"Может ли Бог создать камень, который не сможет поднять?"
Этот вопрос занимает умы людей на протяжении многих сотен лет, философы называют это — парадокс всемогущества. Есть разные варианты таких парадоксов: может ли Бог отрицать Самого Себя, может ли Бог создать треугольник сумма углов которого меньше 180 градусов, может ли Бог создать тюрьму, из которой не сможет выбраться, и так далее. Все эти вопросы объединяет то, что они построены по законам формальной логики, а значит по законам людей, но Бог не подчиняется законам тварного мира: времени, пространства и, в том числе, и логики.
Об этом хорошо знали мистики — люди, которые на своём опыте познали Бога. Одним из них был автор так называемых «Ареопагитик», или псевдо-Дионисий, труды которого стали известны в начале VI века. Несмотря на то, что авторство этого текста так и не установлено, его богословская чистота давно не вызывает ни у кого сомнения. В сочинении «О таинственном Богословии» псевдо-Дионисий пишет: «И если ты, мой возлюбленный Тимофей, ревностно стремишься приобщиться к созерцанию мистических видений, то устранись от деятельности и чувств своих, и разума, и от всего чувственновоспринимаемого, и от всего умопостигаемого, и от всего сущего, и от всего не сущего, дабы в меру своих сил устремиться к сверхъестественному единению с Тем, Кто превосходит любую сущность и любое ведение, поскольку только будучи свободным и независимым от всего, только совершенно отказавшись и от себя самого, и от всего сущего, то есть все отстранив и от всего освободившись, ты сможешь воспарить к сверхъестественному сиянию Божественного Мрака» (Дионисий Ареопагит / [Пер. с греч. и вступ. ст. Г.М. Прохорова]. Толкования / Максим Исповедник. - СПб. : Алетейя, 2002. - 863 с. (Византийская библиотека : ВБ : Источники))
Чтобы нам приблизится к пониманию этого текста я приведу комментарий на этот отрывок великого Богослова XX века Владимира Лосского: «Дионисий различает возможность двух богословских путей: один есть путь утверждения (богословие катафатическое или положительное), другой — путь отрицания (богословие апофатическое или отрицательное). Первый ведет нас к некоторому знанию о Боге, — это путь несовершенный; второй приводит нас к полному незнанию, — это путь совершенный и единственно по своей природе подобающий Непознаваемому, ибо всякое познание имеет своим объектом то, что существует, Бог же вне пределов всего существующего. Чтобы приблизиться к Нему, надо отвергнуть все, что ниже Его, то есть все существующее. Если, видя Бога, мы познаем то, что видим, то не Бога самого по себе мы видим, а нечто умопостижимое, нечто Ему низлежащее. Только путем неведения можно познать Того, Кто превыше всех возможных объектов познания. Идя путем отрицания, мы подымаемся от низших ступеней бытия до его вершин, постепенно отстраняя все, что может быть познано, чтобы в мраке полного неведения приблизиться к Неведомому. Ибо, подобно тому, как свет — в особенности свет обильный — рассеивает мрак, так и знание вещей тварных — в особенности же знание излишнее — уничтожает незнание, которое и есть единственный путь постижения Бога в Нем Самом» (Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. / Владимир Лосский; пер. с фр. В.А. Рещиковой. 2-е изд., испр. и перераб. СТСЛ, 2012.). Иными словами Бог принципиально непознаваем человеческим умом и никакие наши определения и понятия к Нему не приложимы. И гораздо лучше не умствовать о Боге, а познавать Его в молитве и Таинствах Церкви.
В заключении напомню известную мысль: Бог уже создал такой «камень» — это человек. Мы обладаем свободой воли и действия которые дарованы нам Богом. Он позволяет нам выбирать и принимать решения, хотя мы продолжаем говорить, — «Всё происходит по воле Божией». Клайв Степлз Льюис в своей книге «Проблема боли» пробует разрешить этот парадокс, вот что он пишет: «Нет предела Его власти. Вы, например, заявите: «Бог может дать существу свободную волю и в то же время Бог может отнять у него свободную волю», но этим вам вообще ничего не удастся сказать о Боге. Бессмысленное сочетание слов не приобретёт вдруг значения лишь от того, что мы добавим в него пару «Бог может». <…> Предпринять два взаимоисключающих действия для Бога не проще, чем для слабейшего из его творений; но не потому, что его власть наталкивается на препятствие, а потому, что чепуха остаётся чепухой, даже когда мы говорим её о Боге»