Влад Михель: «И в Москве есть проблемы с доступностью искусства»
«Культзавод» — образовательная
платформа, созданная в Челябинске для
развития современной культуры. Здесь
проводятся лекции, ридинг-группы
и открытые показы спектаклей и кино.
Создатель и куратор проекта — 21-летний
Влад Михель, молодой художник и лектор.
Как это работает в индустриальном
Челябинске?
— Для чего это нужно — разбираться
в искусстве? «Чтобы что»?
— Да, зачем вообще изучать какое-то
современное искусство, когда у нас
разбитые дороги и зарплаты нет? Есть
зачем. Дело в том, что современное
искусство концентрирует в себе такое
многообразие идей и практик, что,
постепенно так или иначе начинаешь
соотносить их с собственной жизнью.
Ты переосмысляешь пространство вокруг
себя — и меняешь его по результатам
переосмысления. Это важно. Само оно
не поменяется — оно меняется только
через людей.
— Давай сформулируем: что такое
современное искусство?
— По версии американского арт-критика
Артура Данто, искусство — это
«воплощенный смысл». Отношение формы
и содержания друг к другу вечно
изменялись: раньше форма была
значительнее содержания, теперь
на первый план вышла идея. Помнишь
знаменитый писсуар Дюшана? — там формы
нет вообще. Он ничего не сделал,
но содержание вложил огромное. Так вот
чем больше содержания и чем меньше формы,
тем это более «современное искусство».
Проект начался в сентябре 2018 года, за это
время ребята провели более 40 лекций, три
ридинг-группы, три показа современных
спектаклей. В среднем на лекции приходит
около 20-30 человек.
— Почему ты в Челябинске, а не в Москве?
— У меня была идея создать такую
институцию именно «в глубинке»: я тогда
жил в Москве и на контрасте понимал, что
в уездных городах проблемы
с доступностью искусства, интересом
к искусству, его пониманием. На самом
деле проблемы с этим есть и в Москве,
но там это более доступная сфера: есть
образовательные программы при музеях,
чаще всего бесплатные. Мне было неважно,
какой это будет город. Почему именно
Челябинск? У меня были корни здесь,
я просто решил пустить их глубже.
— У тебя тут связи? Ты кооперируешься
с нашими творческими ребятами?
— Мы существуем на базе галереи
современного искусства «ОкNо»
и студии-театра «Манекен». Изначально
предполагалось, что «Культзавод» будет
открытой платформой, куда мы будем
приглашать разных лекторов, в том числе
из других городов, однако, этот опыт
оказался не совсем удачным, а потому
на сегодняшний день «Культзавод» — это
всего два-три постоянных лектора.
«Культзавод» проводит: лекции (публичные
и индивидуальные), показы, «Литцехи» —
лекции-читки, и ридинг-группы. Ребята
рассказывают и об изобразительном
искусстве, и о театре, о литературе
и кино, о музыке и архитектуре. Ключевыми
темами всегда остаются современная
культура и искусство и пути
к их осмыслению.
— Что такое ридинг-группы?
— Это открытое обсуждение текста,
связанного с теорией искусства или
философией. Вещь, которая, насколько
я понимаю, в Челябинске никогда
не внедрялась. Набирается группа людей,
им выдаются тексты, они читают и пытаются
в них разобраться. Потом собираются
вместе и обсуждают прочитанное
с модератором. Чаще всего тексты
философские или искусствоведческие. Те,
что самому порой сложно понять. Так как
это книги все-таки, мы читаем
их по частям: делим одну ридинг-группу
на четыре встречи, в течение которых
предполагается, что участники прочитают
книжку.
— И это имеет успех?
— Определенный интерес есть. На мой
взгляд, для Челябинска мы набираем
достаточно большие группы: на первое
занятие приходит человек 15, это сравнимо
с количеством участников ридинг-групп
в той же Москве. Другое дело, что до конца
курса остаются единицы: людям гораздо
легче слушать, чем говорить. Говорить они
чаще всего боятся, боятся сделать ошибку
или сказать глупость. Поэтому
в ридинг-группе не доходят до конца.
Аудитория «Культзавода» это и взрослые
люди, и студенты. Есть постоянные
слушатели — 10-15 человек, которые
стараются ходить на всё. Много
школьников, особенно сейчас, летом —
когда взрослые в отпусках, а студенты
на сессиях.
— Слушай, это же все сложные и глубокие
темы. Неужели школьники их «тянут»?
— На самом деле, школьники порой
разбираются в современности гораздо
лучше взрослых. С малых лет у них есть
доступ в Интернет, значит, доступ
ко всему, что происходит в мире здесь
и сейчас.
— Ты родился не в Москве. Поехал туда
учиться? И вернулся в Челябинск?
— Я переехал в Москву два года назад
получать образование в сфере
современного искусства. Так уж вышло, что
в России, кроме столицы, этому учиться
негде. И даже в Москве это всего
три-четыре институции частного характера,
что-то вроде дополнительного образования
или курсов.
Влад учился в институте современного
искусства «База» под началом Анатолия
Осмоловского, известного акциониста 90-х,
сегодня — влиятельной фигуры
в российском современном искусстве.
— Обучение в подобных местах чаще всего
платное (в среднем около 80 тысяч в год),
но я договорился с директором института
Светланой Басковой (кинорежиссеркой,
супругой Осмоловского), что первый
семестр поучусь бесплатно (полный курс
обучения длится 2 года, 4 семестра).
Невыразимо ей благодарен. Проучился
семестр, сказал «спасибо, простите,
до свидания», и благополучно отчалил
из института. Института, которому
я невыразимо благодарен.
— Как это было? Краски, палитры
и творческие встречи с художниками?
— Было бы наивно ожидать этого от курсов
по современному искусству! Нас сразу
бросили в философию, психоанализ
и невероятные тексты на русском,
английском, немецком — теоретические
и критические по искусству, — в лекции,
из которых ни слова не понятно. Там
ты глубоко осознаешь, что искусство —
это не красивая картинка, но огромное
содержание, которое необходимо
перелопатить. Я проучился там один
семестр и нашел те ниточки, за которые
нужно дергать, чтобы вытянуть и понять
все остальное. И ушел: во-первых, мне
по-прежнему было нечем платить, во-вторых,
я взял оттуда все, что хотел: инструменты
для самостоятельного движения.
— Чем еще ты занимался в Москве?
— В Москве я устроился на работу
смотрителем в музей «Гараж». Кем обычно
работают начинающие художники?
Смотрителями, билетерами в музеях,
в лучшем случае экскурсоводами. Это
необходимо, чтобы зарабатывать
на собственное искусство. Смотритель
в «Гараже» — это совсем не то, что
засыпающая бабушка в Эрмитаже. Это
медиатор — человек, который становится
посредником между зрителем
и произведением. У смотрителя «Гаража»
есть ответы на все вопросы: в какие часы
работает музей, сколько лет художнику
и сколько у него детей, в чем смысл этой
работы. Посетители музея — это самые
разные люди, здесь тебе и многодетные
мамы из какого-нибудь Брянска,
и московские олигархи, и люди
с особенностями развития,
с инвалидностью, слабослышащие. Чтобы
общаться со слабослышащим, нужно выучить
азы жестового языка, чтобы общаться
с людьми с ментальной инвалидностью,
необходимо знать, как и на что они
реагируют.
— То есть ты для работы в «Гараже»
жестовый язык учил?
— Да, и не только, но это не то же самое,
что язык жестов. Нужно отдать должное
музею «Гараж»: для сотрудников регулярно
проводятся тренинги, в том числе
и по жестовому языку.
— А здесь ты как оказался? Какие планы?
— Моя фамилия Михель, дедушка был немцем.
Сейчас у меня в планах вернуться
на родину предков по программе
репатриации. В связи с чем активно учу
немецкий язык. Начал еще в Москве
в русско-немецком доме, затем съездил
на языковые курсы в Дрезден. Но жить
в Москве, работать в музее, обеспечивать
себя жильем, еще и учить язык для меня
неудобно и очень дорого. Другое дело
Челябинск — город тихий, спокойный,
а главное дешевый. Потому я и решил
на некоторое время вернуться.
— Ты уедешь. А что с «Культзаводом»?
— Пока вопрос. Конечно, я надеюсь, что
появятся люди, которым будет интересно
продолжить начатое. Но пока у нас много
насущных планов, сейчас
мы на «Культзаводе» работаем над летней
программой, на которую, скорее всего,
наберем какое-то количество волонтеров.
— Что собираетесь делать летом?
— Планируем организовать «Зеленую
школу»: заняться вопросом просвещения
в сфере экологии и переработки мусора.
Забота об экологии сейчас
пренебрежительно именуется «веянием
моды», но, если это действительно
во благо, почему бы и не поплыть
по этому модному течению? Очень важно,
рассказывать людям о реальных
экологических проблемах и способах
их решения. Есть вещи, которые может
сделать любой, и которые реально
отразятся на нашей экологической
ситуации. Это и пресловутое разделение
мусора, и замена несчастных целлофановых
мешочков на тряпичные. Для меня это
принципиальный вопрос. Казалось бы, можно
успокоить себя тем, что, дескать:
«Я разделяю мусор — я молодец»,
а на остальных — закрыть глаза. Нет,
нельзя: я живу здесь, среди чужого,
не моего мусора, среди летающих по улицам
чужих мешочков и пакетов, дышу вредными
испарениями. И я не хочу продолжать
в этом жить. Потому буду активно
настаивать на своей позиции
и пропагандировать идеи разумного
потребления и переработки.
— Челябинску как городу «Культзавод»
нужен?
— Как городу? Ну... Пожалуй, может быть,
совершенно не... нет, вру. Конечно, нужен.
Город — это что? Люди. Какие люди — такой
и город. Нужно вкладываться
в человеческий капитал. Нужно
вкладываться в людей. Никто, кроме людей,
ничего не изменит.
— Как доступно, на твой взгляд, донести
идеи современного искусства?
— Современное искусство не похоже на то,
что висит, скажем, в Третьяковке: «Так как
это может быть искусством?».
Но за последний век мир изменился
до неузнаваемости. Еще лет 100 назад никто
не помышлял ни о компьютерах,
ни о смартфонах: почему же искусство
должно продолжать двигаться по старому
пути, если все изменилось? Искусство —
такая же живая материя, как и все
остальное. Возникают новые форматы
и техники: инсталляция, перформанс, видео,
веб-арт и т. п. И это полностью
вписывается в то, что происходит сейчас
с человечеством. Проблема современных
зрителей в том, что они оторваны
от современности: делают вид, что
ее не существует, не понимают и не хотят
понять. Им гораздо легче держаться
за прошлое и оглядываться назад, чем идти
вперед. Но нам пора.