«Мамочка, меня к тебе отправить нельзя…»

Мамочка… С этого нежного и ласкового слова начинается едва ли не каждое предложение в небольшой стопочке писем, написанных аккуратным круглым детским почерком, оказавшихся осенью 1942 г. в распоряжении Красноармейского районного отдела НКВД Чувашской АССР. Предопределение это или случайность в нашей истории — решать, наверное, не нам, но бывают в работе архивиста такие необычные находки, которыми невозможно не поделиться.

Двадцать девять писем, подшитых в качестве вещественных доказательств в одно из следственных дел, обнаружены в фонде прокуратуры Аликовского района Чувашской АССР. Похищенные голодающим дезертиром в придачу с деньгами в сентябре 1942 г. на вокзале в Казани они адресованы некой гражданке Хромовой Аграфене Петровне, эвакуированной из Москвы. Спустя месяц на территории деревни Типвары Красноармейского района преступник, добывавший себе денег на пропитание карманными кражами, был задержан. Кроме чужой переписки никаких документов при нем не оказалось.

Драгоценные весточки маме от родных детей нашли «приют» в деле по обвинению в дезертирстве, так и не вернувшись к адресату. А нам остается лишь догадываться, что испытала мама в минуту, когда поняла, что писем в ее сумке нет…

Несомненно, эти письма — самое дорогое, что у нее было. Письма как письма, скажете вы — мало ли на свете весточек, адресованных маме детьми. Но нет! Письма военного времени — они особенные. Пусть даже их писали дети. Потому что в каждом из них — тоска и переживание за родных и близких, по отчему дому, по родной земле. Удивительно, как среди ужасов войны находилось место обычным вещам: переживаниям за оценки, радости гостинцам к Новому году, байковому платьицу, шерстяной кофточке, гребешку, мылу… Это — маленькие радости тех, кому пришлось быстро повзрослеть. Тех, чье детство было наполнено страхом и болью. Тех, кто вместо игрушек ждал писем… И именно эти письма лучше любых исследований расскажут, почему больше никогда не должна повториться война, которая, разъединяя семьи, ломала судьбы миллионов советских людей.

Письма, о которых пойдет речь сегодня, были написаны с июня 1941 г. по апрель 1942 г. Они поведают нам о судьбе одной из обычных московских семей Хромовых, глава которой с первых дней войны оказался на фронте, но весточек о себе не подавал уже спустя два месяца. Имени его мы сначала не знали, но видели, что отчество детей начиналось на букву «П».

Мама же, Аграфена Петровна Хромова, упомянутая нами выше, с младшими дочками Галочкой и Ниночкой была эвакуирована в село Косяково Татарской АССР, а дочка Валечка, вероятно, ученица 3-4-го класса, вместе с детским лагерем 235-й школы вначале в Рязанскую область, затем в Молотовскую (ныне Пермский край). Старший сын Саша проходил в это время обучение в Борисоглебской школе пилотов имени В.П. Чкалова, а старшая дочь Надя работала на строительстве укрепленных рубежей, оставаясь в Москве, чтобы сохранить квартиру по улице 3-я Мещанская, дом 47.

Вот, пожалуй, и все, что нам было изначально известно из сохранившихся писем о героях нашего рассказа. Однако изучив треугольники и проведя небольшое расследование, буквально по «ниточкам» все-таки удалось выяснить судьбы некоторых из них. Благодаря сопоставлению фактов, указанных в письмах, с информацией с сайтов «Память народа», «Подвиг народа», банка данных «Мемориал» поиски увенчались успехом, хотя и не в полной мере, как хотелось бы. Вот что получилось.

Сын

 

Сын Александр Хромов с отчеством на «П» был найден среди сотен просмотренных однофамильцев в базе данных «Подвиг народа» по единственной зацепке, месту призыва — Борисоглебская военно-авиационная школа пилотов. Именно там, судя по содержанию писем, он проходил обучение и должен был окончить ее весной 1942 г. летчиком-истребителем. Теперь мы знаем его полное имя — Александр Петрович. На сайте Борисоглебского высшего военного авиационного ордена Ленина Краснознаменного училища летчиков имени В.П. Чкалова его имя значится в списке выпускников 1942 г., здесь же размещены его фотографии и биографическая справка.
Родившийся 12 октября 1922 г. в деревне Пятница Московской области Александр Хромов находился в действующей армии с января 1945 г. в составе 721-го истребительного авиационного Касторненского ордена Александра Невского полка. В письмах маме сын обещал получить орден и слово сдержал. Он был награжден орденами Славы III степени, Красного Знамени, Ленина, Красной Звезды, медалями «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За взятие Берлина», «За боевые заслуги» и другими.
Орден Славы III степени Александр Петрович получил за выполнение задачи по прикрытию группы бомбардировщиков в районе г. Зеелов (Германия) 16 апреля 1945 г. В воздушном бою лейтенант Хромов, действуя в паре со своим ведущим, смело атаковал ФВ-190, отсекая их от бомбардировщиков. Несмотря на численное превосходство и тактическое преимущество истребителей противника, поставленная задача была выполнена. Однако самолет Хромова был подожжен противником. Самолет сгорел, а лейтенант спасся на парашюте, получив ожоги лица и рук 3-й степени. После окончания войны он продолжил службу в ВВС до 21 октября 1960 г. Не только думается, но есть полная уверенность в том, что и после демобилизации он достойно трудился на благо нашей страны.

Муж и отец

 

Поиски информации об отце, Петре Хромове, были проведены по базе данных «Мемориал», так как с сентября 1941 г. вестей о нем семья не получала. Глава семьи был найден среди 377 однофамильцев по месту призыва — та же деревня Пятница Московской области. Документы Центрального архива Минобороны РФ, размещенные на сайте, предоставили нам следующую информацию: младший командир Хромов Петр Иванович, 1897 года рождения, пропал без вести 6 сентября 1941 г. В извещении об этом, адресованном супруге Аграфене Петровне Хромовой, указан и адрес местожительства, который совпадает с тем, что отмечен на конверте письма маме от дочки Нади.
Далее на сайте «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» удалось узнать его точную дату рождения — 29 июня 1897 г., а также о том, что он погиб в немецком плену, в концлагере Шталаг 321 23 марта 1942 года.

* * *

К сожалению, не удалось разыскать информацию об остальных членах этой замечательной семьи. Как сложилась жизнь Аграфены Петровны с дочками, нам неизвестно, однако хочется верить, что им удалось воссоединиться. Очень надеемся, что есть у семьи Хромовых и потомки, которые обязательно откликнутся, если прочитают эту историю.
Что же касается судьбы человека, похитившего, но сумевшего не растерять письма за целый месяц с момента кражи и сохранить их для истории, можем сообщить, что свою жизнь он все-таки завершил честно и достойно. Успев послужить Родине в составе 42-го стрелкового полка Смоленской дивизии, погиб от ран 21 марта 1944 г. и был захоронен в д. Копти под Витебском.
Приглашаем читателей познакомиться с текстами некоторых из писем маме от Валечки, Саши и Нади. Стилистика авторов сохранена, орфография исправлена, за исключением правописания имен собственных, тексты публикуются с незначительными сокращениями.

Письма дочки Валечки маме Аграфене Петровне:

[Начало января 1942] г.
«С новым годом! Здравствуйте, дорогие мамочка, Ниночка и Галочка. Мамочка, я учусь здесь на «хорошо» и «отлично». Мамочка, ты пишешь, где я живу, я живу здесь в бывшей церкви. Мамочка, у нас в помещении тепло. Мамочка, у нас здесь сильные морозы, но у меня есть зимнее все: и пальто, и валенки, шапка и варежки. Это все прислала Надя. Она прислала еще одно платье байковое, матроску и шерстяную кофту. Мамочка, а гостинцы мне Надя прислала такие: колбасу, икру, масло, печенье, белый батон и какую-то рыбу, а из белья — майку, шерстяной купальник и двое штанов, а еще гребешок и мыло. Мамочка, мы ходим в баню через неделю, и в бане тепло. Мама, нам стирают белье прачки. Мамочка, из нашего двора здесь Коротеева Рая и Ермаковы Зоя и Фая. Больше нет. Мамочка, я тебе письма шлю редко, потому что у меня нет марок, а не доходят без марок письма. Мамочка, ты за меня не беспокойся, я здесь живу хорошо, кормят тоже хорошо. Мамочка, я здесь привыкла кушать суп и картошку с луком… Мама, мне Надя прислала твой адрес и еще написала, что она уезжает на трудовой фронт. Мама, у меня нет фотокарточки. Мама, я лето провела хорошо, мы ходили купаться. Мама, меня к тебе отправить нельзя. Мама, если ты приедешь, то ты возьми с собой справку от школы, чтоб меня отпустили домой. Мамочка, меня остригли наголо. Мамочка, пока, до свидания».

Март 1942 г.
«Здравствуйте, дорогие мамочка, Ниночка, Галочка, тетя Оля, Толичка и Валюша. Мамочка, я жива и здорова, никогда не болела здесь и в Рязанской области тоже не болела. Я за хорошую дисциплину и учебу получила платье. Вот кусочек этого материала от этого платья. Платье дали не сшитое, но мне сошьют. Я из Москвы получила письмо от Новиковой Нади. Она пишет, что наша Надя в Москве дома, работает каждый день, но не написала, на какой работе и кем она работает. Она мне еще написала, что наша Надя письма пишет часто, но я не получаю. Мамочка, я от тебя 25 марта получила 2 письма от 11 и 12 марта… Я от тебя получила 16 марок, за что очень большое спасибо. Мне Надя прислала джемпер, но не новый. Я Шуре письма пишу, вот уже второе письмо. Рая и Зоя письма получают из Москвы часто. Мамочка, напиши, кто из вас болел или нет, или сейчас болеет кто-нибудь? Но пока, до свидания, дорогие мамочка, Ниночка, Галочка, тетя Оля, Толичка и Валюша. Жду ответа, как соловей лета. Дочь Валя».

10 апреля 1942 г.
«Здравствуйте, дорогие мамочка, Ниночка, Галочка, тетя Оля, Толичка и Валюша. Мамочка, сообщаю, что брат Шурочка прислал мне свою фотокарточку и 50 рублей денег и еще 10 штук марок. Мамочка, еще раз пишу вам, как вы питаетесь, хорошо или плохо, и еще работает кто из вас или нет? Мамочка, можно ли у вас сниматься или нет, если можно. Но снимитесь и пришлите мне свои фотокарточки. Мамочка, мы сдавали БГСО [Будь готов к санитарной обороне]. Я сдала на «отлично». А все девочки нашего отряда 3-го и 3 девочки 4-го класса сдали на «хорошо» и «отлично». Только одна девочка 4-го класса Савкина Надя сдала на «посредственно». Скоро дадут значки, числа 11 или 12 апреля, а может, 13 апреля. Мамочка, здесь сниматься негде. Топографиста взяли на фронт. Больше писать нечего. Пока, до свидания. Шлю лист. Жду ответа, как соловей лета».

Письма дочки Нади маме Аграфене Петровне:

6 ноября 1941 г.
«Пишите, получили ли вы вторые 300 рублей. Посылаю вам Шурочки фотокарточку, только боюсь, дойдет ли письмо до вас. Нам выдали карточки на картофель, буду получать 5 кг картофеля в месяц. Недавно заходил Михаил Васильевич, его мастерская эвакуировалась из Москвы, но он с ней не поехал и сейчас безработный. Встретила Александру Ивановну. Она была больна. Мне тоже пришлось поболеть. У меня было острое воспаление, грипп и флюс, когда я выздоровела, мне вытащили 2 зуба коренных, но теперь мне ничего, я уже работаю. Мама, мне не в чем ходить, уже зима, а я все в туфлях… До свидания, спешу на работу. Надя».

2 июня 1942 г.
«Мама, жди справку из райвоенкомата. Я сегодня уезжаю на строительство укрепленных рубежей. Адреса пока не знаю, напишу. Надя».

Письма сына Саши маме Аграфене Петровне:

22 ноября 1941 г.
«Здравствуй, дорогая мама!
Мама, твое письмо получил и спешу ответить. Мама, сейчас только написал письмо Василию Петровичу. Мама, ты пишешь, что от отца нет никаких известий. Почему же это он ничего не пишет и мне тоже ни одного письма не написал. Мама, ты пишешь, что хочешь увидеть меня. Шлю свою фотокарточку. Фотографировался еще в Борисоглебске курсантом. Мама, ты пишешь, что нуждаешься в деньгах. Посылаю тебе 400 рублей. Оставил себе на расходы 125 рублей. В этот месяц купил себе хромовые сапоги за 370 рублей и брюки за 260 рублей, купил замечательный теплый свитер за 60 рублей. Напиши, кем работает Надя. Почему она не взяла Валичку? Если есть возможность взять ее, то пусть обязательно возьмет. Денег я пришлю. Почему она мне ничего не пишет? Я ей написал уже штук 5 писем, и ни одного ответа… Мама, месяцев через пять кончу училище, буду средним командиром и буду получать 1200 рублей. Вот тогда заживем, а когда кончится война, приедем все в нашу родную Москву и заживем лучше прежнего.
Мамочка, дорогая, как я раньше не ценил, что у меня есть родные. Как я вас всех люблю, и тебя, и папу, и сестренок, и тетю Олю, и вообще всех. Кончу училище, поеду на фронт. Разобьем врага, отомстим ему за все наши несчастья, которые он нам причинил. С истребительским приветом твой сын Александр. Жду ответа. г. Грозный».

22 января 1942 г.
«Здравствуй, дорогая мама!
Твое письмо получил и спешу ответить. Мама, ты пишешь, что я тебе мало пишу. Это совсем не так. Я пишу на каждое твое письмо и иногда даже чаще. Мама, обо мне не беспокойся. Я живу хорошо. Платят по-прежнему столько же и кормят так же. Вчера написал письмо Валичке в лагерь. Написал, чтобы она чаще писала тебе, да и мне. О Валичке не беспокойся — со школой она не пропадет, кормить их должны прилично. Пока брать ее к себе не советую. Напиши Наде, чтобы она жила дома и никуда не уезжала. Насчет комнаты, по-моему, беспокоиться нечего, так как комнаты военнослужащих не занимают. Мама, насчет того, что ты потеряла надежду собрать семью в одном месте, это тоже напрасно. Я уверен, что в скором времени опять будем вместе. Только вот я сильно беспокоюсь за отца. Почему нет от него писем? Мама, как будет хорошо, когда кончится война. Месяцев через 8 поеду на фронт, может быть, получу орден. Обязательно постараюсь, ведь летчику так легко отличиться — а я летчик-истребитель. Писать больше нечего. До свидания. Жду ответа. Мамочка, дорогая, не беспокойся. Крепко целую Ниночку, Галичку, тетю Олю и крепко-крепко тебя. Любящий тебя сын Саша. Пиши чаще, каждая весточка от тебя мне дорога, как ни от кого другого. г. Грозный».

22 марта 1942 г.
«Здравствуй, дорогая мама!
Письмо твое получил 17 марта, но письмо пишу 22.3.1942, так как не было времени… Мама, я от Валички получил письмо 15 марта… Я ей послал 12 марок, свою большую фотокарточку и 50 рублей денег через почту. Думаю, что дойдет. Валичка пишет, что живет хорошо, чему я очень рад… Я очень доволен, что тебе о ней нечего беспокоиться и понапрасну трепать нервы. Мама, ты пишешь, что хочешь переезжать в Москву. Не знаю даже, что посоветовать. По-моему, сейчас в Москву лучше не ехать, так как сейчас туда въезд запрещен, да и продукты там очень дороги. Даже как-то смешно — посылаешь домой 300 рублей и думаешь, что ведь послал только на 2 кило мяса. Так что ехать пока не советую. Подождите до июня-июля, а там видно будет. Мама, меня очень беспокоит, почему мне ничего не пишет Надя. Что она там делает, чем живет. Какая-то она чудная, неужели ей трудно написать хотя бы одно письмо в месяц. Мама, насчет комнаты нам беспокоиться нечего. Пока там живет Надя и я с отцом находимся в Красной армии, у нас не отберут. Если будут нужны деньги, то сразу же пришли телеграмму. Телеграмму о том, что ты получила деньги. Пока, до свидания. Крепко-крепко целую и обнимаю тебя, тетю Олю, Ниночку и Галичку. Шлю тебе свою фотокарточку. Любящий тебя сын Саша. г. Грозный».

Оксана Александрова,
главный архивист отдела научно-справочного аппарата 
и информационно-поисковых систем Государственного исторического архива 
Чувашской Республики

От ведущего рубрики

ЕВГЕНИЙ ШУМИЛОВ,
председатель совета регионального отделения Поискового движения России:

«Прочитав трогательную до слез историю, рассказанную Оксаной Александровой, мы вновь вспомнили, как Великая Отечественная война прошлась своим безжалостным катком по бессчетному числу семей, в клочья разорвала их узы… Каким-то невероятным чудом сохранились и через толщу десятилетий проникают к нам уже в третье тысячелетие свидетельства, обнажающие боль и трагедию семей во время войны. Сегодня нам приходится складывать, словно рисунок из тысяч и тысяч пазлов, сохранившиеся фрагменты этой когда-то счастливой жизни…

В этой истории еще рано ставить точку. Мы верим, что семья Хромовых все-таки смогла воссоединиться после Победы. Мы продолжаем поиск потомков. В минувшее воскресенье мне удалось не только разыскать в Москве заветный дом № 47 по улице Щепкина (до 1962 г. — ул. 3-я Мещанская), но и с помощью коменданта здания Сергея Шадрина побывать в помещениях, где в войну размещалась квартира № 19 семьи Хромовых. Было трогательно видеть сохранившийся с довоенных лет вид лестничных площадок, перила, которых не могли не касаться ручонки детишек дружной семьи Хромовых. Интересно было узнать, что они учились чуть ли не в одном классе с будущим космонавтом Владимиром Комаровым. Во всяком случае, не встретиться с ним в школьных коридорах юным Хромовым вряд ли было возможно.
При подготовке к Олимпиаде–80 жильцы этого дома были расселены. Но они время от времени приезжают проведать свой построенный еще до революции дом. Мы не теряем надежды разыскать среди них или с их помощью потомков Хромовых. И непременно расскажем читателям рубрики о своих результатах».