Самоцветная Атлантида: как возродить на Среднем Урале культуру камня?

В Свердловской области нужно заново выстраивать систему частного старательства, считают современные «горщики».

Когда-то Средний Урал был очагом старательской и камнерезной культуры в России. Сейчас традиции предков остались полузабыты, однако в области еще есть энтузиасты, желающие вдохнуть в «каменную» культуру региона новую жизнь. О законодательных проблемах в этой сфере, суевериях старателей и, конечно, уральских камнях «АиФ-Урал» рассказал Александр Маковецкий, соавтор и составитель сборника «По следам самоцветов. Байки уральских хитников».

Кто такие хитники

Артем Рыжаков, «АиФ-Урал»: Александр, как вы пришли к увлечению камнем?

Александр Маковецкий: Я начал увлекаться камнями еще в школьные годы. Сначала это был неосознанный интерес, я ходил по лесу, искал старинные копи, на дилетантском уровне пытался какие-то минералы узнавать. Потом поступил в горную академию, на специальность «Открытые разработки месторождений», что к геологии отношение имело весьма опосредованное. Но, будучи уже на первой геологической практике, я начал осознанно смотреть на камень, потом занялся самостоятельным поиском – сначала с друзьями, потом в одиночку, а потом меня до такой степени прихватила «каменная болезнь», что я основал сайт, посвященный культуре «Хиты», и стал заниматься популяризацией этого направления. Еще лет 15 назад, в лесах почти не было хитников, до такой степени на Среднем Урале эту традиционную культуру изжили. Я решил попытаться немногих оставшихся энтузиастов объединить. Сейчас любителей камня стало гораздо больше. А потом появилась книга – это сборник тех «баек», рассказов, которые писали участники сайта, форума. Одна из основных целей книги – попытка привить молодежи интерес и любовь к камню.

- Вы отмечаете интерес среди детей к этой культуре камня?

- Да, среди ребят интерес к камню растет. У меня самого две дочки, 3 и 9 лет, старшая с удовольствием со мной ездит в небольшие поездки, ищет камешки, любуется ими дома. Сейчас таких людей, которые рассказывают детям о минералах, немного. Но делать это нужно – это связь поколений.

Мы, в своих скитаниях по лесам, даже начали встречать небольшие импровизированные экскурсии из одного-двух взрослых и группы детей, которым рассказывают о геологии.

- У хитников есть свои законы, правила?

- Безусловно. Среди хитников есть даже разные специализации. Кто-то предпочитает искать камень по отвалам, кто-то любит расчищать старые выработки, кто-то закладывает свои шурфы. Есть разведчики, которые ищут новые места – к ним отношусь и я. Ну, а кто-то просто занимается экотуризмом – ходит по копям, фотографирует. У всех интересы разные, это многогранный народ.

Кроме того, хитники, в большинстве своём, суеверны. Связано это, в первую очередь, с тем, что человек, находящийся в дали от цивилизации, на природе в течение долгого времени, сталкивается порой с необъяснимыми явлениями. Хочешь, не хочешь, а суеверным станешь.

- Среди хитников распространена вера в персонажей, которые описал в своих сказах Павел Бажов?

- Конечно, не все в это верят. Но сейчас реалии переплелись с мифами. Хозяйка Медной горы, например, стала для добытчиков персонажем нарицательным – это сила, хранящая недра, которая может подарить прекрасный образец, а может и отвернуться от человека. Бажов настоящий мастер – он создал целый культ из этих персонажей, и они настолько целостны, гармоничны, что в них хочется верить.

У «золотарей» - тех, кто ищет золото – вообще отдельная мифологическая система, свои персонажи. А еще все зависит от территории. Если на Среднем Урале привечают Хозяйку, то на Южном и Северном Урале имена могут быть совершенно иные.

Камень и закон

- Вы в своих поисках ощущаете барьеры законодательства или сталкивались с представителями закона?

- Текущая ситуация такова, что власть не интересуют люди, собирающие с поверхности какую-то мелочь. Хотя, неоднократно были случаи у поселка Малышево, когда искателей изумрудов забирали в полицию. Такие казусы возможны, если дело касается 1 группы камней. В остальном, препонов, как таковых, нет. По большому счету, эти остатки в отвалах не сделают погоды руднику, к тому же, заброшенному, их можно было бы отдать на откуп искателям-одиночкам. Но, тем не менее, за отвалами сохраняется строгий надзор. На этих территориях, кстати, проводятся востребованные экскурсии – у туристов есть шанс найти себе маленький осколок берилла, изумруда.

- Александр, недавно были предложены поправки в закон о недрах в пользу частных старателей... Хотелось бы понять, те люди, которые сейчас ищут минералы по старым выработкам, добывают лишний кусок хлеба или просто из страсти к камню этим занимаются?

- Точно могу сказать, что ради выгоды за камнем идет совсем немного людей. По той простой причине, что на Урале никто на камне не разбогател – из тех, кто сам ходил и сам добывал, по крайней мере. Наживались те, кто скупал камень по дешевке у добытчиков и продавал на ярмарках или отвозил в столицы. Такие люди были в каждой ключевой деревне Среднего Урала. Говорю «Среднего», потому что непосредственно на Среднем Урале и зародилась культура камня как таковая. В другие места она пришла отсюда.

Те, кто самостоятельно искал и добывал камень, никогда на этом не богатели, и государство в первую очередь должно это понимать. Да, какую-то копейку крестьянин мог на добыче камня взять, при определённом фарте, но это был всего лишь «приварок» к его основной деятельности. Сейчас и это практически невозможно, поскольку в 18-19 веках весь камень «по верхам» выбрали. Количество мест с самоцветами весьма ограничено. Наши прадеды это прекрасно знали, разрабатывали такие места, и все, что можно было взять сверху, брали. Сверху – это глубины до 5-10 метров. Глубже редко работали, по разным причинам. Это и сильный водоприток, тяжелая вмещающая порода. Делать полноценные, укрепленные шахтные стволы, подъёмные механизмы – это очень дорого и трудоемко, рядовые добытчики себе такого позволить не могли. Впрочем, работа на глубине - это уже промышленная добыча, здесь техника нужна. Вручную на такие глубины пробиваться – чистейшее безумие.

- Сейчас сфера старательства регулируется какими-либо законами?

Есть Закон «о драгоценных металлах и драгоценных камнях». Если говорить о металлах, то могу сказать, что на Урале достаточно много россыпей с такой концентрацией золота, что разрабатывать их рентабельно только маленьким артелям. Государству же такие месторождения, на мой взгляд, не интересны с точки зрения объёмов добычи.

Я считаю, имеет смысл разделить правовую базу на «Закон о драгоценных металлах» и «Закон о драгоценных камнях» или, правильнее будет, «Закон о самоцветах». Потому что с камнями ситуация иная. Еще есть места, в основном на Южном Урале, где разведки проводились не так интенсивно, как здесь. Там есть камень, его можно добыть в непромышленных объемах, и это будет уже интересно небольшой артели из 3-4 человек. Но такие места, во-первых, надо найти, а поиск камня у нас запрещен, а во-вторых, добыча без специальных разрешений у нас также запрещена. Как следствие, в стране нет внутреннего рынка камня.

Все хитники, конечно, двумя руками за то, чтобы поиск и добычу камней разрешили на каких-то понятных условиях. Например, давным-давно выдавали так называемый «горный билет», который стоил какие-то символические деньги. Крестьянин приобретал его – скажем, на добычу в своей слободе – начинал там искать и добывать. После этого он продавал добытое на ярмарках, сдавал скупщикам. Но, так или иначе, деньги все равно крутились в государстве. Я полагаю, подобные билеты можно выдавать и сейчас, только не привязывать их к определенной территории. В идеале их вообще можно сделать бесплатными, потому что в лице хитников государство приобретает специалистов по геологоразведке, которые будут находить жилы и небольшие месторождения, таким образом, возрождая в стране, и в первую очередь, на Урале культуру камня. Большинство людей, которые этим сейчас занимаются, это романтики, увлечённые люди.

Совершенствование законов в этой сфере, безусловно, нужно. Сейчас, к примеру, складывается абсурдная ситуация с агатами. Это недорогой камень, хотя и очень красивый. Во всех странах, где горная сфера нормально регулируется, есть целые семьи, которые живут этим камнем: добывают его, продают как внутри страны, так и за её пределы. У нас ничего этого нет. Потому что в России для вывоза нужно получить экспертную оценку - у нас в стране камень считается культурным наследием. Но на том же Среднем Урале есть, насколько я помню, один эксперт, и стоимость его работы определяется им самим. Добытый агат может стоить, допустим, 100 рублей. А его оценка может обойтись в 2 тысячи рублей – и он становится не конкурентным. Такая процедура имеет смысл в отношении камней первой группы – изумрудов, сапфиров, рубинов – и то, с точки зрения промышленной добычи. Одиночке эта оценка обойдется слишком дорого, и продать камень станет невозможно.

В этой сфере необходимо создавать целый институт. Вообще, систему регулирования отношений артелей и государства нужно продумывать последовательно, по ступенькам – разом заполнить образовавшийся вакуум не получится, на мой взгляд.

На дальних горизонтах

- А где тогда берут сырье камнерезные фирмы, мастера по изготовлению предметов из камня?

- В этом случае речь идет, как правило, о поделочном камне – яшме, змеевике и прочих . Что-то приобретается у нас на действующих карьерах, вполне легально. Что-то поднимается с поверхности на известных проявлениях. Что-то приобретается за рубежом – например, заирский малахит.

Потому что ввезти камень в страну можно. А вот вывезти нельзя, в этом плане мы вообще оторваны от мира.

Той же яшмы в нашем регионе очень много. На Южном Урале ею просто отсыпают дороги. Дорога на Ирбит в районе деревни Лебедкино у нас отсыпана первоклассными агатами. В районе Режа под дорожный асфальт закатаны прекрасные турмалины. В Малышева – бериллы.

Ситуация абсурдная, конечно.

-А, знаменитый малахит на Урале еще остался?

- К сожалению, нет. На Среднем Урале было два крупных месторождения, которые сейчас выработаны. Конечно, есть какие-то небольшие проявления малахита на медных месторождениях, в основном, незаслуженно забытых. Но его там мало, это раз. А во-вторых, системным поиском новых проявлений никто не занимается.

В целом, Урал потерял эту славу.

- Получается, инициатива областного правительства – это первый шаг к упорядочиванию «каменной» отрасли?

- Это, конечно, нужный шаг, ведь на данный момент в этой сфере царит пустота. Систему нужно строить заново. Нужно обязательно привлекать профессиональных консультантов в сфере драгоценных металлов и камней, учитывать их точку зрения. Я говорю о практиках. Опираясь на теоретиков, гармоничной системы не выстроить, потому что ученые не «полевики», они не ходят и не копают, за редким исключением.

- Относительно недавно региональные власти заговорили о развитии геологического туризма, однако системных шагов пока не предпринимается...

- Сейчас на Урале практически нет геологического туризма. Да, многие уважаемые люди предпринимают какие-то попытки развивать это направление. Но, чтобы сделать хороший проект – например, подать интересно тропу Ферсмана, провести людей по историческому маршруту – нужно благоустроить эту территорию. Это большой отрезок пути – там нужны какие-то оборудованные стоянки, избушки для отдыха. Сами выработки нужно расчистить, сделать их интересными. Ведь сейчас копи представляют собой кучи заросших отвалов и заплывшие воронки, в лучшем случае. Смотреть там нечего. И для того, чтобы людям там было интересно, нужно вложить в обустройство много денег и сил.

Кроме того, хитники, если дать им свободу, за несколько лет откроют много новых мест –на той же тропе Ферсмана, например, или в пределах Самоцветного кольца Урала.

Это поддержит угасающие традиции, вдохнёт жизнь в наш уникальный край, позволит туристам, иностранным в том числе, прикоснуться к настоящей сказке.