Дешевые понты и обойма в лицо: страшная исповедь похищенной бизнесвуман
В Мытищинском суде начали слушать громкое дело: два с лишним месяца банда, возглавлял которую действующий полицейский, держала в заключении и истязала 32-летнюю предпринимательницу.
Сбежать девушке удалось чудом только после того, как она пообещала выйти замуж за одного из своих мучителей. Эта история — как сюжет голливудского триллера, с одним только нюансом: все это Екатерина пережила в реальности, и бог весть, сколько пройдет еще времени, прежде чем она вернется к нормальной жизни, отмечает Московский комсомолец. А пока что для нее самое главное, чтобы негодяй в погонах и его подручные не смогли избежать наказания.
«Лично я не понимаю тех людей, у кого есть руки, ноги, голова и кто, имея это все, не смог устроить себе достойную жизнь, — убеждена потерпевшая Екатерина. — Я самая обычная женщина, я не могу назвать себя офигительно богатой. Ну да, у меня был джип за четыре миллиона, но любой человек, если захочет, может себе позволить такой же. А эти уроды мечтали легко обогатиться с моей помощью, потому что, как многие сейчас, понабрали дешевых кредитов и не могли расплатиться. Один из похитителей, Соколов, тот самый, который решил, что я за него выйду замуж, вроде был должен банку больше двух миллионов, при этом работал поливальщиком на МКАД. И зарплата у него была соответствующая — 25 тысяч рублей в месяц».
...До случившегося Катя жила в Мытищах, работала управляющим директором сети стоматологий, увлекалась — она подчеркивает, что это именно увлечение, хобби, а не способ заработка, — тем, что скупала «убитые» квартиры и восстанавливала их, а со временем выгодно перепродавала.
Первый раз полицейский Прищенко появился в ее квартире, чтобы расспросить об иногородней подруге из Сургута, которая была у Кати временно зарегистрирована. Екатерина и не обратила внимания, каким завистливым взором страж порядка оглядел ее ремонт, мебель, да и ее саму, одетую в дорогие брендовые вещи.
Он был для нее никем — человеком-невидимкой, как слесарь или электрик, таких не запоминают в лицо, тем более по имени, в лучшем случае хранят телефон в контактах, чтобы девушкам из другой жизни было кому звонить, если прорвет канализацию.
«Вскоре я заметила, что за мной следят, когда я выхожу из дома, ездят за мной на какой-то дешевой машине, конечно, я подумала, что это связано с моей сургутской подругой, которая вроде бы что-то натворила у себя на родине. Но я — педаль в пол и легко от преследователей отрывалась, я вообще серьезно к этой слежке не относилась».
14 июня 2014 года Катя вернулась домой с работы очень поздно, долго не могла найти парковку во дворе, потом не могла уснуть, набрала своему знакомому, кстати, гаишнику, он сейчас проходит свидетелем обвинения на суде.
«А около двенадцати мне позвонили и сказали, что в мой припаркованный автомобиль врезались. Я опять позвонила своему приятелю и предупредила, что случилось, а уже затем спустилась во двор. Около джипа я увидела Прищенко, того самого полицейского, который опрашивал меня про сургутскую подругу, но сразу его не узнала, не вспомнила, пока он сам ко мне не полез с объятиями».
Она предложила дождаться ГИБДД у нее в машине, но якобы «виновник» аварии Прищенко отказался, объясняя это тем, что боится испачкать новый кожаный белый салон, что лучше перебраться пока в его автомобиль.
Катя не заподозрила ничего плохого. Она была уверена, что ее никто и тронуть не посмеет.
От первого удара в скулу она опешила, из-под сиденья сзади вылез подручный Прищенко по фамилии Соколов. Его целью было напасть на девушку и вырубить, но то ли не рассчитал, то ли просто в последний момент испугался, то ли электрошокер был маломощный, но сознание она не потеряла. «Молчи, сука, молчи», — на все голоса повторяли похитители, увозя ее из родных Мытищ в сторону МКАД.
«У меня сразу же забрали два телефона и ключи от квартиры, машины... Избили. Мне говорили, что меня увезут в Крым, это же был 2014 год, где меня убьют и расчленят, что они сами, Соколов во всяком случае, когда-то работали «морскими котиками» и многое могут, приемы разные и все-такое».
Катя утверждает, что не испугалась нападавших, потому что сразу поняла, что перед ней два, по ее мнению, нищеброда, рассказывающих сказки про «каких-то серьезных людей». Она еще не знала, что как раз нищебродов, несущих явную чушь, и следует опасаться больше всего. Потому что им нечего терять. «Мальчики, вы что такое творите? Вы не думаете совсем, что ли, какие вас могут ждать неприятности?» — это было последнее, что Катя сказала, прежде чем они выпустили ей в лицо обойму патронов.
Обойма в лицо
Показалось, будто ее бьют кастрюлей по голове, по щекам, градом из пуль, автоматически полились слезы, против воли, слезы пришли даже раньше боли, заглушая ее. Все лицо поэтому было в подтеках — из слез и из крови.
«Теперь ты меня поняла? Поняла меня?» — дрожали руки у нападавшего на нее, на его лице была написана такая ненависть, она даже и не представляла, что может вызвать такие сильные чувства. «Тебя никто не будет искать, потому что наши органы вообще не работают. Я сам мент, я это знаю», — запугивал Катю и Прищенко.
По словам Кати, из ее дома он принес два пакета одежды, она сняла с себя залитую кровью и выбрала самое яркое вечернее платье, чтобы, если удастся сбежать, сразу обратить на себя внимание на улице. Повязала вместо платка пляжное парео на голову. Остальные вещи похитители выбросили на помойку. Она на все согласилась, потому что очень хотела жить, но шансов выжить у нее почти что не было.
Первое время Екатерину держали в ее собственной квартире. Туда же приехал вызванный по Интернету хирург, чтобы зашить раны на лице. Она прошептала ему: «Помогите. Меня держат здесь силой. Пожалуйста, вызовите полицию». Но, по ее словам, врач сделал вид, что не понимает, что происходит. А Прищенко тут же показал лекарю свое удостоверение: «Это полиция. Все в порядке».
Так же, как и женщина в автоломбарде, оформлявшая сделку с ее автомобилем, она тоже будто бы и не обратила внимания на изуродованное лицо Екатерины. «Им всем было все равно, понимаете, все равно, все нормально, что перед ними стоит девушка в вечернем платье и с кровью в волосах», — до сих пор не может прийти в себя потерпевшая.
Ее не убили сразу, видимо, потому, что в кризис квартиру Кати быстро сбыть с рук не удалось, а для подготовки договора купли-продажи нужно было ее личное присутствие. «Врач сказал, что мне нужно будет приехать в его клинику, чтобы по скидке снять швы. Но понятно, что эти негодяи никуда меня не собирались отпускать. И когда пошел сепсис и нагноение, просто вычитали на каком-то сайте, что нужно колоть гормональные препараты, чтобы снять воспаление». Преступники приобрели самый дешевый преднизолон и начали им закалывать Катю против ее воли, пока лицо молодой женщины, опухнув, не приобрело форму луны, а волосы не начали выпадать прядями.
Стокгольмский синдром
Ее перевезли во Владимировскую область, в Александров, в другую съемную квартиру, подальше от Москвы, где молодую женщину могли начать искать. Соколов выводил Катю на балкон, чтобы могла подышать свежим воздухом, и там внизу, всего в нескольких метрах, она видела совсем другую жизнь, какие-то пацаны на районе, ругавшиеся матом, если не были пьяны к четырем вечера, их неухоженные и хихикающие подружки, которые в 20 выглядели на 50. Сон. Страшный сон. Кошмар и бред.
«Это был их мир — Соколова, Прищенко и еще двух их помощников, Егорычева и Доценко. Соколов проводил со мной почти все время и... влюбился в меня. Об этом, во всяком случае, он говорил. Для него я была принцессой, даже несмотря на мой нынешний внешний вид. Но он ужасно боялся Прищенко, что тот его обманет и не отдаст часть украденных у меня денег, однажды заявил, что я выйду за него замуж и рожу ему двух детей. Представляете?»
Сбежать она пыталась несколько раз. В первый — неудачно — в том самом длинном вечернем платье, крича на всю улицу: «Спасите!» — но прохожие отворачивались, не желая влезать в ситуацию, которая их не касается.
«Некоторым моим знакомым бандиты отправили эсэмэску, что я еду отдыхать в Крым и чтобы меня не беспокоили. Другим подругам — что я выхожу замуж в Казань. С родителями мы тоже часто не созванивались, мама даже в новой квартире у меня ни разу не была, я переводила родителям деньги, помогала чем могла, но искать без веских причин они бы меня не стали», — поясняет Катя.
Влюбленный Соколов разработал вместе со своей жертвой целый план: они вдвоем сбегают от страшного Прищенко куда-нибудь на юг, там расписываются и начинают новую счастливую жизнь. На Катины денежки, те, которые у нее еще остались. Она купит ему машину, квартиру. «Я ему все время поддакивала. А что еще оставалось делать», — разводит руками Екатерина.
«Это ему могло казаться, что я в него влюбилась. Для меня же было самое важное — сбежать. Любой ценой. И только этот урод мог мне помочь. Он уже не так пристально следил за мной. В Геленджике я осталась одна вместе с включенным телефоном. Я набрала «112», быстро сообщила о своей ситуации и услышала в ответ: «Девушка, у вас там что, дурдом на прогулку вывели?»
Только после третьего звонка полицейские согласились, наконец, выслать за Катей машину. Там же, на месте, повязали и ничего не подозревающего, наивного Соколова.
Предстоят операции
Она даже не стала читать материалы уголовного дела, расследование которого длилось больше двух лет. В одном обвинительном заключении 1089 страниц. Но у Кати задет зрительный нерв, напрягать глаза она не могла, а просить никого не хотела — поэтому просто подписала, что ей показали, чтобы отстали поскорей.
Первое время она не спала ночами и все время хотела пить. Сильно пострадали слюнные железы, фактически они отмерли, и теперь нужно сделать несколько операций, для того чтобы они снова начали функционировать.
Операции требуются и для того, чтобы восстановить лицо. Верхняя его половина — молодая и красивая, нижняя покрыта рубцами. Катя уже привыкла, что посторонние на нее смотрят с сочувствием, думая, что эти шрамы — последствия автомобильной аварии. Про похищение она старается не говорить, слишком больно это еще, слишком свежо.
«Сейчас я живу у родителей, на другом конце Москвы. Понятно, что работать я пока что не могу. Все деньги уходили на адвокатов, которых у меня сменилось немерено и которые только все обещали, но ничего не делали».
Последние, кто обобрал Катерину, — представители страховой компании. В ее договоре было написано, что страховым случаем является угон машины или грабеж, а следователи квалифицировали дело как длительное вымогательство и похищение, то есть деньги за авто ей оказались не положены. «Я пыталась им объяснить, что у меня вырвали ключи, что документы на машину я подписала фактически под дулом пистолета, но никто и слушать ничего не хочет — не является страховым случаем, и все тут».
За минувшие три года в жизни Кати изменилось очень многое. Она рассталась со своим молодым человеком, просто его отпустила: «Понимая, что он останется со мной из жалости, а я так не хочу», — твердо говорит она.
«Я обязательно проведу все необходимые косметологические операции, чтобы вернуть свое лицо, просто их нельзя делать друг за другом, нужен небольшой перерыв. Но даже с такой внешностью, как у меня сейчас, я никогда не выйду замуж за нищего и ничего из себя не представляющего человека, такого как Соколов, потому что это унизительно для женщины», — на очных ставках она старалась не смотреть в его по-собачьи преданные глаза.
«На что они рассчитывали? Это дешевые понты нищих, мать Прищенко как-то пришла на допрос с репликой Шанель: нет денег купить настоящий бренд, так ходи с обыкновенной сумкой!» — возмущается Катя.
Да, увы, но есть «мы» и «они». Или — «они» и «мы». Как две параллельные вселенные, не пересекающиеся даже в объемном пространстве. И пока первые будут презирать вторых за «дешевые понты, липовую «Шанель» и невозможность заработать миллионы», вторые станут так же ненавидеть и желать все отнять у первых. Потому что все хотят быть богатыми и здоровыми, а не бедными и больными... И всегда найдется тот, кто красивее, успешнее, талантливее...
Но это вовсе не повод, чтобы унижать и мучить человека, надругаться над ним, пытаясь стать таким же, как он, а его опустить до своего собственного скотского уровня.
Она прекрасно понимает, что сейчас есть два человека — Катя «до» и Катя «после». И должно пройти много времени, чтобы они наконец снова соединились в одного, прежнего — прежнюю Катю.
Сейчас она надеется только на справедливый суд и на то, что нелюди, измывавшиеся над ней, получат все, что положено им по закону.