Участник штурма Кенигсберга возмущен попытками умалить подвиг России в мировой войне

Константин Близнецов рассказал ФАН о Великой Победе.

Участник штурма Кенигсберга Константин Близнецов рассказал ФАН о Великой Победе и чувствах, которые он испытывает, слыша высказывания о том, что русские во время Великой Отечественной были захватчиками, а не оказали мировому сообществу помощь в борьбе с фашизмом.

— Константин Евгеньевич, как вы стали участником штурма Кенигсберга?

— Я был стрелком-радистом на бомбардировщике. Экипаж в четыре человека. В 454-м полку 334-й дивизии, которой командовал полковник Белый. Маршрут был проложен нам. Мы стояли в Шауляе, а потом перелетели в Польшу. Как раз был сделан первый маршрут на Кенигсберг. Я тогда был очень молодой. Первый вылет мы сделали 6-го. Сами знаете, авиации было очень много, и бомбили в основном вот эти вот форты вокруг города. Сам город мало кто трогал, в основном именно их, чтобы наземные войска могли войти в Кенигсберг. Авиации здесь было много. Когда войска вошли в город, к вечеру 8-го числа нас перебросили. Уже можно было сказать, что эти внутренние войска все были почти разгромленные. Они отходили на Пиллау, остатки войск, которые были, а потом, после взятия Кенигсберга, мы перелетели в Польшу по приказу Сталина. Он дал команду идти на Берлин, бомбить Берлин и взять Берлин. Почему? Потому что американские войска тоже подошли к Берлину, и Сталин хотел, чтобы город был взят и немцы подписали акт о капитуляции Советскому Союзу. Все было сделано. 8-го вечером мы уже узнали, что подписан акт о капитуляции Германии.

— Как сложилась ваша судьба после?

— В Шауляе мы летели на Берлин. После капитуляции Германии в июне нам был дан приказ перелететь под Москву. Мы перелетели в Раменское. Через дня два приехал маршал авиации Новиков и сказал, что нам предстоит еще одна миссия на востоке. И мы двинулись на восток, через Казань, Свердловск, Омск, Красноярск, Иркутск, Читу и Монголию. В августе началась война, она была объявлена и после Японии. Тут я хочу перебить и себя, и вас. Когда мы летели, видно было, что с запада эшелон за эшелоном шли на восток, так что перед объявлением войны с Японией у нас сил там было очень много. Ну и сами знаете, 2 сентября был подписан договор, Япония капитулировала. Было окончание мировой войны, как можно было ее назвать. Отечественная война — это, собственно, капитуляция Германии. После этого пять с половиной лет я прослужил на Сахалине, потом нас перебросили опять в Москву. Мы ехали на поезде. Переучили меня там на бомбардировщика, так называемую летающую крепость. Мне было присвоено офицерское звание, послужил я там, а потом была возможность, был издан указ — желающие могли написать заявление и уйти в запас. В 1953 году я это сделал. Жил в Башкирии, мои родители находились там. Отец с 41 года был на фронте, сразу был взят, контужен и вернулся. Я, когда приехал в Душанбе, в институт мне было, конечно, тяжеловато поступить, и я поступил в техникум. Окончил его, стал нефтяником-буровиком.

— Какие чувства вы испытываете теперь?

— Когда мы стояли в Польше, очень много болтовни было, вроде мы какие-то насильники, солдаты российские. Ничего подобного! Как мы относились к полякам, как они к нам относились! Такого я не знаю. Почему сейчас такие вещи болтают? Что русские, наши солдаты такие-сякие. Наоборот, наши помогали всем, чем могли. Они не дали погубить Варшаву, немцы бы ее уничтожили. Наши войска помогли взять ее не то что в целости, но в таком состоянии, в каком она находилась. Вот такое дело. Когда мы базировались, мы встречались, и они к нам очень хорошо относились. Мы, солдаты, офицеры, очень хорошо общались с поляками, и никаких даже разговоров не было, никогда я не слышал, что мы подлецы, как говорится. Ничего подобного! Мы выиграли такую войну с фашизмом, которую бы никто, наверное, не выиграл кроме нас. Мы потеряли 27 миллионов жизней за то, что мы победили! И никогда нигде я не слышал, чтобы наши насиловали, отбирали что-то. Этого не было! Я не видел. Не знаю, может, находились те, кому что-то надо. Но сколько я находился за границей, этого не было! То, что говорят, — это неправда.

Ранее интервью ФАН дал участник взятия Кенигсберга Михаил Егоров. В этом году ему исполнилось 100 лет.