5 вошедших в историю совсем неромантичных драк русских поэтов
Есенин и Пастернак
По изложению близкого друга Сергея Есенина, Анатолия Мариенгофа, в последние годы жизни поэт часто не контролировал свои пьяные выходки, а в доказательство того приводит случай. В один из дней Есенин, не закончив читать свое стихотворение до конца, схватил увесистый пивной бокал со стола и огрел им по голове другого поэта — Ивана Приблудного. Удар был настолько сильным, что последнего пришлось увезти в больницу. Пострадавший был учеником Есенина, поэтому отношение последнего было к нему особенное, а вот творчество Пастернака поэт действительно недолюбливал.
Драка Пастернака и Есенина случилась в здании журнала «Красная новь». Причем стычка произвела такой переполох, что бедная ассистентка не знала в каком помещении спрятаться от двух разъяренных мужчин. Валентин Катаев в красках описывал схватку: одной рукой Есенин удерживал Пастернака, второй старался ударить ему в ухо, а тот, разъяренный, в пиджаке с вырванной пуговицей, пытался изловчиться и двинуть Есенину по челюсти, но у него это никак не получалось.
Что сподвигло двух уважаемых поэтов на подобное поведение — неизвестно. Опираясь на изложенные «показания» Катаева, Есенину не требовалось повода для того, чтобы наброситься Пастернака. Даже когда последнего не было рядом, то при одном лишь упоминании его имени Сергей Александрович расплывался в брезгливой улыбке, добавляя «Какой он, к черту, поэт?».
Мандельштам и Толстой
После неожиданного визита Сергея Бородина в квартиру Осипа Мандельштама последний стал нервозным и вспыльчивым. Как писал Н. Чуковский, Бородин с надеждой скорого возврата занял Осипу 50 рублей, но тот не собирался платить по долгам. Поняв это, Бородин направился в гости к должнику, но застал только его супругу Надежду Яковлевну, с которой и решил потребовать возврата средств. В тот самый момент в комнате объявился Осип, сразу заявив об отсутствии денег и попросив Бородина удалиться. И вот тут завязалась драка.
Чуковский повествовал: два интеллигентных человека лупили друг друга, а жена Мандельштама кричала. По этому инциденту организовали судебный процесс над обоими литераторами, а главенствовал над этим Алексей Толстой. В суде Осип не упоминал о своем долге, зато настаивал на обвинении Бородина за оскорбление своей жены. В случае обратного решения Мандельштам грозился посчитать Толстого оскорбителем Надежды Яковлевны. Но несмотря на старания подсудимых, виновными были признаны оба участника процесса.
Буквально через пару месяцев после заседания, в день выплат, Толстой и Мандельштам встретились в издательской бухгалтерии. Осип приблизился к Толстому с вытянутой рукой и шлепнут последнего по щеке. Свои действия Мандельштам объяснил, как наказание палача, давшего добро на избиение его жены. Толстой же дал слово, что закроет перед ним все издательства и подаст жалобу Горькому. После этого жизнь поэта пошла под откос. Есть подозрения, что скорый арест Мандельштама связан именно с этой злосчастной пощечиной, а не с оскорбительными стихами в адрес Сталина.
Маяковский и Израилевич
В период работы над кинолентой «Заколдованная фильмой», Яков Израилевич буквально засыпал Лилю Брик, возлюбленную Владимира Маяковского, цветами. Яков слыл репутацией заядлого дуэлянта, которому для вызова не требовалось особого повода. Лиля Брик, естественно, не говорила любимому про ухаживания Якова, но случай сделал свое дело.
Как-то Яков Израилевич отправил письмо с признаниями Лиле, но оно попало в руки Маяковского. Прочитав его Владимир Владимирович пришел в ярость. Собрав «группу поддержки», Маяковский, в компании Лили Брик и ее второго мужа, направился в Петроград на поиски назойливого кавалера.
Как потом рассказывала Лиля, Владимир встретил Якова на улице совершенно случайно и не раздумывая бросился на того с кулаками. Все переросло в страшную драку, после которой оба оказались в полиции, где Маяковский не постеснялся использовать связи и обратился к Максиму Горькому, настаивая на своем освобождении. В тот день отпустили всех участников потасовки. Как писал Роман Якобсон, в последующем Горький невзлюбил Маяковского за этот проступок.
Бальмонт и Морозов
Спустя 8 лет своего отсутствия, Бальмонт вернулся в Петербург и, естественно, выпил по этому поводу. Но, как вспоминают современники поэта, горячительные напитки ему были строго противопоказаны. Как говорила его жена, одна стопка водки могла переменить Бальмонта до неузнаваемости. В тот вечер поэт ограничений себе не поставил. К рассвету, очень пьяный Константин Дмитриевич никого не пропускал мимо себя. Присутствующие старались не обращать внимания на оскорбления пьяного человека, но пушкинист Морозов пройти мимо не смог.
Дальше показания очевидцев потасовки разнятся, но все сходятся в одном. Морозов приблизился к Бальмонту и начал говорить о своих достижениях, добавив, что является ценителем творчества Бальмонта. Но последнему это не польстило, и тот заявил, что ему претит голос Морозова. После этих слов Бальмонт получил вином в лицо. В тот вечер все были пьяны, поэтому драка была смертная. Наутро поэт вернулся домой побитым и в порванном сюртуке. Примирились ли зачинщики драки в последующем — история умалчивает.
Бродский и Найман
Людмила Штерн лицезрела из окна своего рабочего места странную картину. Во дворе у писательницы был установлен стол для тенниса, к которому каждую неделю любил наведываться Иосиф Бродский. Но в тот день до Людмилы дошли озлобленные крики мужчин, что привлекло ее внимание и заставило выглянуть в окно, за которым стояли два споривших поэта. На столе для пинг-понга расположился взъерошенный Бродский, который, размахивая перед носом ракеткой, пытался доказать что-то Анатолию Найману.
Спустя немного времени Найман заметался возле стола и что-то кричал. Началу драки послужил плевок Бродского под ноги Наймана и попытки последнего опрокинуть стол, на котором сидел Иосиф Александрович. К тому моменту, как Людмила Штерн выбежала на улицу, Бродский стучал головой Наймана о стол, пытаясь донести истину о том, почему люди на самом деле боятся смерти.