Остановились мы на на том, что поэт основательно себя поломал в браке с Дункан, сопровождаемым заграничным вояжем (СТОИЛО ЛИ ЖЕНИТЬСЯ НА ДЕНЬГАХ И СЛАВЕ?).
В какой-то момент Есенин видел панацею только в возвращении на Родину, так обрыдла ему заграница. Всегда такой практичный он вдруг упустил из виду материальный аспект. Плоха или хороша была Дункан, но именно эта женщина на протяжении полутора лет оплачивала все его немалые счета. Есенин привык жить в комфортабельных отелях, то и дело круша мебель и высаживая окна (не свое – не жалко), обедать в дорогих ресторанах, покупать костюмы впрок. Он забыл, что такое неделями ждать гонорара да искать издателя пощедрее, выгадывая на табак и спички.
Впрочем, и в СССР Есенин не бедствовал. Нарком просвещения Луначарский снисходительно посматривал на забавы имажинистов, и ребята, используя карт-бланш, ковали деньгу (БАБКИ И СЛАВА ЕСЕНИНА). Оторванному от реалий советского быта Сергею казалось, что он просто вернется к прежней эстрадной кормушке, мухлежу с тиражами, привольному житью с Мариенгофом.
В реальности же и без того душой бесприютный поэт очутился на улице.
Как так произошло?
С Мариенгофом Есенин жил в Богословском переулке, куда и думал вернуться. История приобретения двух комнат на Богословском мне не ведома. Есть сведения, что покупали жилье вскладчину, на имя Мариенгофа. На этом точка.
Сойдясь с Дункан, Есенин переехал в особняк на Пречистенке и никогда на жилье Мариенгофа не претендовал. Есенин похож на человека, у которого можно отжать квартирные метры. Но совершенно не похож на человека, который молча это схавает. Какой, скажем, скандал закатил Сергей Мариенгофу, претендуя на часть денег от продажи кафе «Стойло Пегаса»!
Предположения, будто Анатолий выставил друга за дверь из квартиры, которую покупали сообща, вряд ли состоятельны. В полном смысле слова своего жилья у Есенина ни в Петербурге, ни в Москве никогда не бывало. Он жил в съемной квартире отца; снимал комнаты, строя семейную жизнь с Изрядновой и Райх; ютился то у Городецкого, то у родственников Клюева, то у Ломана.
Настоящий дом Есенина находился в селе Константиново. Поэзию ведь не обманешь. Заводя речь о родном крове, Есенин говорит о низком доме с голубыми ставнями, просит засветить в горнице свет, а признаваясь в любви к вязевой Москве сетует, что ему отсюда не уйти, пропал парнишка. Никакого Богословского переулка или Пречистенки в стихах не просматривается.
В августе 1922 года дом в Константиново сгорел. Возвращаться Есенину больше некуда.
К Мариенгофу, на Богословский? Но друг женился, родился сын, теща переехала к молодой семье. Куда еще Есенина?
Есенину протянула руку помощи сотрудница газеты «Беднота» Галина Бениславская. Она пустила поэта в свою душу и ведомственную комнату в Брюсовом переулке. Скоро там же поселилась и сестры Есенина.
Есенин всерьез рассчитывал, что квартиру ему даст государство. Похлопотать насчет жилья вызвался главред «Бедноты» Грандов. Он был начальником Бениславской, жил в той же коммуналке и совсем не хотел иметь соседом беспокойного Сережу. Грандов составил в президиум ВЦИК и секретариат Троцкого письмо с просьбой выделить Есенину квартиру из трех комнат.
Троцкий переправил письмо в Моссовет, поставив резолюцию: «Дать квартиру ввиду особой нуждаемости». Из Моссовета письмо перекочевало в Московское управление имуществом. Там удивились: Есенин официально женат на Дункан. Почему ему не жить в особняке на Пречистенке? Аргумент – «Они разводятся!» – не впечатлил. Есенина поставили в общую очередь на жилплощадь, коя тянулась годами.
Но надо-то сразу! Грандов, уставший от скандалов поэта, потребовал его удаления из квартиры, пригрозив Бениславскую уволить, обеспечив и ей путь на тротуар большого города.
Есенин всегда был странником с охотой к перемене мест. Только вот последние два года жизни мотаться пришлось поневоле. Зиму 1924 года поэт пролежал в больницах, то в профилактории на Полянке, то в Шереметьевской, то в Кремлевской. И дальше — при малейшей оказии из Москвы он уезжал в Ленинград, Баку, Тифлис.
Женитьба на внучке Льва Толстого Софье тоже оказалась связана с вопросом квартирным. На этом браке мы еще остановимся подробнее, пока же заметим, что брак был поспешным, поскольку семейству Толстых грозило «уплотнение». Есенина быстренько прописали на «барскую» жилплощадь, куда он отчалил, разыграв за все хорошее ссору с Бениславской. С Толстой, впрочем, тоже жить не смог.
Конечно, нервы бесприютность выматывала.
Писал ведь 21-летним:
И вновь вернусь я в отчий дом,
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.
И сколь трагично антураж не угадал.
Не в отчем доме вешаться пришлось.
А в неуютном гостиничном номере.