Алчность, вертикаль, силовики: рецепт коррупции по-русски от «Transparency International»

В Екатеринбурге состоялась публичная лекция председателя правления антикоррупционной организация «Transparency International - Россия» Елены Панфиловой. Об антикоррупционном опыте, трех столпах взяточничества и особенностях российской коррупции – в материале ЕАН.

«С официальной точки зрения – документов, реализации программ, попыток реагировать на коррупцию – это (антикоррупционная деятельность – прим.ЕАН) родилось даже не вчера, а сегодня утром», - начала Панфилова.

Несмотря на тысячелетнюю историю поборов по-русски, к 1998-му году в России существовал лишь один программный документ, посвященный борьбе со взяточничеством – президентский указ «О мерах противодействия коррупции».

«Мы подписали, даже не ратифицировав, конвенцию ООН о противодействии коррупции 2003-го года. Само слово «коррупция» в России официально было определено только в 2008-м году. Живем мы с ним чуть больше десяти лет. Люди любят сказать: «У нас не работает законодательство!» Да ведь оно дописывалось только вчера. Оно еще совсем юное», - рассказала эксперт. 

Панфилова знает, о чем говорит. Над проблемой коррупции в широком, общественном смысле она работает со студенческих времен. В TI (здесь и дальше - «Transparency International») – с середины девяностых. Тогда европейцы выписали себе русскоговорящего специалиста, чтобы разрабатывать программы для стран бывшего Варшавского договора. С накопленным опытом Панфилова вернулась в Россию к концу века. 

«Тогда мы разработали ироничный манифест «Три «П» для Президента Путина»: прозрачность, подотчетность, порядочность. Конечно, это была калька с английского. И с каждым из этих «П» в России возникли проблемы», - рассказала Панфилова.

С «прозрачностью» удалось разобраться быстрее всего. Сейчас о «транспорентности» способен говорить даже самый захудалый депутат – помогают обязательные декларации доходов. С подотчетностью у TI пошло тяжелее. В министерствах отказывались понимать логику «Мы – Им», когда чиновники отчитываются перед гражданами, а не наоборот. Но больше всего проблем возникло с третьим «П» - порядочностью, в оригинале – Integrity.

Строго говоря, Integrity означает «целостность». Внутреннюю совокупность этических установок, гармонию морали и права, человека и закона. Поэтому «повышение уровня Integrity» - звучит вполне логично, а вот «повышение уровня порядочности» - уже оксюморон. Россияне лучше других знают – порядочность либо есть, либо нет.

Поэтому в русском TI выработали свое, универсальное определение: коррупция - злоупотребление вверенным полномочиями или вверенными ресурсами в личных целях. Зиждется коррупция в совокупности трех элементов: полномочия (ресурсы) – недостаток контроля – человеческая алчность. Трансформациям и влиянию поддаются первые два. Успешно работать с третьим фактором в России пока не удается.

Коррупция всегда вертикализирована. Здесь работает принцип пирамиды: в основании – бытовая коррупция, чуть выше – административная, следующий этап – политическая, шпиль пирамиды – коррупция высших должностных лиц (верхушечная). Между тем, у российской коррупции существует своя специфика – она максимально систематизирована. На попытку противодействия любому из элементов «пирамиды» жестко реагирует вся вертикаль.

При этом менталитет, о котором так любят поговорить популисты, не играет никакой роли.

«Какой он такой, наш менталитет? Откуда он взялся, этот менталитет? И почему он куда-то пропадает в районе финской границы? Почему российские граждане оставляют свой менталитет где-то на пограничном контроле? Когда нам пытаются говорить что-то вроде: «Бесполезно, у нас такой народ, поэтому остается бить палкой и арестами», - это ужасно», - считает Панфилова.

В этом странном коктейле из предубеждений заложена еще одна особенность коррупции по-русски - смешение двух важных вещей – борьбы с коррупцией и борьбы с коррупционерами. Однако разница критична: первое – это устранение возможностей, которые дают коррупционеру появиться, второе – это банальные посадки.

Наконец, в ходе ответа на один из вопросов из зала Панфилова вскользь рассказала о третьей особенности российской коррупции.

«В начале нулевых в нашей стране произошло перерождение коррупции из олигархической в силовую. Ничего хорошего тогда не произошло: одни поджали хвосты, а другие выпустили. И рэндомная (random – случайный, прим.ЕАН) коррупция девяностых никак не похожа на коррупцию нынешних силовых ведомств – вертикализированную. Тогда была коррупция связана с приватизацией, сейчас - с коррупционным рейдерством. Это страшнее всего: когда коррумпированы те, кто имеет право на применения насилия», - отметила Панфилова.

Несмотря на масштабы вызова, брошенного российским борцам со взяточничеством, в отношении будущего антикоррупционной повестки Панфилова сохраняет уверенный оптимизм.

«История не знает бесконечных коррупционных режимов. Однако для этого (победы над коррупцией – прим.ЕАН) требуется смена как минимум двух-трех поколений. То есть 20-30 лет. Те люди, которые кажутся нам коррумпированными и бессмертными… У меня есть «плохая» новость – они тоже заканчиваются. Возьмите американскую историю начала XX века. Ее персонажи мало отличаются от людей, чьи фамилии я бы могла произнести, но не буду, поскольку закон об оскорблении власти уже вступил в силу. Дедушка Кеннеди был таким. Внук – совершенно другим», - обнадежила аудиторию Панфилова.

Однако существует и «одно но». Перспектива сработает только при задействовании всех видов гражданской ответственности. Именно она отвечает за снос второго и третьего коррупционных столпов – бесконтрольности и алчности. 

Справка: Transparency International — неправительственная международная организация по борьбе с коррупцией и исследованию уровня коррупции по всему миру. На настоящий момент у организации существуют отделения более чем в 100 странах мира. В 2015 году Минюст РФ включил «Transparency International – Россия» в список иностранных агентов.

Григорий Лейба

Фото: Facebook - Elena A. Panfilova