Моногород-сад. Чья очередь?
Незадолго до отставки правительства Медведева по кабинетам Белого дома и Госдумы гуляли проекты пересмотра поддержки моногородов. В настоящий момент 321 российский город считается зависимым от одногоединственного предприятия, вокруг которого они и строились в советские годы. Однако, по словам секретаря экспертного совета при комитете Госдумы по экономической политике Павла Склянчука, число моногородов может вскоре сократиться почти вдвое – до 170.
Песня остаётся прежней
В 2019 г. моногородам планировали выделить дополнительно 18, 6 млрд руб. на три года, но правительственная комиссия не поддержала инициативу. Глава Счётной палаты Алексей Кудрин программу развития моногородов разнёс: «У меня нет ощущения эффективности этой программы. То, что я вижу, – это не то, что может помочь моногородам определить их судьбу. Это не работает на их развитие или сворачивание. Мы не принимаем окончательного решения и тащим их, даже если нет перспектив».
Кудрин ни слова не сказал, что моногорода не нужно поддерживать. Как рассказывали «АН», весной 2017 г. Счётная палата РФ представила отчёт о проверке расходования средств Фондом развития моногородов. Оказалось, что денег выделено куда больше реальных потребностей: в 2014–2015 гг. в фонд из федерального бюджета в виде субсидий было направлено 7, 5 млрд рублей, в 2016-м – 7, 2 миллиарда. Объём неиспользованной субсидии составил 2, 2 млрд рублей. Неосвоенные деньги фонд, являющийся некоммерческой организацией, держал в банке, получив навар в 260 миллионов.
Это притом что значительную часть расходов составили вовсе не вложения в тружеников глубинки, где зарплата 30 тыс. рублей – за счастье, а обучение «команд, управляющих проектами развития моногородов». Стоимость обучения одного слушателя в «Сколково» составила 846, 2 тыс. рублей. Как отметил в докладе аудитор Сергей Агапцов, этот ценник в 11 раз превышает среднероссийский, предлагаемый по аналогичным программам ведущими образовательными организациями. В бюджете фонда на 2016 г. заложили на эту забаву 1, 3 млрд рублей, хотя большинство прошедших обучение «не связывает свою трудовую деятельность с работой в моногородах». Например, от карельского посёлка Надвоицы обучалось аж 7 управленцев, а хоть какое-то отношение к инвестициям в посёлок имели только двое. Стоит ли удивляться, что себя сотрудники фонда тоже не обидели: в 2015 г. среднемесячная заработная плата составила 279, 6 тыс. рублей. Гендиректор за 9 месяцев 2016 г. заработал 20, 6 млн руб. – как полкомбината в Кондопоге, который кормят преимущественно «планами развития».
Счётная палата установила, что в 2015–2016 гг. фондом было заключено 16 соглашений по развитию инфраструктуры моногородов на 10, 5 млрд руб., из них 8, 2 млрд руб. софинансируются фондом. Завершено строительство только по 3 соглашениям. Ещё по 4 проектам фонд перечислил 531 млн руб., а потом финансирование почему-то остановил. В итоге результат от вложений – нулевой. Аудиторы отмечают, что по проектам в Свердловской, Владимирской и Кировской областях отсутствует «актуальная информация о намерениях инвесторов». То есть на бюджетные деньги построено нечто, а будет ли эта инфраструктура востребована инвесторами в моногородах – непонятно. При этом её общая стоимость строительства составляет 2, 1 млрд руб., из которых средства фонда – 1, 5 млрд рублей.
Но если посмотреть отчёты самого фонда, его деятельность мегауспешна: показатели по созданию рабочих мест в моногородах превышены в 6 раз. Но в абсолютных цифрах это всего 1506 мест за три года. И на эту благую цель угрохано 3, 5 млрд рублей. Получается, создание одного рабочего места в моногородах обходится казне в 23 млн рублей. И это может быть ставка уборщицы в литейном цеху.
Поправка на деньги
Сегодня в моногородах России проживает около 14 млн человек. Неужели власть решится взять и разом перекрыть половине из них поддержку? Только потому, что сама же не умеет не красть и выстроить эффективную систему? Из недр правительства доносилось, что сокращать число моногородов будут постепенно, а со списком определятся в течение 2020 года. Но главная тенденция просматривается уже сейчас: на людей плевать, важно, чтобы они не устроили «социальных взрывов».
Больше всего моногородов в Кемеровской, Свердловской и Челябинской областях:24, 17 и 16 соответственно. Это как раз те регионы, из которых в Москву в 1990-е приезжали озлобленные команды шахтёров и барабанили касками по Горбатому мостику у Дома правительства. Поэтому каждые полгода исследует в моногородах настроения жителей, опрашивая их на темы здравоохранения, образования, занятости, не какой-нибудь Росстат, а Федеральная служба охраны. Неслучайно среди 11 самых проблемных российских моногородов нет ни кемеровских, ни свердловских.
Когда целью является не развитие деловой среды, а задабривание наиболее горячих голов в ручном режиме, вряд ли возможно достичь долгосрочного эффекта. Когда денег было много, в программу поддержки моногородов включили 550‑тысячный Новокузнецк и 320-тысячный Череповец. Формально они подходят: более 3 тыс. жителей, градообразующее предприятие занимается промышленным производством или добычей ресурсов, на него приходится не менее 20% рабочих мест. Но есть же разница между убитыми предприятиями легендарного Пикалёва, из-за которого и решили поддерживать моногорода, и череповецкой «Северсталью» с оборотом в 457 млрд рублей, содержащей хоккейный клуб КХЛ. В Новокузнецке тоже есть кому скрестить с ним клюшки.
Сегодня с деньгами проблемы, и правительство хочет сбросить с хребта наиболее жизнеспособные моногорода, не особо разбираясь в деталях. Один из первых кандидатов на вылет – Набережные Челны. Это второй по величине город Татарстана с населением 533 тыс. человек, у него есть автозавод КамАЗ, продавший в 2018 г. 32 тыс. грузовиков с 1, 5-миллиардной прибылью. Со стороны кажется, что Челны могут вполне перебиться без поддержки.
Но как раз здесь программа для моногородов принесла реальные плоды. Создали территорию опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР) со специальным налоговым режимом, в которую зашли 40 предприятий, в числе которых «дочка» китайской Haier, выпускающая холодильники, а также производители труб и хоккейных клюшек. Их инвестиции превысили 15 млрд руб., создано 5, 2 тыс. рабочих мест. Но все эти компании заходили в Набережные Челны, имея в виду и местных производителей комплектующих, которые крутятся вокруг КамАЗа, и налоговые льготы. Убери это всё – и половина резидентов, не успевших встать на ноги, отвалятся, а власть получит новую головную боль в виде полумиллионного города (бывшей криминальной столицы Татарстана), у которого вышибли из-под ног табуретку.
Чиновников это интересует? Не факт. У них есть списки и программы, которые надо выполнять, поменьше оглядываясь по сторонам. Среди самых депрессивных моногородов – Верхний Уфалей (Челябинская область), где летом 2017 г. закрыли никелевый комбинат, уволив 2 тыс. сотрудников. Как пытались решать вопрос обученные в «Сколково» менеджеры? Да всё так же: активно рекламировались экопарк и «многопрофильное фермерское хозяйство». Это стандартный ход в моногородах: некая фирма заявляет о желании построить в провинциальной дыре чуть ли не «Диснейленд», хотя де-юре это ни к чему её не обязывает. А «антикризисные менеджеры», забросив реальные дела, всем показывают свои достижения, продвигая на этом пузыре свои карьеры.
Главная проблема в том, что правительство скорее будет поддерживать Верхний Уфалей, где играют потёмкинскими экодеревнями, чем Набережные Челны, где достигнут реальный прогресс и просто нужно его не угробить. Логика власти проста: Уфалей ближе к «социальному взрыву». Но ближе не значит опаснее. Если так легко сливать достижения и сталкивать обратно в воду тех, кто почти вылез на сушу, «взрыв» будет не точечным, а повсеместным.
Денис ТЕРЕНТЬЕВ