Блог Йода, Григорий Куксин, Greenpeace: «МЧС замалчивает торфяные пожары»
10 октября во многих районах Москвы ощущался явный запах гари. Многие москвичи вспомнили лето 2010 года, когда вокруг Москвы горели леса и торфяники. В МЧС Москвы, Московской и соседних областей уверяют, что никаких возгораний нет, как и поводов для беспокойства у москвичей, однако у жителей города иное мнение. Между тем, по информации Greenpeace, торф горит в Егорьевском и Луховицком районах Подмосковья. Бывший сотрудник МЧС, а теперь руководитель противопожарной программы «Гринпис России» Григорий Куксин рассказал Йоду, как изменилась ситуация с горящими торфяниками с 2010 года.
Григорий Куксин, руководитель противопожарной программы «Гринпис России»
— В 2010 году, когда вокруг Москвы горели леса и торфяники, власти заявляли, что выделят десятки миллиардов рублей на предупреждение последствий, тогдашний губернатор Подмосковья Громов обещал обводнить все торфяники области, и так далее. Что из обещанного было сделано к 2014 году?
— В 2010 году главным источником задымления и проблем для Москвы были осушенные болота-торфяники. Тогда были заявлены и даже в каком-то объеме проведены работы. Правда, всё это относится преимущественно к Московской области. С 2010 по 2014 было выделено около шести миллиардов рублей, в основном на обводнение проблемных территорий. В реальности, конечно, это коснулось не всех болот — во-первых, далеко не все можно обводнить, многие осушенные болота уже застроены. В конце 90-х это были самые дешевые земли, которые распределялись под дачные товарищества. Теперь там огромные дачные массивы, которые не будешь же топить. Там же люди живут, проложены дороги, сеть коммуникаций и так далее.
Кроме того, организация, которая была выбрана для выполнения этих работ — «Мосстроймеханизация-5» — обводнением никогда не занималась и вообще никак не связана с мелиорацией, там просто нет специалистов. Так что, с нашей точки зрения, деньги тратились совсем нерационально. Деньги были огромные — шесть миллиардов все-таки довольно заметная сумма, даже в масштабах всей Московской области — но были выбраны очень дорогостоящие и неэффективные технологии. Более того, во многих случаях они дали обратный эффект, и многие торфяники стали еще более пожароопасными, чем раньше.
— А в чем заключается неэффективность технологий, которые применяет МЧС для тушения торфяных пожаров?
— Во-первых, тушить начинают очень поздно, на той стадии, когда это уже неэффективно. Во-вторых, очень мало специалистов и очень много показухи. То есть когда нам показывают, как вертолеты или самолеты сбрасывают воду на торф — это просто выкидывание колоссальных денег. Таким образом торф невозможно потушить даже теоретически, это противоречит самой химии процесса. Торф — довольно любопытный материал с точки зрения горения, он выделяет битумные смолы, становится гидрофобным, то есть отталкивает воду, поэтому его бессмысленно заливать сверху. Его надо обязательно механически перемешивать, разрушая эти гидрофобные слои.
Ну и просто нужно технологии тушения показывать, обучать людей и так далее. К сожалению, с советских времен эти технологии были просто забыты, никто не в курсе, что делать, и часто, когда мы приезжаем на место пожара, мы видим крайне низкую квалификацию участников. Особенно со стороны пожарных и МЧС. Их в принципе этому не учат. Лесники, конечно, гораздо качественнее работают, но они и не за все территории отвечают. А на самом-то деле достаточно вспомнить советские материалы по пожаротушению и торфяной промышленности, тут ничего секретного нет.
— Но что-то всё-таки получилось сделать?
— Да, есть примеры того, где обводнение получилось довольно прилично. Скажем, в Шатурском районе, в части Егорьевского и Луховицкого районов, в Орехово-Зуевском. В том числе тот самый Радовицкий мох, который сейчас горит.
В чем смысл мероприятий по обводнению? К сожалению, не удается восстановить болото в первозданном виде, когда оно мокрое и гореть не может. Поэтому были выбраны технологии — то есть прокладка дорог, строительство гидротехнических сооружений, дамбы, задвижки, гидрозатворы — которые не позволяют воде быстро утекать.
Чтобы все это построить, пришлось проложить новые дороги. И это дало обратный эффект: на торфяниках, на которых раньше людей не было, потому что туда было трудно попасть, появились охотники, рыбаки и так далее. А вот полностью утопить эти торфяники не получилось, просто воды не хватает. Да, на некоторых болотах ситуация улучшилась, есть чем тушить. Тот же Радовицкий мох, который сейчас горит — теперь туда удобно подъехать пожарным, там есть вода для тушения. С другой стороны, территории стали доступны для населения.
— В чем тогда главная проблема с тушением торфяников?
— Проблема в том, что на местах все исполнители и в системе МЧС, и в системе Рослесхоза, и региональные органы власти упорно начали делать вид, что проблемы нет. Надо было сказать, что да, меры приняты, ситуация улучшилась, условия созданы, но пожары всё равно возможны и как ни работай над обводнением, что-то дымить все равно будет, надо просто это тушить.
Вместо этого были приняты все усилия, чтобы в отчетах торфяные пожары упоминались как можно меньше. До сих пор все пожары, которые сейчас действуют, не фигурируют в сводках, не называются торфяными — и в результате на них не могут выделить достаточные силы и средства. Раз нет торфяного пожара — то и пожарную команду посылать не надо, кормить людей, поить, обеспечивать топливом и т.д.
Так что сейчас проблема не столько в задымлении, сколько в том, что пожары могут пережить зиму, перейти в следующий год, а если опять будет малоснежная зима, тут очень трудно делать прогнозы. Из-за сухого года очаги необычно глубокие, поэтому эти пожары нужно поскорее признать. Собственно, этого и добивается Greenpeace.
— А зачем и когда эти болота вообще осушали?
— Осушались болота с конца 19 века, наиболее интенсивно — с 30-х по 70-е годы 20 века. Торф тогда рассматривался как основное топливо для электростанций, доступный источник энергии и для сталеплавильных, и для стекольных производств, и так далее. В конце концов торф не выдержал конкуренции с углеводородами, газом, нефтью и даже углём, и стал невостребован в качестве топлива. К 80-м годам все предприятия на торфоразработках закрылись, а уже осушенные территории остались брошенными. То есть без владельца, без охраны — ведь сами предприятия обеспечивали безопасность на своей территории, сами тушили. А сейчас эти брошенные территории — самые проблемные. Часть из них попала в лесной фонд, за них отвечают лесники. А часть оказалась на землях сельхозназначения или вообще ничейных. И вот там, конечно, самые большие проблемы, потому что за них никто напрямую не отвечает, а тушить мало кто умеет.
— Кстати, к разговору о лесниках. В 2010 году в разгар пожаров выяснилось, что в результате реформы Рослесхоза незадолго до начала этих пожаров было уволено около 70 тысяч лесников, поэтому пожары тушить было просто некому. Какая с этим ситуация сейчас?
— Сейчас ситуация ненамного лучше. Да, создаются специализированные лесопожарные организации, но проблемы, заложенные новым Лесным кодексом, остались. Лесная охрана так до сих пор полностью не восстановлена, так что сейчас на порядок меньше людей, чем требуется для реального обеспечения безопасности. В Московской области, конечно, ситуация стала намного лучше, потому что она получает на два порядка больше финансирования, чем любой другой регион, а в других областях все очень печально.
— А кто должен заниматься подготовкой специалистов по тушению торфяников в МЧС?
— К сожалению, никто. В их программе подготовки даже нет такого пункта. Им просто неоткуда узнать, что нужно делать, если горит торф.
— А к вам в Greenpeace МЧС не пробовали обращаться?
— Нет, конечно. Не тот формат отношений. Они воспринимают нас как противников из-за того, что мы им постоянно указываем на проблемы. Хотя это, конечно, неправильно, потому что мы стараемся помочь решить проблему на той стадии, когда это еще можно сделать эффективно.
— Какая сейчас реальная ситуация с пожарами в Егорьевском и Луховицком районах? Есть опасность для Москвы?
— Для жителей Москвы никакой опасности нет, а жителям Подмосковья и москвичам мы просто не рекомендуем в этом участке ходить за грибами и ягодами, просто чтобы не попасть в опасную ситуацию. Сильного задымления в этом году уже не будет, так что пожар уже дотушивать нет смысла, да и сил в этом районе на это всё равно нет. Сейчас надо только контролировать этот пожар, не давать ему захватывать новые площади и обязательно дотушить весной. Но до этого пожар, конечно, надо признать.
Пресс-служба МЧС по Московской области:
"«Гринпис» вас вводят в заблуждение. Ни в Егорьевском, ни в Луховицком торфяники не горят. С какой целью они вас вводят в заблуждение? Это вам нужно пообщаться с их руководством, с какой целью они сеют панику среди людей".
Алексей Ковалев
Читайте нас в Твиттере, ВКонтакте, Фесбуке