Музы, Сокуров и спорт
Анна Матвеева. Картинные девушки. Музы и художники: От Рафаэля до Пикассо. – М.: Издательство «АСТ», Редакция Елены Шубиной, 2020. – 536 с.
Я не силён в историографии изобразительного искусства – не знаю, есть ли в природе книги подобные той, что написала Анна Матвеева. В любом случае для меня её «Картинные девушки» оказались оригинальными, увлекательными и полезными.
Посвящены они музам великих художников. А кто у художников музы? Конечно, натурщицы. Но лучше дам слово автору: «Натурщица – полноправная участница как провала, так и успеха любой картины. Боттичелли без Симонетты, Рембрандт без Саскии, Модильяни без Жанны – кем были бы в жизни они?
Натурщицы – вечные музы и соавторы, а ещё – главные свидетели того, как рождались шедевры. Они о многом могли бы рассказать – и о себе, и о художниках, и об искусстве... Если бы их, конечно, спросили».
Но натурщицы очень редко оставляли мемуары, и эту миссию попыталась взять на себя Анна Матвеева. На мой взгляд, удачно. В книге восемнадцать глав. Какие-то посвящены одной натурщице одного художника, какие-то – одному художнику, вдохновлявшемуся несколькими музами, какие-то – одной натурщице, ставшей музой целого направления живописи, как, например, Лиззи Сиддал для прерафаэлитов или Сюзанна Валадон для импрессионистов.
Конечно, у нас нынче немало скептиков-всезнаек, которые могут ответить, что при наличии интернета подобные книги – вчерашний день, что копать теперь нужно глубже, посвящать одной исторической фигуре толстенное исследование, собирать крупицы биографии, анализировать каждый шаг.
Важно и то и другое. «Картинных девушек» я проглотил за два дня (а книга – пятьсот страниц) и потом несколько дней выискивал в интернете подробности, посмотрел несколько художественных фильмов, в том числе очень странный – о художнике Густаве Климте (это который золотом писал), с потрясающим Джоном Малковичем в главной роли.
В общем, книга меня выбила из колеи и обогатила новыми знаниями. В том числе и о писательской сущности… Я, кажется, читал об этом когда-то, но Матвеева написала так лаконично и одновременно ярко, что стало не по себе…
Когда умерла Лиззи Сиддал, идеал (тогдашний) прерафаэлитов и жена их лидера Данте Габриэля Россетти, он, «любивший красивые жесты, положил в гроб любимой единственный экземпляр рукописи своих новых, ещё не изданных стихов. Укрыл тетрадь рыжими локонами и торжественно поклялся над могилой навсегда оставить в прошлом поэзию».
Но прошло восемь лет, и он дал согласие своему литературному агенту вскрыть гроб Лиззи и достать сочинения.
«Листы были высушены, продезинфицированы, стихи подготовлены к печати – но тот сборник Россетти не имел никакого успеха. То ли сочинения оказались не так хороши, то ли общество возмутил гнусный поступок прерафаэлита, нарушившего своё обещание и отнявшего у жены последний дар...»
Конечно, и эту историю, и всё остальное можно где-то найти. Но ведь для этого надо знать, что эти истории, эти сюжеты, эти персонажи существуют. Матвеева их собрала и поместила под одной обложкой. А главное, очень вкусно о них написала.
Чего мне немного не хватило. Во-первых, главы о Дине Верни, которая в совсем юном возрасте вернула (прошу извинить за каламбур) молодость престарелому Аристиду Майолю. Да, он был скульптором, но благодаря Дине вспомнил о живописи; к тому же она позировала не только ему… Ещё очень интересная судьба у Фернанды Барри… Может, стоило бы найти музу во второй половине прошлого века (кажется, самая близкая к нам – далиевская Гала).
Впрочем, хорошо, что Матвеева не стала превращать «Картинных девушек» в толстенный кирпич. Чувство некоторой неполноты усиливает горьковато-сладкое послевкусие книги.
Сергей Уваров. Интонация. Александр Сокуров. – М.: Новое литературное обозрение, 2019. – 232 с.
В конце книги звучит такое пожелание кинорежиссёра Александра Сокурова: «Я предпочёл бы, чтобы обо мне не говорили, а смотрели мои фильмы». На самом же деле предыдущие двести страниц – по сути, автобиография.
Известно, что Сокуров – закрытый человек. Нет, о культуре, политике, кинематографе он говорит достаточно часто и много, а вот о себе предпочитает молчать. И, пожалуй, главное достоинство этой книги в том, что её автор, искусствовед, журналист Сергей Уваров, сумел подробно расспросить своего героя именно о его жизни.
Книга небольшая, главы-беседы достаточно ёмкие, но чувствуется, что их было много и это именно беседы, а не журналистский наскок на известную личность. Отсюда, видимо, и название книги, очень, на мой взгляд, точное – «Интонация».
Как я знаю, творчество кинорежиссёра Уваров изучает давно (он автор монографии «Музыкальный мир Александра Сокурова»), и вот пришло время поговорить не только о фильмах, но и о биографии. Начиная с раннего детства на Ангаре, отрочества на Аральском море, выбора дела жизни, отношения к этому выбору родителей…
Книга получилась о личном, а не об общественном. В этом, наверное, её главное отличие от вышедших года два назад «Диалогов с Сокуровым» (составители Николай Солодников и Катерина Гордеева).
Для меня лично книга оказалась полезна тем, что я открыл для себя Сокурова-документалиста 1970-х, автора фильмов «Самые земные заботы», «Автомобиль набирает надёжность», «Последний день ненастного лета», «Лето Марии Войновой»… С одной стороны, это вроде бы никак не вяжется с привычным Сокуровым, с другой…
«Мне кажется, я был абсолютно свободен, – признаётся кинорежиссёр. – Я уже стал чувствовать, что если я что-то делаю, то делаю это только так, как считаю нужным, потому что по-другому я не могу. Не потому, что я такой хороший, а потому, что меня что-то тянет и иначе я не сделаю. Я иногда даже не мог объяснить, почему у меня так, а не по-другому. Когда меня спрашивали: «Зачем в «Лете Марии Войновой» у вас стоят мальчики и смотрят на мотоцикл?» – как я мог словами объяснить? Это чарующее зрелище красного мотоцикла в селе, где жили непонятно как...» Грубо говоря, эти мальчики, смотрящие на мотоцикл, кочуют у Сокурова из фильма в фильм.
Беседы перемежаются отступлениями автора книги – короткими эссе о том или ином фильме, отрезке жизни своего героя, – а также интервью с коллегами и друзьями режиссёра. Струю юмора байками и шутками вносит, как и положено сценаристу и прозаику, Юрий Арабов. Например: «Реальный человек на студии представлял органы, и пытались Александра Николаевича завербовать. Так что, может быть, согласись он – и был бы у нас сейчас другой президент, из той же организации. Но не сложилось. Александр Николаевич некстати проявил своё упорство и не поддался (смеётся)». Да и сам Сокуров позволяет себе если не шутки, то самоиронию.
Заканчивая заметку, я глянул в интернете, какие есть отзывы на эту книгу. Сразу попалась рецензия Егора Королёва в сетевом издании «Прочтение». С первых же абзацев он начинает спорить с автором:
«По предыдущим книгам на эту тему было заметно, что Александр Николаевич Сокуров – скромнейший и тишайший представитель своего цеха. Оттого странно встречать такой пассаж Уварова: «Будучи, несомненно, звездой, медийной персоной (хотя эти слова звучат так неуместно по отношению к нему!), Сокуров-человек известен публике и даже своим поклонникам ещё меньше, чем Сокуров-режиссёр». Во-первых, раз неуместно, то зачем это произносить? Когда Сокуров был «звездой»?.. Во-вторых, зачем публике знать что-то про «Сокурова-человека»? Если бы он был «звездой» – тогда другое дело, толпе бы хотелось покопаться в его личной жизни».
Ну, во-первых, Сокуров действительно звезда для интеллигенции и считающих себя продвинутыми людей. А во-вторых, Сергей Уваров не «покопался» в его личной жизни, а вывел Сокурова на откровенный (стоит надеяться) разговор о ней. И эта откровенность наверняка подтолкнёт читателей посмотреть или пересмотреть его фильмы. Что произошло, например, со мной.
Вячеслав Курицын. История мира в пяти кольцах. – М.; Екб.: Кабинетный учёный, 2019. – 236 с.
После чтения толстенного, сложнейшего «Набокова без Лолиты» я подумал: «Чем дальше удивит Курицын?» А он постоянно удивляет, уже не первое десятилетие, представая перед читателем в разных образах. На сей раз это образ историка спорта и околоспорта. Вернее, собирателя курьёзов, происшествий, новостных «информашек». Где-то автор их комментирует, где-то нет.
Кстати, эта книга по структуре не так уж далека от «Набокова без Лолиты». Автор накидывает материал почти или вовсе без системы, в котором предлагает читателю разбираться. Помню, в материале предыдущей книги я разбирался около года, изучив попутно почти всего «русского Набокова».
«Историю мира…» я прочитал быстро. Одно вспомнил, другое узнал, в третье не поверил. Сейчас допишу этот короткий отзыв и поставлю книгу на полку. Уверен, она мне ещё пригодится.
А в конце – в виде примера и для затравки – одна из главок:
«Итальянская фигуристка Каролина Костнер подчеркнула, что старается держаться подальше от мужчин, особенно от итальянцев. Напомним, что Костнер встречалась с итальянским ходоком Алексом Швацером. В 2012 году во время визита антидопинговых офицеров Костнер сообщила им неверную информацию о том, что Швацера нет дома. После того как ходок сдал положительный допинг-тест на эритропоэтин, он проболтался об этом случае антидопинговым службам. Из-за этого инцидента Костнер была дисквалифицирована сначала на 16 месяцев, а после апелляции срок наказания увеличили до 21 месяца.
Тут любопытно, дойдёт ли дело до тестирования писателей на пороге издательства: чтобы авторы рукописей, сочинённых с превышением норм, размеров и доз, держали свой бодрый путь не на ярмарку в Лейпциг, а сразу на гауптвахту».