«Дыр в законах много». Зоозащитник – о цирках и фото с дикими животными
О том, как калечат животных ради фотографий и представлений, и почему нельзя размещать контактные зоопарки в ТРК.
Снова открылись частные и контактные зоопарки, гастролируют цирки, а на улицах южных городов предлагают сфотографироваться с животными. А может давно пора запретить цирковые выступления диких зверей и бизнес тех, кто предлагает снимки с замученными обезьянками и медведями? Слишком много случаев ужасного обращения с такими животными. Об этом наш разговор с руководителем школы зооволонтёров фонда «Спаси меня» Екатериной Карпенко.
Иногда спасать не надо
Эльдар Гизатуллин, АиФ-Челябинск: Ваша основная работа далека от зоозащиты – как же получилось, что вы стали заниматься проблемами животных?
Екатерина Карпенко: В своё время я откликнулась на призыв руководителя фонда Карена Даллакяна выкупить животных. Постепенно началось сотрудничество. Участвовала в организации концерта в честь 10-летия тигра Жорика. Честно говоря, меня поразила история этого зверя– у него ведь было 16 операций, два раза он переживал клиническую смерть! Кстати, самого Жорика я увидела лишь недавно. Ему уже более 12 лет, он считается пожилым тигром. Шерсть у него начала выцветать, полоски стали менее заметными.
Тронула, конечно, и история с львёнком Симбой, которого искалечили ради фотографий. Есть те, кто плодит животных специально для таких целей – как правило, находятся они в Сочи, Дагестане. Власти о них всех знают. А обычные люди не задумываются, почему дикий зверь лежит смирно и позирует, тогда как объяснение простое – либо он под транквилизаторами, либо у него задние лапы перебиты. К счастью, есть и другие люди. Так Симбу мы переправляли, когда авиаперелёты почти прекратились. Но нам пошёл навстречу «Аэрофлот».
- Вы занимаетесь подбором и обучением волонтёров?
- Да, у нас в списке уже 130 человек. Кто-то работает с домашними, кто-то с дикими животными. Некоторые углубленно изучают вопрос, всю юридическую базу.
Кроме того, просвещаем людей. У нас ведь некоторые до сих пор не понимают, как надо относиться к диким животным. Например, привозят из леса детёныша косули. Мол, я его нашёл, его бросила мать, надо беднягу спасти! А косуля его не бросала, она где-то рядом, а детёныш просто сидит в траве, затаился.
К Куклачёву претензий нет
- Почему вы выступаете против цирковых выступлений с животными?
- Подчеркну, не против всех выступлений, а только тех, где участвуют дикие животные. Домашние пусть выступают, у них другая психология. У нас зоозащита в стране достаточно агрессивная, но никто и никогда не выступал, например, против театра кошек Куклачёва. Потому что там всё правильно устроено, очень бережная дрессура.
А за 5 лет сотрудничества с фондом «Спаси меня» я сталкивалась со множеством случаев травмирования цирковых диких животных – я вижу, как с ними обращаются. А ведь самый успешный проект – это цирк «Дю Солей», где выступают только люди, причём там немало наших российских артистов.
- Противники такого подхода говорят, что цирковое искусство с животными – это древнее искусство...
- Но, послушайте, гладиаторские бои – это тоже древнее искусство, но никому же в голову не придёт его возрождать? Я понимаю, что есть целые династии, которые работают с животными, однако запросы общества изменились.
Другая острая проблема – десятки небольших гастролирующих цирков, где животных зачастую перевозят и содержат в ужасных условиях. Какая там может быть цирковая культура? Или же проблема цирковых животных, которые достигают преклонного возраста. В лучшем случае их усыпляют.
- А контактные зоопарки – допустимы или нет?
- Зависит от условий содержания. Чтобы у животных была возможность укрыться, отдохнуть, чтобы освещение было естественным. К слову, в торговых центрах вообще нельзя открывать контактные зоопарки – только в парках, в зоопарках. И, если откровенно, я против того, чтобы выставляли цыплят, утят. Но тут мы касаемся проблемы промышленного животноводства, того, как там убивают животных и птиц – это отдельная большая тема.
- Почему так много случаев, когда в неволе содержат медведей?
- Потому что нередко убивают медведицу, а медвежата остаются без присмотра. Такое особенно было распространено, когда зверей убивали прямо в берлоге. С 2016 года этот вид охоты запрещён. Да и какая эта охота? Я понимаю, когда подобное практиковали промысловые народы – в тайге, для выживания.
Характер у медведей непредсказуемый, своевольный, и сила неимоверная. Для клеток надо углублять прутья почти на 3 метра, такая клетка стоит 1,5-2 миллиона рублей. Поэтому, пока медвежата маленькие, надо обязательно проводить для них курс реабилитации и отпускать обратно в природу. Нам удалось так спасти медвежонка Варвару из Чебаркуля. На очереди Умка – он пока в своего рода медвежьем детском саду.
- А где проводят такую реабилитацию?
- Есть два центра – один в Тверской области, другой в Хабаровском крае, где работает потомственный охотовед-биолог (была такая профессия в советское время) Эдуард Круглов. Его отец Владимир Емельянович основал центр, помог 42 тиграм. А медвежат в дикую природу выпустили уже более 300. Ни один из них не вышел затем к людям, что можно считать отличным результатом. Иногда отправка медвежат в центр сопровождается скандалом. Так, например, случилось с медвежонком Багратом из Перми – местный фонд защиты животных хотел его оставить у себя, до сих пор пишет жалобы.
- Оставить? Для чего?
- Видимо, хотели зарабатывать на нём. Это ведь многие практикуют, ведут блоги, паблики. Скажем, есть паблик «Лётный медведь». Медвежонка Мансура лётчики берут с собой, соорудили для него вольер на борту, установили онлайн-камеру. У них много просмотров. Просто зарабатывают на животном, и не они одни. Мы же придерживаемся другого подхода – диких животных надо возвращать в природу.
Спасибо «Белому Биму Чёрное Ухо»!
- Видимо, этой позицией вызвано ваше противостояние с челябинцем Сергеем Панасенко, который выгуливает волка в городском парке?
- Верно. Мы и судимся с ним, а он ни одной новости о Карене Далаякне не пропускает, всё грязью льёт. В своё оправдание Панасенко говорит – дескать, пишу научную работу о взаимодействии человека с дикими животными. Я понимаю, когда этим занимаются такие люди, как Эдуард Круглов. Он изучает поведение медведей, старается понять, почему зверь, который на 90% остаётся вегетарианцем, нападает при встрече на человека. Интересно, что также он говорит о том, что медведи умнеют, у них меняются инстинкты – хотя они одиночки, они могут договариваться между собой.
- Проблема, вероятно, и в том, что сейчас популяризуют содержание диких животных дома? По ТВ идут передачи, где все умиляются тому, как бегает енот или лисица по квартире.
- Кстати, с 1 января 2020 года на законодательном уровне утверждён список животных, запрещённых к домашнему содержанию. В этом списке лисы, волки, другие звери. Разрешено только дожитие – если животные уже содержится. А если содержится в ненадлежащих условиях, его могут изъять. Но вот куда изъять – непонятно.
Дыр в законах много. Отменили нормы общежития, и в результате полиция не может принять меры против тех, кто содержит в квартирах кучу собак или кошек. Мы вносили предложения в ЗСО, но там ответили, что ждут утверждения федеральных нормативов.
- Вам не кажется, что в советское время не так обращали внимание на случаи жестокого обращения с животными?
- Не соглашусь. Да, и тогда были случаи, когда жестокие дети поджигали кошек – явный признак психологических проблем. Но ребёнка ставили на учёт, собирали педсовет. Для подростков снимали фильмы о сложном психологическом выборе – вот недавно я смотрела картину «Розыгрыш». Сейчас ситуация из фильма вообще никого бы не взволновала!
А сколько людей выросли на фильме «Белый Бим Чёрное Ухо»! Он же не только о любви к собаке. Сейчас же форма побеждает содержание. Отсюда, кстати, и все эти паблики, где используют для заработка диких животных.
В целом, конечно, необходимо настоящее межведомственное взаимодействие – чтобы работала целая комиссия профессионалов с полномочиями. Только так удастся покончить с ситуацией, когда люди пользуются всё теми же дырами в законе, а страдают в итоге животные.