Дети войны. Зинаида

Дети войны. Зинаида

Бабушка моя Зинаида Алексеевна Денисова войну вспоминает нечасто, а помнит хорошо. Большая уже была. Война забрала ее отца, моего прадеда. Уходя воевать он знал, что не вернётся. Вот ее воспоминания от первого лица.

Начало войны я помню:  мне было 11 лет. В тот воскресный июньский день мы играли на улице, катались на качелях. Взрослые, помню, играли в волейбол, звучала музыка. Было тепло, стояла хорошая погода. И вдруг объявляют: тихо, дети не шалите, сейчас по радио Молотов будет передавать важное сообщение. Никто, конечно, не знал, что началась война и наши уже несут потери.. И вот объявили по радио о том, что 22 июня на нас напали. Все взрослые головы опустили, наступила тишина.. А мы, дети, нам же надо кататься, бегать, прыгать — мы все продолжали носиться и кататься на качелях. Маленькие были, в общем сначала ничего и не поняли… Через полгода, в январе 42 отца взяли на фронт.  Мы всей семьей провожали его на поезд, музыка играла, все провожающие плакали навзрыд. Помню, ждали отправления поезда, и отец встал на подножку вагона, а я кричу «папа, папа, заходи в вагон, поезд тронется». А он в ответ: «До свидания, Денисы. Я больше не вернусь». Так оно и вышло, он не вернулся… Тогда в ответ на его слова мы все закричали, заплакали, поезд тронулся, люди побежали. К движущимся вагонам нас не пускали — то ли милиция, то ли военные  — руки вытянули, образовалась как бы цепь. Кругом на вокзале стоял рев. Вот так мы провожали наших отцов на фронт. 

Письма с фронта

Отец писал с фронта ,  что был пулеметчиком.  Раньше были пулеметы Максим. Отец стрелял, а его напарник (он тоже был из Асина, наш земляк), ему ленты подавал. А защита у того пулемета была маленькая-премаленькая. И отца ранило…   2 мая получаем мы (а какой год и не вспомню, наверное, 1943) от него сообщение примерно такого содержания: «мы находимся в Томске, нас привезли в госпиталь. Но тут нет места и нас здесь госпитализировать не будут, а повезут вечером в Читу». Ну, а раньше билеты очень сложно было в Томск купить, тогда поезд ходил раз в день, и надо было пройти санобработку и тому подобное, так что мать никак не могла в тот же день поехать к нему в Томск. Отец вечером уезжал в Читу, а письмо от него мы получили часов в 12 дня — не успели бы увидеться..  Еще до ранения отец прислал в письме слова из песни «Темная ночь». Я это письмо взяла и принесла в школу. Перед приходом учителя встала перед учениками и зачитала слова  «темная ночь,  только  пули свистят по степи, только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают...»  . А мальчишка сзади подошел и у меня это письмо вырвал. Я разворачиваюсь и как дам ему портфелем по голове. Тут зашла учительница и стала ругаться. Я ей объяснила, что папа прислал письмо с фронта, которое я зачитываю вслух, а одноклассник письмо у меня из рук выхватил… Учительница его отругала.  Помню последнее письмо от папы, из Читы: я выписываюсь, нас везут на фронт. 

С военных лет у  меня сохранилось письмо к старшему брату Алексею (мы его Ленькой звали):  я помню, писала на крыльце, весной, сидя на табурете, (далее орфография школьницы Зины сохранена — ред):   «Здравствуй, Леонид, с приветом Зина, Тосик, Мурик и мама. Спешу передать свой горячий привет. Во-первых строках своего письма сообщаю что ваше письмо получила и была очень довольна. Я узнала что ты жив и здоров. И что еще не получил мою фотокарточку. Мы живет по старому. Мама работает там же. Я все еще болею в школу пока не хожу. Новостей у нас много, все сейчас не опишешь. Много кое-чего изменилось за три года. На базаре все по дешевело. Корова сейчас стоит 6 или 7 тысяч. А из продуктов хлеб стоит 1 кг 30 руб., масло 1 кг 180 руб., картошка 1 вед. 50 руб ну и тд Денисова».  Написала, отправила письмо в воинскую часть, а кому вручить  — забыла написать, рассеянная, наверное, была.. И письмо ко мне вернулось, на нем было отмечено: вы указали номер воинской части, а кому вручить не написали… 

Писем мы, конечно, ждали. Как идет письмоноска — мы так почтальона называли — мы высовывались из окна: «нам письмо?», она в ответ: «нет, вам нет письма сегодня»… Ну, а потом получили похоронку на отца. Плакали все.. 

Три с половиной пряника

Нам давали хороший паек по карточке . Мама работала поваром в столовой по графику сутки через сутки. А когда она была дома, то мало ела — все нам оставляла (нас трое детей было: я и две младших сестры, Мурик и Тосик). Помню, мы капусту садили, грибы собирали, за ягодой ходили. Никакого варенья тогда мы не варили, так как сахара у нас не было. И никакую лебеду мы не варили, картошка у нас была до самого мая месяца. В общем-то неплохо питались, не могу сказать, что мы голодали.  Голодным был только месяц: конец мая-июнь  (период до нового урожая картошки). А что? Хлеб с чаем его съедим, картошки нет… И денег нет — не на что купить, было тяжело. Как земляника в лесу поспеет — я иду за ягодой, целый день хожу, одну поллитровую баночку насобираю. Мальчишки отбирали у нас эту ягоду, баловались… Я старалась не попадаться им на глаза. И вот принесу домой землянику, а сестра младшая идет на базар ее продавать, чтобы потом купить стакан муки. Мука тогда была какая-то темная, не белая. И вот сестра продаст стакан земляники, купит стакан муки. А я тем временем около дома стою и высматриваю ее. У меня уже и вода в кастрюльку налита. Сестренка приходит, мы сразу печку затопим, воду поставим, добавляем туда эту муку и все - получалась мамалыга, густая такая масса. Посолим, и знаешь, как вкусно было? Все были довольны. А уж потом как появляется картошка, да плюс хлеб — совсем хорошо, жить можно. Кроме того, нам раз в месяц давали набор продуктовый: мука, крупа, сахар, печатка мыла. Один раз в мае нам выдали по три с половиной пряника.  Я после утренника бежала домой и в руках держала эти пряники... Сначала по пути я съела половинку. Потом не смогла удержаться и один целый пряник съела. Два пряника осталось. А у меня же еще две сестры маленьких… Так я в руках оставшиеся два пряника крепко зажала и побежала со скоростью звука... Мне так охота было их съесть... Вот так.  Одно время в школе мы питались по талонам: в столовой нам давали суп, а в нем одна картошка плавает или одна капустина, жиденький такой супчик. А впридачу давали пряник. Помню, как в школе нам дарили подарки на Новый год и на Первомай — в кулечки из газеты насыпали каждому конфеты-подушечки, карамельки, грамм по 200, мы были очень рады. Я очень эти подушечки люблю до сих пор, только их сейчас редко продают.

Наши ленинградцы

У нас на квартире стояла семья Демкиных из Ленинграда.  Женщина средних лет — тетя Вера, у нее мальчик был такой же как я возрастом, Вовка, и трехлетняя девочка Таня, а с ними была бабушка. Тетя Вера работала у нас машинисткой в райисполкоме. Ленинградцы нам рассказывали, что они в последнюю очередь эвакуировались из города. Ну, а от нас они уезжали в конце мая, в год окончания блокады Ленинграда. Мы их провожали. Тетя Вера нам говорила: как вырастите, обязательно к нам приезжайте. Я ей отвечала: как же мы приедем, мы же ничего не знаем? Вырастите, говорила тетя Вера, выучитесь и приедете, нас найдете. Адрес нам свой оставила: они жили на Невском проспекте. А в 90-е годы я ведь разыскала этого мальчика Вову, случайно: разговорились с подругой дочери, та сказала: я семью с такой фамилией знаю, может  — они? Дала координаты, оказалось — это наши Демкины! Из Ленинграда Владимир Демкин переехал жить в Москву, и я с два раза с ним по телефону разговаривала, он все помнит, всю мою родню: помнит, как дрались с ним, как брюкву, морковку грызли. Ну, а встретиться нам в Вовкой так больше и не удалось… И в Ленинграде я так и не побывала. 

Не болели

Как мой день проходил?  Утром мы вставали, я шла в школу. Сестренки мои еще не учились. Возвращалась домой около двух часов дня: в избе холодно. Первым делом я топила печь, шла на колодец за водой, потом ставила воду кипятить, варила картошку —  смотрю, а время уже четвертый час. Пока покушаю, посуду вымою… сажусь уроки письменно делать, русский и арифметику. А потом идем с сестренкой, которая на шесть моложе меня, пилить дрова. И вот мы с ней пилим-пилим эту чурку, Тосик кое-как эту пилу таскает, я ее ругаю, потом кое-как распилим. Расколю дрова на поленья, натаскаю в избу, затоплю печь и иду снова за водой. А потом уже и темнеет, я зажигаю керосиновую лампу и сажусь снова за уроки, за чтение. Уроки сделаю и мы ложимся спать.  Одевалась я как все. В школу мы ходили в обувке, но боже сохрани, если в ней выйти гулять по улице… Берегли. У нас дома на чердаке был мешок старой обуви, оттуда ботинки брали и в них бегали по улице по лужам. А чуть снег сошел — так сразу босиком. В годы войны выполняли колхозные работы. Ходили ферму чистить, картошку копали, на скотном дворе убирались, лен дергали и молотили. Лен ходили дергать километра за три. Приходим — лен стоит, глазом не окинуть какое поле. Наш класс одну долю дергает, другой класс — за другую берется. Так мы наперегонки и работали. И никто нас не подгонял. Уже домой по темноте возвращались. Ну, конечно, сил на домашнее задание уже не было. Приходили в школу на уроки и говорили «а мы лен дергали, мы не выучили», и учитель нас не ругал. А еще мы собирали золу, ходили по дворам, на саночках, и золу выгребали из печки, ее в емкость ссыпали и в школу несли. А потом туда за золой приезжали на лошадях колхозники и отвозили на поля, удобряли золой. Такое тоже было. А уж с июня на полевые работы начинались. А августе лен начинали молотить.  Было желание играть, конечно. Вечером бегали, куда только усталость девалась. И в лапту играли, и в прятки играли. На все хватало времени. В годы войны мы не болели. Закашляем, такой кашель лающий, мама поллитра молока вскипятит, мы попьем и утром в школу идем. Не болели. Весь организм тогда требовал еды...

Кончилась война

Раннее утро 9 мая 45 года. Мы спим и вдруг стук в окно. Бабушка моя кричит — Зинка! Вставайте! Я подбегаю к окну  — че, свиньи в огороде? (у нас изгородь плохая была). «Какие свиньи, война кончилась!». Я быстро оделась, и бегом к школе. В нашу школу тем утром со всех концов ребятишки бежали, и кричали: «ура, война кончилась, учиться не будем». Учителя плакали, обнимались. А мы все кричим «не будем учиться, не будем учиться». Директор нас всех выставила в линейку и говорит: идите все по домам, а в четыре часа приходите на площадь, будет митинг. К четырем часам мы пошли на площадь, маленькую сестру Марусю оставили дома, наказали ей — закрывайся на крючок и никого не пускай. Вдруг стук в дверь «девочка, открой». Кто там, Маруся спрашивает, может быть ты вор? Голос из-за двери отвечает: нет-нет, я не вор, я с твоим братиком служил на фронте - я пулеметчик, был ранен, открой — я тебе расскажу, как мы с твоим братом воевали… Маруся дверь приоткрыла, у порога поставила табурет и говорит «дальше не ходи, а вдруг, что украдешь»… Ой, а что у нас красть-то? И вот он сел и стал рассказывать. Она ему потом сказала: как мама вернется, приходи еще в гости. Все это Маруся нам поведала, когда мы вернулись домой с митинга. Помню, как стали возвращаться фронтовики. И мы все ходили на станцию, и взрослые и дети. Рвали цветы-огоньки и шли встречать. Как сейчас вижу: поезд идет медленно, на паровозе написано «Мы из Берлина. Победители», а мы стоим, плачем. Приехал поезд, остановился — выходят солдаты. Кто-то с аккордеоном был, помню. Мой брат Алексей Алексеевич Денисов остался жив. Отец Алексей Борисович Денисов с войны не вернулся: пришла похоронка, что погиб смертью храбрых. Папа погиб в январе 45-го, не дожил до победы несколько месяцев: погиб в жарком бою при освобождении польского города Жирардув. 

После войны

Зинаида Денисова в конце 40-х уехала из Асина в Томск, поступила в фельдшерско-акушерскую школу. По распределению попала в Томск-7, на «почтовом» вышла замуж, сменила фамилию Денисова  - на Виноградскую. Стала фельдшером — работала на «скорой помощи»; в здравпункте местной ТЭЦ. Вырастила двух дочерей. У нее четверо внуков и четверо правнуков. 

Спустя 70 лет после войны у Зинаиды Алексеевны появилась мечта —отправить внуков в польский город Жирардув, где в 45-том в бою погиб ее отец. Мы узнали, что Алексей Борисович Денисов похоронен в братской могиле на старом кладбище. Из 50-ти там — 35 неизвестных солдат Красной армии. Гвардии младший сержант Денисов, призванный из Асина, оказался в числе тех 15-ти, чьи имена известны. Мечта исполнилась: своему прадеду Алексею в 2014 году я поклонилась. Оставила у места памяти нашим солдатам горсть родной томской земли. Возложила цветы — от всех, кто помнит. От бабушки.  Те цветы остались у обелиска с надписью: «Погибшим — слава. Живым — свобода. Народам — мир». Вот такая история.