Матёрый театр! Красноярский теракт против общественного сознания

Этот крик души пришёл из города Железногорска Красноярского края, где на сцене театра кукол "Золотой ключик" собираются демонстрировать моноспектакль с обилием мата на сцене и матерным же названием "От....рили. Случай в лесу" приглашённого театра из Красноярска "Вспышка". Негодующие родители, обратившись к администрации театра, в ответ услышали, что спектакль имеет множество наград, на него стоит ограничение 18+, а театру нужна прибыль. Так что матерщине на сцене театра кукол – быть!

Удивительно? Ничуть! Сегодня ненормативная лексика, а говоря проще – площадная матерщина становится в театральной среде не просто чем-то допустимым, но почти непременным условием подтверждения "крутизны", "своего видения" и, как следствие, денежной стороны "успеха". И это – страшно. 

Насчёт наличия у матерного моноспектакля "множества наград" – чистая правда. Незадолго до этого он получил приз на проходившем в Красноярске краевом фестивале "Театральная весна – 2022", который анонсировался так:

Все постановки – это лучшие (!) премьеры для взрослых и детей (!) … Представьте, что вы находитесь в Академии высших человеческих чувств и эмоций.

А ещё раньше этот спектакль ("стендап-трагедия" по пьесе братьев Перепалец (псевдоним, естественно), режиссёр Мария Булатова, исполнитель – Стас Ленецкий) "блистал" на открытом театральном фестивале "Свой" в Екатеринбурге. Кстати, получал восторженные рецензии вроде этой:

Жёсткий драматургический материал вскрывает вены настоящему времени в российской глубинке. И время вытекает, сдобренное очищенной от табу матерной речью, липким тошнотворным юмором, бессильной подростковой злобой и отчаянием.

Может, для кого-то так оно и есть. Может быть, сам по себе спектакль действительно сильный, проблемный и т. д. Но вот только насчёт того, что на молодёжные темы можно говорить исключительно "очищенной от табу матерной речью", сдобренной "липким тошнотворным юмором", у нас, "Первого русского", имеются большие сомнения.

Матерная лексика (в старину именовавшаяся "лая матерна") по сути являлась бранным жаргоном и служила для оскорбления или выражения крайне негативного отношения к чему-либо. С точки зрения возможности словообразования – это, как писал когда-то пародист Александр Иванов:

Слов немного – ну, может, пяток. Но какие из них комбинации!

Существует распространённое заблуждение, что якобы матерно на Руси изъясняли свои мысли всегда. Но это не так. До революции в России матерились крайне редко, тем более что со сквернословием (один из серьёзных грехов) активно боролась Русская Православная Церковь, называя его "пёсьим языком" и "языком бесов". Государство тоже не стояло в стороне: запреты на матерную ругань издавал ещё Иван Грозный. А в XIX веке появилась официальная цензура, которая матерную лексику в печать (о театральной сцене и говорить нечего) не пускала. Отсюда, кстати, и выражение "нецензурная лексика".

Зато после начала в 1917 году русской смуты матерщина активно вошла в жизнь, ибо служила не только показателем "свободомыслия", но и вроде как обозначением "принадлежности к простому народу". Плюс к тому внесли свой вклад и разного рода "революционные матросы". Ведь среди военных и моряков зачастую матерные слова применялись как более выразительные и мотивирующие, а главное – более короткие: одно дело сказать "приказываю открыть огонь по вон тому вражескому кораблю!", и совсем другое – "а ну …ни по нему!" Но что годится для войны или чрезвычайной ситуации, быстро стало "табу" в общественной жизни, и за мат на улице или в автобусе при СССР запросто можно было нарваться не только на штраф, но и на 15 суток.

Разумеется, "нецензурная лексика" в обществе присутствовала, но при этом мат считался исключительно принадлежностью речи не шибко грамотных "низов", не умеющих иначе выражать свои мысли. И только после начала следующей русской смуты 1991 года матерщина плотно вошла в разговорную речь у очень многих, включая (чего никогда не было раньше!) "верхи" и представителей культуры. Ибо и раньше порой ругнуться мог любой, но чтобы "разговаривать матом" (буквально в стиле "Нахрена дохрена нахреначили? Расхреначивай на хрен!") – такого отродясь не было. У грамотных людей – во всяком случае. Не говоря уж о периодическом употреблении матерных слов в виде междометий в обычной речи и по любому поводу.

В старом советском анекдоте сопровождающий переводит посетившим наш завод иностранцам, что именно сказал слесарь дядя Ваня своему коллеге:

Вы – порочная женщина, я очень близко знал вашу мать! Дайте мне молоток!

Ещё лет 20–30 назад мы над этим смеялись, полагая, что выражать свои мысли так может только "слесарь дядя Ваня", а сегодня уже не до смеха. Потому что матерщина, проскальзывавшая кое-где в речи во времена советские, сегодня едва ли не заменила у многих (и у молодого поколения – в особенности) всякую речь вообще.

Ещё не так давно, при жизни ныне здравствующих поколений, допущенная молодым человеком матерщина в присутствии девушки означала одно – он считает её "девицей с пониженной социальной ответственностью", с которой можно не церемониться, ибо "уплочено". Сегодня же отборной матерщиной выражаются даже сами девушки, причём – весьма нежного, чтобы не сказать "подросткового" возраста. И даже не потому, что этим бравируют, а просто выражать иначе свои мысли не умеют: владение родным русским языком у современной молодёжи – ниже плинтуса. В лучшем случае есть некий коктейль из самого примитивного искорёженного грамматически русского с изрядной долей "англизмов" и процентов на 50 – матюгами и их производными в различных сочетаниях.

Иные полагают, что агрессивное вторжение матерщины в общество произошло по причине его взрывной криминализации в "лихие 90-е". Если это и так, то лишь отчасти. Ибо известно, что люди, посидевшие на "зоне", в употреблении мата весьма осторожны. Потому как в тамошней среде мат по-прежнему воспринимается в своём изначальном понимании – как оскорбление. А за высказанное в глаза оскорбление там запросто можно нарваться на весьма серьёзные последствия, ибо "за базар отвечают".

Увы, по нашу сторону тюремной решётки за "базар" уже давно не отвечают очень многие. И гораздо менее культурными людьми, чем тюремные сидельцы, являются сегодня в плане языка как раз те, чьим предназначением (и оплачиваемой работой, кстати) является задача "нести культуру в массы". А именно – писатели, актёры, расплодившиеся "стендаперы", режиссёры, не говоря уже об авторах разнообразных "электронных СМИ". Эта публика отчасти напоминает наркоторговцев: из них редко кто употребляет "дурь" сам, но на продаже её (и фактическом убийстве людей) они считают возможным делать деньги. На вопрос "И не стыдно тебе?" отвечают обычно – "Но он же сам хотел! Не у меня, так у другого бы достал!"  

Вот и деятели "культуры ниже пояса" ничего зазорного в продвижении мата (например, на театральную сцену) не видят в упор. Кому-то же это нравится? Кто-то готов за это платить? Так вот оно вам, кушайте полной ложкой! А на крайний случай – на афише есть этикеточка "18+" и приписка "Предупреждаем: ненормативная лексика очень даже присутствует в спектакле". Это "рынок", господа! А на рынке всё, что продаётся, то хорошо и правильно – будь оно хоть матерщина, хоть наркотики.

Любой психолог объяснит вам, что используемая человеком речь в значительной степени влияет и на его сознание. И потому внедрение мата "в народные массы", а тем более – средствами культуры, является сегодня никак не меньшей угрозой для страны, чем бытовой криминал и даже, пожалуй, терроризм. Ибо это и есть "теракт против общественного сознания", и особенно – против сознания молодёжи. А посему бороться с этим для государства – прямая обязанность. Необходим полный запрет на спектакли с матом на театральной сцене. И астрономические штрафы для тех, кто под них эту сцену предоставляет. Необходимо вернуть цензуру, отслеживающую использование в литературе и СМИ "нецензурной лексики".

Скажете: "Джин уже вылез из бутылки, как загнать его обратно?" А вы попробуйте! Например, введя штраф (хотя бы в 1000 рублей за каждое ругательство) за употребление мата в общественном месте. Уверяем вас, что любые родители, получив квитанцию о штрафе на кругленькую сумму, на которую "наговорил" на улице их отпрыск, найдут способ объяснить ему, что "выражаться – это плохо". И тогда матерные слова очень скоро, если где и останутся, то, как когда-то, для употребления исключительно в экстремальных ситуациях – вроде войны, шторма на море или катастроф.