Человек, на которого хочется быть похожим
Иван Андреевич Акимов родился в 1930 году в селе Ивановка Тамбовской области. Его родители родились в конце XIX века. Отец Акимов Андрей Семёнович, 1880 года рождения, служил в поместье композитора Рахманинова. Затем барин отправил его на военную службу, которую А.С.Акимов проходил в Кронштадте. Был матросом, а умер в 1936 году.
Мама Акимова Прасковья Никифоровна родилась в 1888 году, тоже служила в поместье Рахманиновых.
В семье было 4 детей. Старший брат Михаил Захарович. 1912 родился в 1912 году, воевал на Ленинградском фронте во время Великой Отечественной войны, перевозил детей через Ладогу по дороге жизни. Позже форсировал Днепр, воевал в Румынии, а Победу встретил в Чехословакии.
Старшая сестра Анастасия Захаровна родилась в 1914 году, работала в колхозе. А младшая сестра Мария Захаровна, 1918 года рождения - труженица тыла и ветеран труда, так как с 1942 года работала на заводе до выхода на пенсию.
Иван Андреевич Акимов в 1955 году окончил Саратовский институт механизации сельского хозяйства. Работал инженером на Энгельсском приборостроительном заводе, был главным метрологом, секретарём парторганизации завода. До последних дней своей жизни проживал в селе Квасниковка Энгельсского района Саратовской области. Не стало И.А. Акимова в 2017 году.
Свою работу я создала в память о земляке - Иване Андреевиче Акимове, светлом и жизнерадостном человеке, с которым ученики моей школы дружили долгие годы.
Иван Андреевич рассказывает:
"В посёлок энгельсского мясокомбината я приехал из Тамбовской области вместе с моей матерью в конце декабря 1941 года к своей сестре Марии Шатохиной, которая жила там с 1939 года после замужества. Чтобы добраться до мясокомбината, надо было доехать от вокзала до Волги на трамвае. трамвайные пути были проложены от памятника Ф.Э. Дзержинскому у вокзала и до второго кольца вокруг церкви у краеведческого музея. дорога через Волгу, по льду, была обозначена вешками, по ней двигался солидный поток людей в ту и другую стороны. Иногда нас догоняли повозки. дойдя до Покровского вокзала, мы вечером сели в поезд, который ходил два раза в день до Саратова.
Сестра жила с маленьким сыном в 16-м бараке на «транспорте», мужа взяли в армию. Школа, которая находилась в двухэтажном здании (ныне № 4, бывшая двухэтажная № 22), была занята под заводоуправление, поэтому все школьники ходили в посёлок Анисовка, где школа располагалась на двух сторонах улицы (ныне улица Суворова). Туда мы ходили три года. В 1944 году школу перевели из Анисовки в посёлок Приволжский, в барак, в котором ранее размещалась 7-я стройконтора, эвакуированная из Днепропетровска. Эта контора занималась строительством жилых бараков и помещений соцбыта".
В те годы посёлок имел совершенно другой вид: не было ни многоэтажных домов, ни магазинов, ни детских садов, ни школ... Пустырь, степь и Волга. Местные жители жили либо в небольших собственных домах, которые большей частью располагались на берегу Волги, либо в бараках. Что представляли собой бараки? Это были длинные низкие , высотой в дно окошко, помещения без каких либо современных удобств. Не было даже воды. Жильцы ходили за ней с вёдрами на колонку. Воду берегли: её использовали для умывания (были умывальники ил рукомойники, так называли их местные жители), для приготовления пищи, которую готовили на керосинках. Они стояли либо внутри комнаты, либо на табуретках в коридорах. Внутренне помещение барака устроено следующим образом: сразу после входной двери человек попадал в длинный коридор, по обеим сторонам которого (или по одной стороне, в зависимости от проекта) были двери в маленькие комнатки. На каждую семью - по одной комнате.
Иван Андреевич вспоминает:
"Когда я смотрю на наш замечательный посёлок сейчас, то думаю: какой же колоссальной силой обладает наш народ, который за короткий период преобразил этот край. Заволжье было малообжитым, полупустынным, с ковыльными и полынными степями. Места эти подавляли путника своей суровостью, однообразием, безлюдьем. И даже спустя долгое время, в 1954 году, когда нас, группу студентов, направили в Ершовский район (деревня Кушум, расположенная на речке Малый Узень) строить колхозную электростанцию, то мы, проехав двести километров в кузове грузовой машины, встретили на пути считанные деревца. В 1941 году голые степи простирались от заводских бараков, которые ещё строились, до элеватора с его небольшим посёлком и одной землянки около оросительного канала, в которой жили казахи (Митя Мукаев, наш ровесник, жил в этой землянке).
Были мясокомбинатские бараки, построенные до войны, – 28 бараков вдоль железной дороги, где сейчас музыкальная школа. Там же были пекарня, клуб, роддом, столовая, ближе к жилым домам (шесть трёхэтажных домов), двухэтажная школа (во время войны заводоуправление) и 27 бараков на «транспорте». В посёлке практически отсутствовали зелёные насаждения. Из-за этого поднимались песчаные бури, мы называли их «саратовскими дождями». И как тут не вспомнить плакат, изображавший товарища Сталина, прокладывающего лесозащитные полосы. Это сыграло колоссальную роль в защите от суховеев."
По словам И.Акимова, никто из его окружения не задумывался о бытовых проблемах. Люди жили и трудились, обустраивали степной район так, как позже осваивали целину: "Всё, о чём рассказал, – это природно-бытовые трудности, а вот война – это страшно. Все, кто пережил Отечественную войну, говорили: «Не дай Бог пережить нашим детям то, что пережили мы!» Чувство постоянного голода преследовало практически повседневно. С самого моего приезда я должен был ходить за бульоном, который выдавали во вновь построенном бараке (он был расположен примерно в торце 4-й поликлиники). Давали по три литра бесплатно. Бульон возили с мясокомбината. Хлеб выдавали по карточкам. Рабочим – 700 граммов. детям – 500 граммов. Нас двое детей, мать-иждивенка – 400 граммов. Итого на нашу семью полагалось 2 килограмма 100 граммов (чёрного хлеба, белого не было). В пору военного времени больших трудов стоило не откусить кусочек хлеба, когда идёшь из магазина. Магазинов было два: один напротив мясокомбинатской конторы, другой – в заводском бараке, который располагался примерно там, где сейчас находится магазин «Магнит». Люди ходили в тот магазин, к которому были «прикреплены» (хлеб выдавался по карточкам). Очереди огромные, поэтому вставать надо было очень рано. Не могу не вспомнить эпизод, связанный с получением хлеба. Мой племянник Вася Архипов, приехавший к нам из деревни, уснул рано вечером на полу (а комната была 11 метров – две койки, сундук и плита для отопления и варки пищи), и вот он во сне вскочил, мнёт одеяло и кричит: «Где мои карточки?»
Кроме хлеба по карточкам давали или рыбу, или мясо – про последнее не помню – и какое-то количество круп. Примерно то, что сейчас называется потребительской корзиной. Конечно, с этой «корзиной» можно ноги протянуть, поэтому выручал «подножный корм». Сажали картошку, бахчевые, которые были на полях между посёлком и элеватором, где сейчас сады. Часто сажали паслён – неприхотливое растение, кстати, говорят, оно улучшает зрение. Чтобы собрать два ведра ягод, надо было сидеть на бахче, на солнцепёке целый день, поэтому у меня к паслёну до сих пор незаслуженное отвращение. Один раз в моей жизни, в 1943 году, довелось торговать паслёном с тётей Олей Лапатой, нашей соседкой по бараку. Ездили в Крытый рынок, в Саратов.
С моим другом детства, Валентином Похло, ловили раков руками. Как только появлялась возможность, мы начинали ловить. Озеро Жуково, которое находится под нынешним стадионом завода «Сигнал», было чистейшим. В нём до войны запрещали купаться, т.к. качали воду для питья и заправки паровозов на станции Анисовка. Водонасосная станция стояла на железнодорожной дамбе. Вот в этом озере мы и ловили. Раки водятся в чистой воде. Процесс был такой: идёшь в воде вдоль берега и ногой ощупываешь её кромку. Как только обнаруживаешь нору, где должен быть рак, ногой затыкаешь её, затем ныряешь и рукой лезешь поверх клешней в нору, затем вытаскиваешь рака и выбрасываешь его на берег. Конечно, пальцы были в царапинах. Так мы ловили до трёхсот штук, потом часть несли на базар, в обмен на «колоб» – жмых, а часть потребляли сами.
В озёрах было очень много рыбы. Помню, в марте 1942 года мы пошли за водой в Жуково, а рыба в это время задыхалась и буквально выпрыгивала в прибрежную прорубь. По два линя мы с Володей, соседом по бараку, поймали руками. Иногда доводилось ловить рыбу бреднем, но это когда кто-нибудь нам его давал. Выручала нас и корова. На «транспорте» было в ту пору 17 коров, которых пасли по очереди.
Транспортным посёлок называют до сих пор, хотя в наше время не всякий знает, почему. При строительстве мясокомбината, до войны, гужевой транспорт был решающей движущей силой, поэтому были построены конюшня и мельница для фуража. Мельником был одноглазый дед Солодовников (его внук Виктор Солодовников был у меня после войны учеником электромонтёра). Кроме лошадей там ещё держали верблюдов. Во время войны в 1941 году была построена вторая конюшня 7-й стройконторы, которая позже стала заводской. Мельница, которая была на «транспорте», иногда выручала. Когда завозили туда зерно, то мы, пацаны, находили в зернохранилище щель между досками, подставляли фуражку и крючком загружали её. Затем это зерно мололи на ручной мельнице-тёрке, чтобы пустить этот продукт в дело."
Очень трудно и голодно жилось всем. Но ребята находили разные источники питания, "помогал" мясокомбинат: "Ещё один источник существования – это вывоз отходов с мясокомбината на свалку. Как только появлялась повозка с отходами, проезжающая мимо наших бараков, мы, ребятишки, с крючками в руках обступали её и сопровождали до свалки. Там повозка разгружалась, а мы крючками выбирали, что было съедобное: кусочки мяса, колбасы; дома обжаривали на сковородке и ели. Всего не опишешь, как мы боролись с голодом."
Человек, на которого хочется быть похожим (часть 2)
Человек, на которого хочется быть похожим (часть 3)
Чиганова Ольга Сергеевна, МОУ "СОШ № 31", Энгельсский муниципальный район, Саратовская область, Россия.