Да пребудет с нами зависть...
Я завидую людям, которые просыпаются в определенное время, работают шесть часов в день, успевают в спортзал, читают книги, ходят в театры, изучают кройку и шитье — и так каждый день. Меня ошеломляет их последовательность и этот здоровый дух в здоровом теле, который никогда не склоняет их к тому, чтобы очнуться в три часа пополудни, отменить все планы, зарыться в одеяло — и так лежать неделю.
Я завидую людям, которые уже в 16 лет знают, кто они такие, готовятся стать инженерами или придумывают «Фейсбук». Я завидую Франсуазе Саган, которая в 21 год написала свою лучшую книгу.
Я смотрю на девушку 17 лет, невероятно красивую, талантливую. И вижу, как она боится идти к этой черте, к 18, потому что там, за горизонтом — чертова «настоящая» жизнь. Такая жизнь, где нет ненавистной школы с ее понятной рутиной, где нет больше навязчивых родителей, которые решают за тебя. Впереди лишь ты сам — такой, которого ты не знаешь и, возможно, пока совсем не хочешь знать.
Девушка завидует приятелям и подружкам, которые уверенно поступают на медицинский, потому что хотят быть врачами, уезжают в Сорбонну, потому что хотят говорить на французском, вяжут какие-то кардиганы и уже немного продают их по знакомым.
Все эти люди ужасны. У них есть цель, у них есть понимание своего будущего.
В 19 лет я читала журнал «ОМ» и думала, как прекрасны все эти люди, которые что-то делают, и одеваются так смело, и постоянно ходят на вечеринки, и все их знают. Они интервью дают — а я их читаю, и мне кажется, что они — удивительны, а я — никто.
«Я в твои годы...» — говорят родители, и ты им завидуешь, потому что они и в свои годы живут интереснее, чем ты, потерянный человек 25 лет. Они правы, они «в наши годы» зажигали огни, работали и отдыхали, рожали, любили. А у нас что? У нас интернет.
Молодая женщина завидует своей 65-летней матери, которая всегда имеет такой успех, что мужчины хотят разговаривать с ней, а не с дочерью. Эта мать — блестящая, восхитительная, обаятельная, она смешит, она чарует. «Не смей больше говорить с моими друзьями!» — вопит дочь. И завидует людям, у которых такие заурядные родители, что их смело можно презирать и мечтать уже хотя бы о том, чтобы не прожить такую же скучную жизнь.
Зависть — это то, с чем мы живем каждый день. Это как старение: даже если сегодня не заметно, оно все равно происходит. Не завидуете? Может, еще и не врете?
Ты завидуешь подруге, которой все легко дается, потому что она сама такая легкая, беззаботная, и даже свой бизнес начала как забаву, и теперь у нее почему-то все получается, и она все так же легко порхает из Нью-Йорка в Монако, а дела идут, спешат, бегут.
Ты завидуешь людям, которые не просыпаются в настроении «все ужасно, жизнь дрянь».
Возможно, друзья и подруги завидуют тебе, потому что когда ты смотришь на себя со стороны, то сам себе завидуешь. Ты удивляешься, что ты — это ты, и что люди вот так к тебе относятся. Но тебе неудобно быть снаружи, вне себя, ты не привык. Опять эта проклятая рефлексия, и ты опять завидуешь тем, кто живет, не ломая голову над всеми своими чувствами и поступками. Эти люди кажутся тебе существами с особым даром.
XXI век — вроде как революция разнообразия. Дауншифтинг, бодипозитив, инклюзивность, диверсификация. Все приемлемо, нет худших и лучших. И при этом зависть — эмоциональный СПИД XXI века. И счастлив тот, кому наплевать на всех, кроме себя. Кто настолько эгоцентричен, что ему дела нет до других. Я завидую тем, кому так живется. Или я чего-то о них не знаю? Может, они просто делают вид?
Я хочу уложить их на разделочный стол, препарировать и рассмотреть под микроскопом. Они хуже? Они лучше? Они как я? Там, внутри, те же сомнения, страхи, перепады настроения? Они смотрят всю ночь сериалы, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями?
Ах, эти до приторности разумные тексты о том, что родители должны воспевать уникальность ребенка, и тогда он вырастет довольным, уверенным и неревнивым. Ну да, конечно. А если ревнует к родителям, потому что они слишком прекрасны и до них не дотянуться? А если к сестре, потому что ее «больше любят»? А как вообще понять, кого любят больше, а кого меньше?
Никуда от зависти не денешься.
О да, ты ненавидишь эти мучительные времена, когда тебя настигает мерзкая едкая зависть, и все кажутся отличными, и только ты — ничтожество. Ни ума у тебя, ни рожи, а еще ты толстый. Толстый, толстый, толстый. И не Лев Толстой ни разу.
От зависти не избавишься. Ее можно только принять. Cмириться с тем, что такой вот ты говняный человек, как, впрочем, почти все люди, и осознавать свою зависть как простуду, которая раз пришла, то не уйдет за неделю.
Может, зависть — это стимул, чтобы стать лучше.
А может, это просто те откровения, которые сообщают нам, что ничто не совершенно, мы не совершенны, другие не совершенны, мир вообще, на хрен, не идеален.
И да, это мучительно.
Но это лишь одна сторона жизни, за которую мы заглядываем, ужасаемся и возвращаемся потом во вселенную, полную радости и восторгов, и живем, возможно, чуть более ярко.
А если не ярко, то спокойно, убаюканные тем, что хаос неизбежен, зло неизбежно, и счастье уже в том, что все это пока случается не с нами.