Что Толкин заимствовал из мифов и легенд

Причём себе Толкин отводил роль не столько творца, сколько исследователя уже существующей легенды. К примеру, когда будущего профессора однажды спросили, о чём же на самом деле его стихи про Эарендела, он ответил: «Не знаю. Это ещё надо выяснить». Выяснение привело к появлению проработанного мира с собственной культурой, историей, письменностью.Средиземье создавалось на основе древних языков и мифов, шлифовалось и перестраивалось несколько десятилетий. То, что в итоге получилось, — нечто большее, чем ряд заимствований из культурного наследия Британии и Скандинавии. Это совершенно новый мир и миф, литературная игра, полная намёков. Попробуем разобраться, откуда пошла главная фэнтезийная сага всех времён и народов.
«Хоббит» и «Эдда» Тот, кто начнёт копать корни толкиновского мифа, первым делом наткнётся на Старшую и Младшую Эдды. Вот, к примеру, земли людей, карликов и троллей, окружённые морем, за которым лежат пространства, где властвуют иные силы. Есть Мировая Бездна, куда светлые силы изгнали тёмные. Есть срединный мир — Мидгард, по сути, Middle-earth.
Именно в скандинавском эпосе кроются корни таких средиземских народов, как эльфы и гномы, которые там звались альвами и цвергами. Гномов особенно выдают имена. Достаточно открыть «Прорицание Вёльвы», где перечисляются имена карликов, и сразу наткнёшься на компанию знакомых из «Хоббита»: Бифур, Бофур, Фили, Кили… весь отряд Торина, включая даже Гэндальфа. Имя второго из цвергов, Дарина (Дьюрина) получил прародитель гномов, а имена Траин, Даин и Трор достались родне Торина.

Сверху — иллюстрация к «Пророчеству Вёльвы». Кто-то из этих коротышек — Бомбур, кто-то Торин, а кто-то даже Гэндальф

И цверги, и гномы живут под землёй, и те и другие — мастера-кузнецы, создающие магические вещи. Однако цверги не были воинами. Они предпочитали торговать, их было нетрудно шантажировать, ловить на слове или обманом вынуждать работать на богов-асов.
В отличие от гномов, цверги не могли разгуливать по поверхности — под солнечными лучами они обращались камень, в точности как тролли из «Хоббита». Сцена, где Гэндальф одурачивает троицу троллей, позаимствована из «Речей Альвиса». В этой истории мудрый цверг Альвис дерзнул посвататься к дочери Тора. Бог грома заявил, что хочет проверить мудрость жениха, и задавал всё новые и новые вопросы, чтобы продержать его в доме до восхода. С первыми лучами солнца Альвис окаменел.

Черты же асов приобрели средиземские эльфы. И те, и другие видели мир с самого его сотворения, без них не обходилось ни одно важное событие, и они знали, что рано или поздно придётся уйти. С ними в новорождённый мир пришли войны, предательства, убийства, зависть и ложь, подобно тому, как каждое действие асов становилось очередным шагом к Рагнарёку.
Самые могущественные магические предметы Толкин отдал перворождённым. Асы тоже накапливали волшебную утварь, с той разницей, что им приходилось привлекать мастеров-цвергов. А средиземские эльфы сами справлялись и с кузнечными работами, и с чарами не хуже гномов.

Но, конечно, эльфы Толкина ближе не к богам, а к светлым альвам. Это племя, как описано в «Эддах», «обликом своим прекраснее солнца», обитает в небесных чертогах Альвхейма и отвечает за растительное изобилие и разнообразие. Дивный народ Средиземья получил всё те же качества, кроме небесной резиденции. Всё-таки Заокраинный Запад куда романтичнее.

Гибель Боромира напоминает сцену из «Песни о Роланде».

В «плавильном котле» профессора мирно соединились предания скандинавов и кельтов. Эльфы наделены чертами народа холмов из ирландских сказаний, что для середины XX века было революционной точкой зрения. Крошечные феи с крылышками, порхающие среди цветочков, уступили место мудрецам и воинам, бессмертным и непостижимым. Такую трактовку эльфов предлагал ещё Редьярд Киплинг в «Сказках Старой Англии», но только Толкину удалось популяризовать её.

«Властелин колец» и король АртурПри создании дивного нового мира никак не могло обойтись без рыцарского романа. А именно — цикла легенд о короле Артуре и его рыцарской братии. Тихая, светлая печаль, пронизывающая истории о легендарном правителе, идеально ложилась на канву истории Средиземья.
Можно смело проводить параллели между Артуром и Арагорном. И тот, и другой должны были доказать своё право на трон, и тому, и другому пришлось восстанавливать королевство из руин, и тот, и другой служили Прекрасной Даме. Вторая очевидная параллель — королевский меч. Клинок, по которому подданные могут признать истинного владыку, впервые оформился именно в артуровском мифе. Толкин добавил пафоса, сломав меч и вернув его Арагорну перекованным как раз перед возвращением на царство.

Законный наследник и его наставник-чародей

Параллели между другими героями не так очевидны. В частности, судьба Артура, уплывшего на Авалон, прослеживается и в образе Фродо, который исцелён от старых ран только на Западе. Черты увечного Короля-Рыбака можно увидеть в наместнике Гондора, потерявшем одного сына и отказавшемся от другого. Арагорн становится не только королём, но и наследником Денэтора. В этом видны мотивы гораздо более древних кельтских легенд.Нельзя не отметить и образ девы-воительницы, воплощённой Толкином в Эовин. Любовь без взаимности, тяга к смерти, подвиг — эти признаки роднят дочь роханского владыки и с валькириями, и с богиней войны Морриган, царившей на полях битв в ирландских сказаниях, и отчасти с сестрой Артура Морганой. Только Профессор оказался добрее к своей героине. Он позволил ей выжить и обрести счастье.
Кстати, Прекрасной Даме во «Властелине Колец» служат двое. И у второй пары, Гимли и Галадриэль, всё гораздо трагичнее. Здесь речь идет о настоящей куртуазной любви, без надежды на взаимность, а уж тем более на что-то плотское.

Гэндальф и Один.Ну а как же Гэндальф, неужели и он?… Да, да и ещё раз да.

Впервые старец в широкополой шляпе, при посохе и бороде отправился в путь из Асгарда. Только у него ещё недоставало одного глаза. В таком виде верховный бог Один пускался в странствия по Мидгарду, чтобы испытывать достойных людей и карать негодяев. От этого поверья и пошли скандинавские традиции гостеприимства. Неровен час, выставишь отца богов за порог зимней ночью, а он обидится…

Образ Гэндальфа навеян Толкину швейцарской открыткой «Горный дух».

Второй кандидат на отцовство, конечно же, Мерлин — их роли в истории весьма похожи. Наставник короля Артура поделился умениями со всеми тремя магами «Властелина Колец». Радагасту отошли навыки друида, Саруману — книжная учёность, а Гэндальфу досталось прикладное волшебство. Мерлин щедрый, его на всех хватит.Имя «Гандальв» позаимствовано из «Старшей Эдды», у одного из цвергов. Почему вдруг у чародея гномье имя? Потому что первоначально Толкин собирался назвать Гэндальфом короля гномов, которого мы знаем как Торина. Волшебника должны были звать Бладотрином, но в итоге Профессор решил, что это звучит несолидно.
Расшифровывается имя так: gandr — жезл, alfr — альв. Менее очевидна языковая игра с эльфийским прозвищем «Митрандир». «Мотроднир», «блуждающий по кочкам» — это поэтическое сравнение (кённинг), которое встречается в «Эддах» и расшифровывается как «олень».
Хоббиты и…
Многие считают, что до Толкина и слова такого, «хоббиты», не существовало. И что якобы он его придумал, скрестив «homo» и «rabbit», то есть кролик. На самом деле ни о каких кроликах Профессор не думал, а hobbit — производное от hob, так называли одну из разновидностей фей. И почерпнул это Толкин, конечно, из старых книг. К примеру, Майкл Дэнхем, автор «Дэнхемских списков», даёт такой перечень сверхъестественных существ: «… двойники, боуги, портуны, гранты, хоббиты, хобгоблины, данни…»
Кроме того, внешним видом жизнерадостные селяне-полурослики напоминает норвежских проказников ниссе и кельтских брауни. Эти существа тоже любят яркие одежды: красный колпак, синий жилет, кафтан — жёлтый, штанишки длиной доходят до коленок и обычно зелёные, чулки — в полоску, а обувь — деревянные башмачки.

Ниссе, художник Нильс Бергслейн

Но поставить знак равенства между хоббитами и каким-либо из этих народцев не выйдет. Самое большее — это некоторые фольклорные элементы, добавленные к сельским типажам старой доброй Англии, столь любимым Толкином. Хоббиты в привычном нам виде — изобретение Профессора. Они уже и сами стали источником для заимствований. Достаточно вспомнить низушков Сапковского, халфингов Dungeons & Dragons или кендеров.
Кольцо и «Песнь о Нибелунгах»
В фэнтези второй половины XX века только ленивый не позаимствовал у Толкина сюжетный ход про могущественный артефакт не в тех руках. А откуда сам Профессор взял любимое украшение Чёрного Властелина?
Первое, о чем обычно вспоминают, говоря о Кольце, — это проклятое сокровище карлика Андвари, родом из «Младшей Эдды» и «Песни о Нибелунгах». Изначально оно приумножало богатство владельца, только и всего. Но когда Локи отобрал кольцо у Андвари, тот наложил на него проклятие. Теперь «сокровище» будет приносить только раздоры и смерть. Так и вышло, причём с первого же счастливого обладателя.

Локи и цверг Андвари в образе змея

«Моя прелесссть!» Фафнир убил друга ради кольца Нибелунгов и превратился... нет, не в Голлума, а в дракона

О власти и могуществе в легенде речи не шло. Этот мотив появился у композитора Рихарда Вагнера, а именно в оперной тетралогии «Кольцо Нибелунга». Кольцо даёт власть, если хозяин найдёт в себе силы отказаться от любви и человечности. Поэтому богу Вотану (Одину) не под силу добыть кольцо, оно даётся только человеку, свободному от пороков и страха, — герою Зигфриду. И кольцо же, олицетворяющее власть, становится причиной его гибели и наступления сумерек богов.Сам Толкин шутил, что общего между его Кольцом Всевластия и кольцом Нибелунгов — только то, что оба круглые. Но оправдываться ему пришлось потому, что сходство всё же есть. Кольцо Всевластия — слишком тяжкая ноша и для рыцаря, и для эльфийской королевы, и для могущественного мага; хранить и уничтожить его под силу только слабому хоббиту. В противоположность Вагнеру, закончившему историю гибелью прекрасной эпохи, у Толкина уничтожение Кольца становится началом Эры людей.
История обретения Кольца имеет параллель с «Республикой» Платона. Там, в частности, есть история о пастухе Гиге, нашедшем в пещере кольцо (привет, Бильбо!). Оно делало своего обладателя невидимым, наделяя той мелкой, «голлумовской» властью, о которой говорил Гэндальф. По мнению античного философа, только тот, кто опирается на духовные ценности, а не материальные блага, мог бы противостоять ядовитому влиянию кольца-невидимки.

Источники «Сильмариллиона»

Плетя сюжеты «Властелина Колец» и «Сильмариллиона», Толкин сумел связать воедино культурные слои разных стран и эпох, от древних легенд до литературы нового времени. Отголоски истории Фауста, к примеру, видны в судьбе Сарумана и Денэтора. Оба они уединяются в башнях со зловещими шарами-палантирами. Оба они, сознательно или нет, продают за знания душу Чёрному Властелину Саурону. Оба получают искажённые знания и теряют себя, оказываются порабощёнными. То есть в обоих случаях это сделка с дьявольским подвохом. Образ колдуна-чернокнижника оказался слишком притягательным, чтобы Толкин мог пройти мимо.

Чудовищный волк, отгрызающий герою руку… Берен и Кархорот? Не только. Скандинавский бог Тюр также пожертвовал рукой, чтобы усмирить волка Фенрира, порождение Локи. Далее сюжет «Сильмариллиона» из эддического плавно перешел к валлийскому. Охота на Кархорота явно вдохновлена охотой на Турх Труйта, исполинского кабана, в гриве которого скрывался очень нужный королю Артуру и его племяннику предмет.

Тюр, в отличие от Берена, вложил руку в пасть волку добровольно

С англосаксонской поэмой «Беовульф» есть и сюжетные параллели, и даже сходство в мелочах. Так, драконы пробуждаются после того, как ловкий вор похищает драгоценную чашу. А когда Беовульф отрубает голову матери Гренделя, его меч истаивает в руках как кусок льда. Во «Властелине Колец» этот эпизод обыгран дважды: клинок назгула истлевает в руках Арагорна, и дымится кинжал, которым Мерри заколол предводителя чёрных всадников на Пеленнорской равнине. Но главное сходство — в этической позиции. В обоих случаях автор вносит христианские нотки в восприятие событий, которые происходят с далёкими от христианства героями.

Слово «орк» Толкин позаимствовал из поэмы «Беовульф» (кадр из одноимённого мультфильма Роберта Земекиса)

И наконец, Библия
Конечно же, католик Толкин не мог обойти вниманием Библию. Правда, в большей степени это сказалось на «Сильмариллионе». К примеру, потерянный рай представлен сразу в двух ипостасях — утраченное людьми королевство Нуменор и Неувядающие Земли эльфов, в которые они надеются однажды вернуться. В истории о Нуменоре можно заметить и историю грехопадения, и Потоп, ставший карой за гордыню и грехи людей. Методы высших сил, будь то ветхозаветный бог или валары, не отличаются разнообразием.
Бунтов высшие силы тоже не любят, отсюда классическая история падшего ангела. В мире Арды она применима к нескольким персонажам. В первую очередь, конечно, к Мелькору. Всё как по нотам: сначала первый среди равных, потом возникает зависть к всемогуществу Эру, потом заговоры и мятеж — с предсказуемо печальным финалом. На фоне Мелькора с его послужным списком другие «падшие ангелы», Саурон и Саруман, несколько бледнеют.

Я построю свой Валинор! С сильмариллом и орками! Иллюстрация Густава Доре к «Потерянному раю» Мильтона

Искушение и борьба с ним, ещё один библейский мотив, представлены в двух вариантах. Почти все герои «Властелина Колец» так или иначе проходят через испытание властью и знанием. Кольцом и палантирами, если говорить предметно. Те, кто оказывается слишком слаб, погибают. Те, кто сильнее, находят в себе силы отказаться. И только Фродо, совсем не героический персонаж, способен стать Искупителем. Это роднит его с образом Христа. Уничтожая Кольцо, Фродо освобождает народы Средиземья от его проклятия.Черты Христа можно усмотреть и в воскресении Гэндальфа после Мории (посещения Преисподней) в новом качестве — Гэндальфом Белым. У Арагорна тоже прослеживаются черты мессии. Он, как и Иисус, наследник древнего королевского рода, и тоже способен исцелять смертельно раненых.
Средиземье — для тех, кто хочет бежать не от жизни, а от современности и созданных человеческими руками уродств. Своими книгами Профессор вырыл подкоп в темнице обыденности и рутины. Осталось только дать волю фантазии, а ворошить пласты мифов и легенд, которые нашли новое воплощение в его творениях, можно бесконечно.